Страница 32 из 32
— Здрав желаем!
— Приветствую! О! Хорошо, что оба здесь! Товарищи военморы! Получите предписания и распишитесь!
О как! Меня аж прапорщиком осчастливили… «Завтра в 08:00 быть на посту согласно боевого расписания». Ну что, надо впрягаться!
— Маш, пойми! Ну не бывает детских восторгов! Да, справились. Да, молодцы. Помогли стране, поставили физику на службу народу — но это капля в море. Прикрыли направление — но только одно всего лишь! Ну не дуйся!
— Знаешь, Макс, я устала. Бегу, бегу, всё на бегу. Слушай! А ты сам туда не хочешь?
Мужчина устало потер лицо. Некстати всплыли в памяти старые строчки: «Сегодня не личное — главное, а сводки рабочего дня!».
— Скажи, что у вас по смещению координат выхода?
— Пока от первой точки — пятьсот миль максимум. Но вроде наклевывается кое-что.
— Как наклюнется — сразу ко мне. Тогда мы обязательно продолжим этот разговор.
Эпилог
В том году до начала «мокрого сезона» мы успели раз семь или восемь сходить к Диким островам и дельте Амазонки. Служба уже воспринималась как нормальная такая вахтовая работа: декада в море, декада на берегу, типа — отпуск. С родителями общались вживую — телефонии толком пока не было, а письма писать — смысл? С похода вернулись, отоспались, в машину сели и съездили. Я к своим, Серега — к своим… Потом пришли дожди, с ними и шторма, да такие, что Айвазовский палитру бы съел свою от такой фактуры. Не, не набор красок, а досочку, на которой художники краски смешивают. Все нормальные люди в это время спят, скучают, отдыхают, а мы — в смысле экипаж сторожевого корабля «Тревожный» — занимались парко-хозяйственным днем, растянувшимся на три месяца почти.
С окончанием сезона дождей началась и полноценная служба. Первые два месяца мы опять провели в периодических забегах к Диким островам, потом вообще на месяц туда отправились в сопровождении грузопассажирского судна, ставшего по воле начальства нашей «дойной коровой» и плавказармой одновременно. Не служба — сказка! Тепло, море, раскрепощенные кубинки! Рай земной! И — неожиданно — всё бросаем и вместе с нашей «коровой» отправляемся в сторону Порто-Франко, уже без визитов вежливости и демонстраций флага. «Корова» перед стартом сходила к Береговому и вернулась пополнившая запасы и взяв на борт десяток научных деятелей. На ней же прибыл и уже привычный «начальник дальних экспедиций» Карпсатов с неизменным Сергеичем.
Почему я совершенно не удивился, когда оказалось, что мы прибыли в, простите за тавтологию, точку нашего прибытия? Кстати, здесь выяснилось, что не только «солдат спит — служба идет». К сержантам, старшинам и мичманам это тоже относится! Тем более что «две звезды, две светлых повести» мне и погон с просветом Сереге дали как бы авансом — из понятия «личного времени» во время этого «забега» у нас оставался только сон. Уставы, наставления — всё отнимало время. Только вид моря, если честно, и спасал. Большое такое, переменчивое, то тихое, то бушующее. И его обитатели — довольно странные создания. Дня три подряд какой-то местный дельфин, метров двух в длину и весом под сотни три килограммов взял моду цепляться за стойку леера на носу и в подвешенном состоянии плыть, пока не сгонят. Причем на удары по башке палкой реагировал адекватно — хекая по-суховски, выпускал стойку и некоторое время не безобразничал полчаса где-то. Потом принимался за старое — это мне ребята из палубных рассказали, когда меня вызвали на диспут «делать что-то сейчас или до берега подождет». Старшина палубных его от души отоварил ломом — так дельфин с полчаса плыл рядом, плюясь в него водой и хрипя дельфинье-матерное! После чего попробовал повторить, получил снова и, как в переводе песни, «сия пучина поглотила их в один момент» — и дельфина, и его претензии.
А потом в одно тихое летнее утро, когда я только сменился и отдыхал, любуясь рассветом и наслаждаясь свежестью, рявкнули тревожные дудки и метрах в двухстах от нас открылось уже виденное не раз «окно». Ненадолго — но после этого мы двое суток почти шли «в неведомое», удаляясь от ставшими если не родными, то знакомых и близких берегов. И — опять «окно», только на сей раз из него минуты через две начали вываливаться «гости». Сперва появился такой же сторожевик, как наш, следом три вроде бы гражданских, но вооруженных судна, и на сладкое — ещё два сторожевика. После этого, безо всякой помпы и «встречных» маршей один сторожевик встал в дрейф рядом с нами, а остальные, гуднув, ушли куда-то в сторону восхода.
После этого с гостя к нам прибыли два офицера и мужчинка — именно мужчинка — в гражданском. Пообщались наедине с Карпсатовым и свалили к себе. А Карпсатов собрал в кают-компании всех свободных от вахты и довел «политику партии».
— Идем домой, экономическим. На провокации не поддаваться, но! Постоянная боевая готовность, попытку приблизиться на расстояние менее километра расценивать как нападение. И — главное! «Новичок» тушкой ли, чучелком, но должен дойти до Берегового. Это приказ, который надо выполнить любой ценой. Вопросы?
Кто-то поинтересовался — какой, собственно, ценой.
— Вплоть до жизни.
Вопросов ни у кого больше не было. Все дождались команды и разошлись, а Карпсатов лично прошел по всем постам и провел политинформацию. После чего наш маленький караван отправился к месту назначения.
— Ну милая, счастлива?
— Наверное, да. А, извини — зачем это всё?
— Убежище. Для тех, кто умеет работать головой и руками. Не банковские клерки и продавцы обоев. Не правозащитники и толерасты. Созидатели — вот для них. Пахари и токари, ученые…
Мария Анатольевна вывернулась из объятий своего мужчины.
— Ты правда в ЭТО веришь?
— Если бы не верил — не отправился бы сюда. Я бы и дома неплохо пожил. А вот дети наши — не уверен.
— А здесь?
Бывший председатель трибунала, а ныне — руководитель темы «Исход» снова сгреб в объятия свою — наконец-то — жену, уютно закутав её в себя.
— Давай вернемся к этому разговору через год, а лучше — через два. Тем более что…
Он замялся.
— Что?
Мужчина зарылся в волосы жены, тихонько шепча ей на ухо.
— Настройки вашей находки я, конечно, передал, но не совсем правильные. А их помню только я — ну правильные. Так что, сама понимаешь…
И добавил тем же голосом, уже не таясь:
— Кандидатуры отбираются по принципу максимальной полезности. Торговцы сырьем, пьянь, наркоши и мажоры останутся там.