Королев

– Не узнаю тебя, Сережа. Ты умеешь достигать своего. В детстве решил стать авиационным инженером, и ты стал им. Ты захотел научиться летать на самолетах – у тебя в кармане пилотское удостоверение. Нет, Сергей, я верю в тебя. Ты прости меня, – впервые повинилась она. – Сколько раз казнила себя, что чуть было не сбила тебя с пути, который избрал. Не обижайся на меня... А без мечты жить нельзя.

А Сергей, даже будучи совсем слабым, не переставал мечтать и работать. Болела не только голова, особенно в слякотную и ветреную погоду, болело все чаще сердце. Болело из-за недавно перенесенной операции, из-за того, что вынужден сидеть сложа руки, из-за того, что Ксана Винцентини еще не дала согласия стать его женой.

Да много ли надо человеческому сердцу, чтобы заныть, заболеть, постоянно напоминать о себе тому, чью жизнь оно поддерживает. И хотя за время болезни в No 2 журнала «Вестник воздушного флота» за 1931 год появилась статья Королева о СК-4; в журнале «Самолет» его рассказ о планере СК-3 и фотографии сидящего в кабине самого автора, а ранее «Вечерняя Москва» назвала его «известным инженером», на душе у Королева точно кошки скребли. Человек неистовый, деятельный, он не мог примириться с тем, что врачи обрекли его на бездеятельность. Королев настаивал на том, что чувствует себя хорошо, требовал, чтобы врачи разрешили ему вернуться к работе.

Бесконечные визиты в поликлинику... Как-то раз после очередного посещения ее Сергей Королев заехал на мотоцикле в ЦАГИ. У самого входа встретил рабочего Михаила Васильевича Хромова, с которым познакомился еще в 1928 году, когда впервые пришел сюда на производственную практику. Он-то тогда и показал студенту кабинет Главного конструктора Туполева.

– Тебе везет, – сказал тогда Хромов, – в хорошие руки попал. Понравишься – у себя оставит. Не у всех характера хватает работать с ним.

– У меня хватит, – ответил студент. С той поры прошло три года, но Хромов сразу узнал Королева, поздоровался.

– Гость или работаешь у нас? – спросил Михаил Васильевич.

– У Григоровича, в группе моторного оборудования.

– ТБ-5, значит. Серьезная машина.

Но тут Хромова позвали, и они расстались. Королев, не встретив больше никого из знакомых, решил поехать на Никольскую, в Центральный совет Осоавиахима. Шел редкий крупчатый снег. Поежившись от холода, подняв воротник кожаной авиационной куртки, Королев поглубже надвинул на голову шапку и нажал ногой педаль. Раз, другой. Двигатель громко чихнул, но тут же поперхнулся и заглох. «Вот так всегда, когда торопишься», – подумал Королев. Снова резко нажал на педаль, но безуспешно, мотор молчал.

На узкой улочке появился какой-то прохожий в кожаном пальто-реглан, кожаной шапке, с заиндевевшими небольшими усами. Он смело подошел к мотоциклу.

– Позвольте, я взгляну, – негромко предложил человек и, не дожидаясь ответа, снял перчатки и бросил их в коляску. Покопавшись в машине, он потом несколько раз ударил ногой по выхлопной трубе. Оттуда, словно битое стекло, посыпались льдинки.

– Где вы столько снега набрали? Он в тепле растаял, а пока мотоцикл стоял на морозе, вода застыла.

– Спасибо, – поблагодарил Королев незнакомца, досадуя на свою недогадливость, и нажал педаль. – Мотор, словно освобожденный от плеяа, весело заурчал, выбросив из трубы голубоватое облачко.

– Не огорчайтесь, такие случаи не раз встречались и в большой науке. Досадный пустячок, и все прахом. Вот совсем недавно запускал свой двигатель, а в сопло попала, не знаю откуда, металлическая крошка. Чуть не изорвался.

– Двигатель и сопло? – поинтересовался Королев.

– Да, сопло. Я конструирую ракетный двигатель... Королев внимательно посмотрел на собеседника, ему показалось, что где-то он видел его, слышал этот негромкий голос, слова, произносимые с легким акцентом.

– Вам куда? Может, я подвезу вас?

– Нет, нет! Я побаиваюсь этих машин. Очень ненадежные, да еще зимой.

И тут Королев вспомнил: 1927 год, выставку аппаратов межпланетных моделей, человека, дававшего пояснения по самолету-ракете.

– Простите, пожалуйста, не мог я вас видеть на выставке, открытой на Тверской улице несколько лет назад?

– Возможно. Там демонстрировался макет моего самолета для межпланетных сообщений.

– Вы Фридрих Артурович Цандер? – с радостным изумлением спросил Королев и выключил мотоцикл. – Я давно ищу встречи с вами. Знаю ваши статьи. Слышал, хотите организовать при Осоавиахиме новую секцию, и как раз собрался туда. Извините, я не представился – Королев. Сергей Павлович. Инженер из ЦАГИ.

– Очень приятно, – ответил Цандер, что-то усиленно ища в своих карманах.

– Вы что-то потеряли?

– Да, перчатки!

– Так они в коляске.

– Вот те раз. – И, надевая их, Цандер взглянул на Королева. – Мне о вас говорили. Не помню, правда, кажется, Юра Победоносцев. Вы интересуетесь ракетой? Если так, то нам по пути, – и сел в коляску.

Приехав в ЦС Осоавиахима, Цандер и Королев нашли укромное место в одном из коридоров, присели на жесткий деревянный диван.

– Взгляните, пожалуйста, – и Фридрих Артурович передал Королеву небольшое объявление из газеты «Вечерняя Москва», помещенное 12 декабря 1930 года.

«Всем, кто интересуется проблемой межпланетных сообщений, просьба сообщить об этом письменно по адресу: Москва-26, Варшавское шоссе, 2-й Зеленогорский пер., д. 6, кв 1. Н. К. Федоренкову».

– Очень любопытно, как это я пропустил. И много ли откликнулось на этот призыв?

– Вы знаете, более 150 человек – инженеры, физики, математики, студенты, журналисты, школьники. А первым был ваш покорный слуга. Ведь меня это давно увлекает. Еще будучи учеяиком Рижского реального училища, я прочитал работу К. Э. Циолковского «Исследования мировых пространств реактивными приборами» и с тех пор навсегда стал его последователем. Позднее в Политехническом институте образовали «Рижское студенческое общество воздухоплавания и техники полета». В 1914 году, окончив институт, получил звание инженера-технолога, вначале работал в Риге, а затем в Москве. Вы знаете, все свободное время у меня уходит на изучение проблем межпланетных сообщений и, в частности, создание специального корабля. Вы говорите, что знаете мою статью «Перелеты на другие планеты»? В ней в отличие от Константина Эдуардовича я утверждаю, что межпланетные сообщения станут возможными, по всей вероятности, в течение ближайших лет. Мой девиз – «Да здравствует работа по межпланетным путешествиям на пользу всему человечеству!»