Приключения тюремного лекаря

От леса отделилась фигура с факелом. Март узнал Лейва и сразу отметил, что тот берёг правую руку.

— Что Сигверт? — крикнул веринг издали.

— Жив, — коротко ответил Март. Ради Сигверта проглотил ругательства, что крутились на языке: хоть бы один из верных воинов остался, чтобы помочь!

— Слава богам! — Лейв коснулся оберега на шее. — Я боялся, этот бледный его пополам перерубил! Представляешь, я плечо опять выбил!

— Дрова таскай, — оборвал его Март. Наверняка на здешних голых скалах топливо собирают до последней веточки, но, может, в лесу вблизи замка им повезёт?

Лейв принёс небольшую охапку сосновых ветвей, бросил на окованный железом щит, Март сунул в неё факел, и сухие ветки затрещали. Растерянно огляделся в поисках воды. Снова выручил Лейв: догадался набрать в кружку снега; он растаял, покрыв дно всего на два пальца, и казалось, что веринг будет вечно носить пригоршни белой крупы, бесследно исчезавшей в дымящемся сосуде. Но наконец кружка была наполнена, вода закипела, Март всыпал в неё нужные травы и разом успокоился, почуяв знакомый запах укрепляющего снадобья. Он уже отбивал Сигверта у смерти, справится и на этот раз.

Кружка опустела трижды, а в мешочке со сбором показалось дно, когда Сигверт вздохнул и пошевелился. Дёрнулся и со стоном потянулся к животу; Март перехватил его руку и уложил обратно на мех.

— Всё позади, — сказал он. — Ты победил.

Сигверт упёрся в него вопросительным взглядом из-под полуприкрытых век, и Март, ненавидевший в таких случаях врать, ответил:

— Ничего страшного. Всё на месте. Лежи только. Благодари свой доспех, иначе мы бы долго собирали твои кишки по всему озеру.

И, подумав, добавил:

— Ты сражался очень хорошо. И я видел, что меч ни разу тебя не ослушался.

Сигверту не хватило сил на улыбку; лишь губы чуть дрогнули, и он снова смежил веки. Март обратился к Лейву:

— Рассказывай теперь, бестолочь, чем дело кончилось.

— Половина этих козопасов сдалась, как ушли с озера, остальных наши погнали к замку, — похвастался Лейв, не заметив оскорбления. — Доспехи местные — дрянь, а так называемым воинам только у печи сидеть… Замок будет наш! С винным погребом, служанками, мягкими постелями… Парни там, поди, уже в ворота бьются! Как думаешь, дотащим Сигверта вдвоём?

— Я спину ломать не буду, — отрезал Март. — Да и с твоим плечом не раненых таскать. Зови остальных.

— У замка есть хозяин, — прошептал вдруг Сигверт, не открывая глаз. — Не троньте. В лагерь…

— В лагерь? — удивился Лейв. — А здесь что, так всё и оставим? Слушай, Март! — Он перешёл на шёпот. — Ты, помнишь, говорил, что кунгу во всем верить — не очень хорошо, а? Надо ж и свою голову иметь на плечах?

— Ты клялся ему в верности. Не я, — равнодушно заметил Март, поднимая повязку. Рана почти перестала кровоточить, затянулся и порез на его собственной ладони. Одна Тьма знает, удастся ли доставить Сигверта на корабль живым.

Лейв с тоской глянул в сторону замка. Март бы убил его на месте, если бы не витой браслет, обнимавший руку веринга поверх шерстяной рубахи. Нельзя.

— Когда обратно пойдёте, — бросил он Лейву, — срубите пару стволов, носилки сделать.

Веринг что-то буркнул и направился-таки к замку.

Где-то в верхушках сосен прошумел ветер. Костёр быстро прогорел, и холод проникал даже под тёплый плащ. Март в последний раз поправил повязку, плотнее укутал Сигверта, сложил в мешок снадобья… Поднялся, подошёл к убитому тану и вытянул из мёртвой руки серебристый клинок. Недоумки-веринги точно побоятся браться за «заколдованное» оружие. Положил его рядом с Сигвертом, к золотому клинку и залюбовался: так хорошо два меча смотрелись вместе. Как знать, не ковал ли их один мастер?..

На другом берегу озера послышались оживлённые голоса и смех. Веринги возвращались за своим кунгом.

Глава десятая и последняя

Всё, что говорил Сигверт о никудышном войске Тёмных земель, подтвердилось. Тех, кто умел сражаться, было слишком мало, а остальные толком не понимали даже, на чьей они стороне, и с радостью сдались, стоило им уйти со светящегося озера. Этим битва за Нарранмор и кончилась. Веринги устремились в замок, но его обитатели быстро сообразили, что избавители ещё хуже вчерашнего узурпатора, и крепко заперли ворота. Веринги пошатались по двору, сожгли кое-что из утвари и уже собрались искать бревно потолще и таранить двери, как явился Лейв с приказом отпустить пленных и уходить.

Об этом Марту рассказали хвастливо и сбивчиво, пока добирались до лагеря. На корабле было тесно; щиты со следами редких ударов были свалены в кучу, люди стояли вплотную, едва не наступая на плащ, на котором лежал Сигверт. Ветер усилился; он дул с запада, в нос кораблю, и уставшие веринги ругались, поднимая обледеневшие вёсла. Тяжелораненых не было, не было и других дел у Марта, кроме как следить за жизнью, нерешительно бьющейся на безвольном Сигвертовом запястье.

В лагере ветер гнал по берегу снег с песком и забытую утварь, и Март не позволил нести Сигверта под сомнительную защиту палатки. Корабль вытащили на берег, подпёрли брёвнами, чтобы стоял ровно, а над палубой натянули навес, под который натащили шкур и согретых в костре камней.

Теперь победители пировали на берегу, и ветер разносил их песни далеко по округе. В этот раз Марту не хотелось думать, выставлены ли часовые. Под пологом было тепло и тихо. Светильники освещали низкий кожаный потолок. У изголовья стоял котелок с целебным сбором, в плошке с маревником мокли щипцы, нитки и гнутые иглы. Сигверт то глядел молча в потолок, то снова погружался в обморочную дрёму. Март ещё и ещё раз осмотрел рану — чистая и почти перестала кровоточить. Остатков настойки как раз хватило, чтобы вымыть руки; Март стянул щипцами края раны и принялся сшивать, тщательно затягивая каждый узелок. Рана смыкалась, и вместе с ней неведомым образом замыкался круг, начатый пять лет назад в лаконской камере: так же скуден был свет, низок потолок, и так же легко было оборвать нить жизни вместо той, что пыталась удержать жизнь внутри.

Сигверт очнулся, когда Марту осталось сделать три-четыре стежка.

— Лежи! — велел лекарь, не выпуская иголки.

— Март…

— Кто же ещё? Терпи, сейчас закончу.

Сигверт поднял было голову посмотреть и снова откинулся на шкуры, зашипев от боли. Март завязал последний узел и полюбовался ровным швом. Будет ещё одна белая метка с едва заметными точками от иглы. Ближе к утру он снимет повязку и крепко перетянет тело широким бинтом, чтобы удержать внутренности на месте, пока мышечная стенка срастается заново.

— Всё в порядке, — ответил он на вопросительный взгляд. — Скоро забудешь.

— Я думал, не доберусь до корабля, — признался Сигверт.

— Пока я жив, ты не умрёшь от ран. — Март обрезал ножом конец нити, ополоснул инструменты в чашке и принялся убирать их. Зачерпнул кружкой горький настой и помог Сигверту приподняться. — Пей и отдыхай.

Ветер бил по туго натянутому пологу, и корабль едва заметно покачивался, как колыбель. Сигверт спал, и полукружья глаз блестели золотом из-под неплотно сомкнутых век. Март протянул руку, закрыл ему глаза — спящему, чтобы никогда не закрыть мёртвому, — и вышел на воздух.

Снаружи похолодало. На берегу под защитой ограждений пылал костёр, веринги орали песни, и оставалось только дивиться, откуда северные воины брали силы. Лекарь выбрался из-под полога и так и замер, уставившись в небо — непривычно высокое, впервые за прошедшие недели усыпанное мелкими звёздами, видимыми сквозь прорехи в разорванных ураганом облаках.

Когда Март вернулся, Сигверт смотрел на два клинка, лежавшие в изголовье вместе с доспехом. Лекарь опустился рядом, почти бессознательно пощупал пульс — наконец-то ровный и уверенный, — и задал единственный вопрос, который не мог подождать до утра:

— Скажи, ты знал о легенде?

Сигверт молчал, скользя пальцами по узорам ножен, и наконец ответил: