Второстепенный

- Наконец-то! – воскликнул он, ловко увернувшись. – Где вы так долго шатались? Я успел два раза домой сгонять!

- Ой, где мы только не были! – радостно затараторил Крис. – И в аптеке, и одежду купили, и пообедали, а еще вот, - под нос келпи была сунута затянутая в длань рука. – Настоящие агаты и серебро! И в таверне так интересно – каждый столик окружен пологом тишины! И мы познакомились с профессором Ховом! Он такой жуткий!

- Полностью согласен – Хов жуткий тип! – кивнул Ай и обернулся конем.

Аунфлай подсадил Криса, вручил ему сундук и помог мне.

- Скажу вам прямо, мистер Аунфлай, вы мне не понравились, - заявила я, дотянувшись через друга до гривы келпи. – И то, как вы повели себя по отношению ко мне – тоже. Но раз вы до конца обучения мой опекун, то так и быть – я буду послушным. Не за просто так. Мне нужен диплом человеческой школы. Я закончу Фогруф и уйду обратно к людям. И, конечно, вы больше не будете так со мной обращаться.

Аунфлай снял переходник с воды, выпрямился и окинул меня удивленным взглядом. Переходник в его руках с громким щелканьем втянул в себя шестеренки.

- То ли это наглость, то ли храбрость, то ли глупость, то ли всё вместе, - задумчиво сказал эльт. – С чего ты решил, что можешь ставить мне условия, Вадим?

Я оскалилась.

- Вы почему-то думаете, что я никуда от вас не денусь. Смею уверить, мистер Аунфлай, вы очень ошибаетесь. Я много чего могу. И в первую очередь – устроить вам массу проблем. Уверен, вы не захотите объяснять общественности, почему ваш подопечный всё время сбегает и трезвонит на всех углах, как ему у вас плохо. Или откуда у него синяки, почему он увлекается самоистязанием или хуже – почему пишет предсмертные записки.

Ай всхрапнул и заржал. Аунфлай буквально врос в землю. От потрясения у него приоткрылся рот. Крис повернулся ко мне с круглыми глазами и ткнул в бок.

- Дим, ты чего?

- Мы договорились, мистер Аунфлай? – закончила я.

- Договорились, - кивнул он, справившись с собой и легонько шлепнул келпи по влажному боку. – Отвези их домой. Тридцать первого августа за вами придут.

*   *   *

Мерфин долго смотрел вслед келпи, накручивая волосы на палец.

- Умный, наглый... Попал сюда вовремя... - пробормотал он. - Кольца интересные носишь, с Крисом дружишь, об Инквизиции знаешь... Прямо напрашиваешься... Что ж, раз ты так настаиваешь, то не буду мешать. Посмотрим, что ты за птица такая, Вадим Волхов, и зачем здесь...    

Глава 5. Путь

«Я осознаю важность обязанностей, возлагаемых на меня, и торжественно клянусь Аполлоном, врачом Асклепием, всеми богами и богинями, беря их в свидетели, исполнять честно, соответственно моим силам и моему разумению следующую присягу: все свои знания, силы и умения я применю для улучшения здоровья пациента, лечения и предупреждения заболеваний.

Я окажу медицинскую помощь всем, кто в ней нуждается, независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, политике, а также убеждений, принадлежности к общественным объединениям и других обстоятельств.

В любых помыслах и действиях я буду бескорыстным и отзывчивым к больным и достойно продолжу благородные традиции мировой медицины.

В какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, будучи далек от всякого намеренного, неправедного и пагубного. Я свято сохраню вверяемые мне семейные тайны и не употреблю во зло оказанного доверия.

Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла, а также сам никогда, ни добровольно, ни под принуждением, не лишу жизни действием или бездействием разумное существо, исключая самозащиту, в случае, если нет иного средства.

Я буду всячески совершенствовать свое профессиональное мастерство, беречь и развивать благородные традиции медицины. Я буду признавать свои ошибки, обращаться за помощью к коллегам, сохранять благодарность и уважение к своим учителям, буду требовательным и справедливым к своим ученикам.

Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будут даны счастье в жизни и в искусстве и слава у всех людей на вечные времена, преступающему же и дающему ложную клятву да будет обратное этому».

Я вызубрила текст наизусть, но этого не потребовалось – каждую строчку выжгло в памяти намертво, отпечатало на обоих предплечьях в виде широких наручей, наполненных самыми разными медицинскими символами. Главным и центральным, конечно, стал рисунок чаши со змеей – официальный символ медицины в России. Вокруг расположились мелкие крестики, какие-то линии, стилизованные изображения всяческих существ, в то или иное время ассоциировавшихся с лечебным делом. Словом, татуировочки - загляденье. На их фоне крохотный крестик у большого пальца просто потерялся.

Я маялась с текстом два дня не просто так. Мне прекрасно запомнилось из встречи с вампиром-алкоголиком, что клятвы непреложны. А как легко заставить кого-нибудь дать клятву, я увидела на собственном примере. Мне совсем не нужно, чтобы в один прекрасный день кто-нибудь так же прижал меня к стенке и заставил поклясться в чем-нибудь без объяснения причин. Или хуже — внушил что-нибудь. Сбросить внушение келпи — это же чистое везение! Я и подумать не могла, что после заговора простенькая висюлька в виде блестящего глаза будет так жечься от чужой ворожбы.

Что лучше всего удержит от подобных действий? Только клятва, сильная и сложная, гарантирующая неприкосновенность в любых условиях.

Хороших врачей берегли во все времена, независимо от политики и войн. Георгий Синяков тому пример. А уж стать профессионалом своего дела я постараюсь.

Поскольку начало было целиком и полностью содрано с древнегреческого образца, призывало в свидетели Апполона и прочих небожителей, клятва приносилась в яркий солнечный полдень. Я забралась поглубже в парк, нашла дерево поинтереснее, встала лицом к Солнцу и, прижав руку к сердцу, торжественно поклялась.

Было не больно. Солнечные лучи оплели предплечья, ярко вспыхнули, расчертив рисунок, и мягким теплом впитались в порыжевшие, как от хны, линии. Довольная я одернула рукава рубашки и пошла домой - собираться в школу.

Сборы стали одним из немногих развлечений на летних каникулах.

Первым делом поправила сумку – обшила сверху свежей черной тканью, сделала клапан и магнитную застежку. По краю клапана пустила вышивку простенького заговора от воров. Новый ремень, прочные кольца – и вуаля, сумка Мери Поппинс, версия два ноль, готова!

Далее внутрь, к школьным покупкам, отправились учебники по обычным предметам, набор юного химика, нитки мулине и бисер для плетения оберегов, газовый баллончик, выцыганеный у Энтони армейский нож в чехле, компас и залитый в воск коробок спичек, в котором помимо спичек лежали два рыболовных крючка с леской, проволока и лезвие. Когда я засунула в почтальонку дождевик, спальник, кружку-ложку-вилку, до меня дошло, что Фогруф - всё-таки интернат. После минутного раздумья положила побольше консервов, наплела дополнительных оберегов от чужого глаза и слова, увесилась заговоренными на отражение сглазов и чужой воли амулетиками. Короче, в волшебную школу я собиралась как на войну.

Тридцать первого августа меня разбудили рано.

- Тебе нужно хорошенько поесть. Неизвестно, когда в Фогруфе обед, - бодро сказал Энтони, сдернув с меня одеяло.

Делать было нечего – пришлось топать в ванную, умываться и спускаться вниз. На кухне уже хлопотала Эмили, расставляя тарелки и подпевая поющему радио. Двигалась она легко, пританцовывая и крутя крепкими бедрами так, что идущий за мной Энтони засмотрелся на разлетающиеся полы короткого золотистого халатика и споткнулся о порожек.

- Ты бы постеснялась, - пробормотал он, не отводя взгляда от стройных женских ног. – Вадиму не пять лет, в конце-то концов.

- Чего я там не видел? – фыркнула я и закатила глаза. – Ноги как ноги. Ничего особенного.