Страница 143 из 180
Иногда Рафаилу казалось, что он ее по-настоящему ненавидит. Например, как в те моменты, когда его злость достигала апогея. Когда мысли сходились на том, что какая-то маленькая дрянь с лицом соблазнительного ангела не просто выставила его дураком, а посмела сделать с ним то, чего еще никому не удавалось. Она заставила его чувствовать что-то большее, чем обычное влечение. Теперь он точно знал, что такое ревность или дикое, неуправляемое желание. Узнал, и что такое боль, когда ее причиняет женщина. Узнал все муки переживаний, когда эта женщина уходит, забирая с собой то, что принадлежит не только ей – ему в том числе. Когда она, будучи беременной его ребенком, пропадает из поля зрения. Это как личный апокалипсис, когда переворачивается собственный мир. Вот он был идеально выстроен им до мелочей, и вот рушится из-за какой-то девчонки, которая умудрилась влезть ему под кожу.
Еще Рафаилу казалось, что он задушит ее при первой же встрече. Дни слишком долго тянулись в едком ожидании. Он уже дополнительно нанял людей, расширил поиски, а результатов не было. Все усложнялось тем, что изначально Мария Швецова улетела в Лондон. Это не просто заграница, это Великобритания со своими беспрекословными, чтоб их, порядками. Была бы это Россия – он нашел бы ее уже на следующие сутки. Словно знала, куда нужно ехать, чтобы добиться своего. Чтобы заставить его понять – насколько важна, нужна и… любима.
***
Сегодня выдался теплый летний день, один из последних. Поэтому после обеда я вышла на террасу, откуда открывался вид на задний двор. Прошло почти пол года, а я не переставала им любоваться. Это был двор с фонтаном, с цветущими клумбами и садом чуть дальше. Мне здесь нравилось, как и вообще у Эммы, которой я была безмерно благодарна. Помню, как свалилась ей на голову, беременная, разбитая и совершенно не понимающая местный язык. А она не оттолкнула. Пустила в свой дом, в свою жизнь, в свою семью. Она просто в меня поверила, что я способна чего-то добиться в будущем. И теперь будто снова появилась любимая бабушка, с которой я часами могла говорить о моде. Эмма была потрясающей. В свои семьдесят с небольшим она продолжала излучать любовь к жизни и к своему делу. Причем свой возраст она преподносила так, словно собственный стиль.
Как ни странно, а мир моды в Лондоне существенно отличался от Московского. Это чувствовалось в самой атмосфере. Здесь все казалось более организованным, слаженным, словно каждый находился на своем месте. Жаль только, что мне пока не удалось прочувствовать это на себе. Я не успела даже выйти к Эмме на стажировку, как к ней в офис наведались по мою душу. Раф не соврал, когда говорил, что намерен найти меня любым способом. Тогда ищейку Рафаила принимала Эмма, и она ему соврала – по моей просьбе. А я так сильно испугалась, что решила исключить любые свои перемещения по городу. Даже врач приходил к нам в дом – врач семьи.
Оставалось гадать, как люди Рафа смогли почти найти меня спустя какой-то месяц. Я оставила телефон в камере хранения московского аэропорта, предварительно опустошила все свои кредитные карточки и никто, кроме Натальи, не знал, куда и к кому именно я направилась. Когда визит ищейки повторился, спустя два месяца, я поняла, что Раф не успокоится. Наверное, поэтому я стала параноиком. Иначе не объяснить, почему страх довел меня до того, что два дня назад я вышла замуж. И ни за кого-нибудь, а за настоящего графа. Теперь меня можно было назвали Графиней Милтон. Ха! Это было так дико, но по-настоящему увлекательно. Кто бы мог подумать – я и в леди. А все потому, что титул в этой стране существовал до сих пор, причем теперь его можно было купить.