Христофор Колумб

Это были символы экспедиции. Такие же полотнища развевались над кораблями Пинсонов.

– Мартин, – позвал капитана Франсиско, – подойди сюда! Мы нашли кое-что интересное.

– В старом руле? – удивился командир.

– Да.

– Так говори! Чего молчишь?

– Ты должен это увидеть.

– Что там? – недовольно пробормотал Пинсон, направляясь к брату.

– Часть моряков устремилась за ним, прочие наблюдали за подходом судов.

– Вот, – шкипер ткнул пальцем в глубокую ссадину в головке баллера руля.

– Ну, и что? – не понял капитан.

– След топора, – предположил Франсиско.

Мартин нагнулся над баллером, внимательно осмотрел повреждение.

– Сделано над гнездом румпеля, – заключил капитан, – чтобы при большой нагрузке дерево треснуло и судно оказалось без руля.

– Чья затея? – зашумели пришедшие с капитаном матросы.

– Противников нашего плавания.

Пинсон выпрямился, строго оглядел собравшихся моряков.

– Я не хочу выяснять, чья вахта ударила топором по баллеру, – громко произнес капитан, чтобы слышали люди на палубе, – но клянусь Богом, если это повторится, утоплю злоумышленников! Вы знаете меня, я не нарушаю своих обещаний и никому не делаю поблажек, даже родному брату!

– Это не он, – хором заступились матросы за Франсиско.

– Знаю, поэтому легко сдержу слово.

– Придется укрепить баллер железными скобами, – сказал плотник, – на Канарах поставить новый. Этот не выдержит перехода через океан.

– Делай, как надо, – велел Мартин.

Он вышел из-под навеса и направился к борту встречать подплывавший флагман.

На «Санта-Марии» заполоскали паруса, она по инерции приближалась к «Пинте». В кильватере каравеллы плыла «Нинья». Мартин издали заметил на носу маленького судна синюю куртку брата. Висенте озабоченно смотрел вперед.

– Почему легли в дрейф? – спросил адмирал, когда корабли медленно расходились бортами.

– Сломался руль. Кто-то умышленно рассек баллер топором, – доложил капитан.

– Тебе нужна помощь?

– Сами управимся.

– Мы подождем вас рядом, потом продолжим гонки, – решил командующий.

– Теперь мне придется быть осторожным, – покачал головой Мартин.

– Не унывай! «Пинта» все равно пойдет быстрее нас, – подбодрил Христофор.

– Как у вас дела?

– Хлюпаем носом, ужасная качка.

– Переложите груз в трюме – болтанка уменьшится.

– Сделаем на островах. Удачи тебе! – помахал рукою Колумб, удаляясь от поломанной каравеллы.

Пинсоны взялись за дело. Моряки укрепили гнездо румпеля, надели на баллер металлические кольца, но все это выглядело ненадежным. Кормчие опасались шквалов. Оказаться в шторм без руля – значило подвергнуться смертельной опасности.

На следующий день ярко светило солнце, дул свежий северный ветер. Предвещая ухудшение погоды, над мачтами проплывали высокие перистые облака. Легкое волнение океана колыхало корабли. Замедлив ход и выстроившись в колонну, они спускались на юг. Впереди плыл флагман. Сердце Колумба ликовало от радости. Сколько лет он мечтал возглавить флотилию, отправиться в Атлантику! Половину жизни! И вот мечта осуществилась. Каравеллы плывут к Канарским островам, откуда возьмут круто на запад, углубятся в неисследованные воды.

«Любая дорога начинается с первого шага, – гласит древняя мудрость. – Где и как она закончится – знает только Бог».

Христофор сделал первый шаг, не побоялся трудностей и опасностей пути. Происшествие на «Пинте» опечалило его, но не испортило праздничного настроения. Он не сомневался, что Мартин справится с кознями противников похода, выведет злодеев на чистую воду.

Господь велик и всемогущ. Как прекрасно Его творение! Небо и земля наполнены жизнью, море – ожиданием. Оно лишь приоткрыло свои тайны, поманило за горизонт, заронило в сердце надежду. Сколько каравелл устремлялись во все части света! Сколько поколений моряков шаг за шагом исследовали берега, устраивали поселки за тысячи миль от родной земли! Сколько драгоценных сведений приносили из экспедиций!

Колумб учел опыт предшественников, научился водить корабли, пользоваться навигационными приборами, прокладывать путь по звездам. У него есть карты, расчеты, опытные матросы, хорошие суда. Есть все, чтобы завершить задуманное двадцать лет назад, когда читал о странствиях Марко Поло и шарообразности Земли. С юных лет адмирал видел ее в изгибающейся линии горизонта, в вырастающих из океана кораблях. Он не задумывался над тем, как на противоположной стороне планеты люди живут вниз головами, потому что знал: они живут и плавают, как Вседержитель ходит по небу.

По утрам и вечерам Христофор горячо молился, просил Господа помочь свершить благое дело. Молил, как апостолы просили Иисуса, дать силы сподобиться Ему. Колумб являл морякам пример кротости и смирения: первым опускался на колени, последним поднимался после молебна, громко распевал псалмы, вдохновенно читал Библию. Христофору казалось, что если бы он не стал капитаном, то надел монашескую рясу, отдал все силы служению Господу.

Пропев молитвы, матросы расходились по делам. Командующий оставался в блаженном состоянии, когда происходящее вокруг воспринимается проявлением Божьей воли, а поломка якоря на «Пинте» – посланным свыше испытанием.

Однако неприятности не закончились. То тут, то там возникали мелкие неполадки, будто вражья сила противилась замыслам Колумба. Суеверные моряки чинили снасти, меняли подгнившие доски, перешептывались по углам, говорили о домовых, предупреждавших о грядущих бедах. Домовые считались добрыми хозяевами каравелл, устранявшими по ночам замеченные дефекты. Если они не справлялись с работой, то стуком крохотных деревянных молоточков и скрипом балок указывали людям ненадежные места. Домовые имели маленький рост садового гномика, обрамленное седыми волосами и бородой огненно-красное лицо, носили матросскую одежду, сшитую из старых парусин. Они прятались на палубе под якорной лебедкой или в укромном уголке. Во время шторма домовые наравне с матросами несли вахту на мачте. Когда их замечали праздно сидящими на рее, команды приходили в отчаяние. Это был знак, указывающий на катастрофу. В разных странах домовых называли по-своему, все моряки верили, что они живут на корабле и покидают его накануне гибели.

Ветер разогнал перистые облака, очистил горизонт. Серые волны посветлели, наполнились синевой. Из-за плохой центровки груза «Санта Мария» раскачивалась с носа на корму. Холодные брызги от форштевня летели на палубу, проникали в матросский кубрик, где на треугольном пространстве среди широких низких сундуков размещались десятки людей.

Посредине кубрика возвышались две квадратные деревянные колонны, поддерживавшие бушприт. Между ними висел горевший с вечера до утра фонарь. Днем свет проникал в кубрик через раскрытую дверь, ведущую на палубу. На малых судах ее заменяла глухая стена, а на потолке выпиливали дыру, закрытую просмоленным куском паруса. В кубрик спускались через люк по доске с поперечными планками. Перелетавшие через фальшборт брызги стекали через отверстие в жилище моряков. Люди не обращали внимания на сырость, было хуже, когда при шторме вода хлюпала под ногами. Вдоль стен крепились двухэтажные нары, на которых спали по очереди, сменившись после вахт. Под нарами и в проходе у колонн стояли сундуки с личными вещами членов экипажа. Чтобы сундуки не переворачивались от качки, не ползали по полу, их нижние части делали шире верхних. Хорошие матросские сундуки были водонепроницаемыми, имели на днище крючки. На сундуках сидели, играли в кости, спали по ночам, свернувшись калачиком.

Хотя на флагмане у грот-мачты имелась печь, первые дни питались всухомятку. Утром и вечером моряки получали нарезанные куски вяленого мяса, сала, сухари, сыр, масло, вино. Воду за едой не употребляли, на десерт лакомились коринкой – мелким черным сушеным виноградом.

Когда солнце тонуло в коричневатых водах Атлантики, зажигали сигнальные фонари. Колумб не зря плавал на португальских кораблях, он применил систему связи соседей. С помощью огней передавали приказы, предостережения. В дополнение к ним согласовали язык корабельных пушек, предупреждавших о близости земли, опасных рифах и отмелях. На крайний случай наметили на Канарских островах место встречи эскадры, если ее разбросает бурей.