Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 11



– Подсудимый, с вами все в порядке? – Робертс явно растерян.

– Извините меня, голова… У меня к вам просьба…

– Подсудимый Гесс, вам плохо? – Лорд Лоренс нависает над столом.

– Нет, ничего.

«Я прибыл в Англию добровольно, без оружия, – память упрямо возвращает Гесса к тому разговору. – Прошу вас телеграфировать моей семье в Цюрих, что я жив. Франция повержена, Россия будет повержена, Англии не выиграть войну против Германии. Если Англия предоставит Германии свободу действий в Европе, то Германия гарантирует Англии свободу действий во всей Британской империи. Вы молчите? Почему вы молчите?..»

– Почему вы молчите, Гесс? – Удар молотка, лорд Лоренс собирает бумаги. – Врача! Вызовите врача! Я прерываю заседание. Перерыв!..

Резкий телефонный звонок в кабинете главного обвинителя от СССР Романа Андреевича Руденко. Ещё один звонок. Руденко подходит к телефону.

– Товарищ Руденко! – голос Сталина в трубке гудел металлическим эхом. – Объясните мне как специалист в юридических вопросах, товарищ Руденко, почему не мы, не советское обвинение открыло процесс? Почему мы позволяем американцам и англичанам вести себя в Нюрнберге по-хозяйски? Кому на руку затягивание процесса? Что вы на это скажете? Я слушаю вас, товарищ Руденко.

– Я думаю, товарищ Сталин, что…

– Я не узнаю вас, товарищ Руденко! Я не вижу вашей принципиальной позиции. Вы хорошенько подумайте об этом. Вашу работу в Нюрнберге контролирует лично товарищ Вышинский. Он, конечно, консультируется с Молотовым, это правильно. Но Молотов – это Молотов, а Сталин – это Сталин!..

– Вы осознаёте, – Джексон буравил взглядом Геринга, – что вы – единственный оставшийся в живых человек, который может полностью рассказать нам об истинных целях нацистской партии?

– Да.

– Вы с самого начала намеревались свергнуть Веймарскую республику?

– Это было моим твёрдым убеждением. И мы свергли её.

Несколько человек в зале зааплодировали, и Ди, не привлекая к себе внимания, был среди них.

– Придя к власти, вы немедленно уничтожили парламентское правительство, не так ли?

– Мы не нуждались в нём. Получив власть, мы должны были удержать её. Мы не могли полагаться на случай, на выборы. Мы – власть, мы – сила! Мы упразднили региональные парламенты и распустили рейхстаг.

На этот раз не аплодировал никто. В зале стояла тишина.

– Скажите, идея объединения должностей главы государства и парламента в лице Адольфа Гитлера принадлежит вам?

Геринг не сдержал улыбку:

– Мы взяли пример с двойной роли президента Соединённых Штатов. Снимаю шляпу!

– А идея концлагерей?

– Это моя идея, – и вновь Геринг серьёзен.

– Вы были за втягивание германского народа в войну против СССР?

– Германский народ не имеет ничего общего с этим делом, его никто не спрашивал.

– Я спрашиваю вас не о народе, а о вас лично.

– Лично я был против нападения на Россию.

– Но при этом вы не ушли в отставку и никак не проявили своё несогласие!

– Мы воевали. В вашей стране политики и военные поступают иначе?

– Достаточно! – Джексон отвернулся от Геринга. – Ваша честь, я бы хотел…

– Вы закончили? – уточнил Лоренс.

– Я не закончил! – Геринг едва не взвился. – Я не закончил!

– Ваша честь!..

– Подсудимый имеет право высказаться, – Лоренс охладил пыл Джексона. – Подсудимый имеет на это право.

– Что касается моей отставки, я не желаю это обсуждать! – гордо выкрикнул Геринг. – Я – офицер, если вы способны это понять. Я не тот человек, который предаёт!

Со скамьи подсудимых Геринга поддержали аплодисментами.

– Ваша честь!..

– Мне никогда не приходило в голову бросить фюрера!

– Ваша честь, подсудимый демонстрирует презрение к трибуналу! Я прошу…

– Ваше возражение принято, – лорд Лоренс жестом успокоил Джексона и обратился к Герингу: – Подсудимый, сядьте. Вы можете лишь отвечать на вопросы, а не заниматься пропагандой своих взглядов. Вы меня поняли?

Геринг кивнул.

– Можете продолжать, мистер Джексон.

– Геббельс научил Карла Эрнста, как поджечь рейхстаг, – Джексон взглянул на скамью подсудимых. – Тот подготовил десять членов СА и доложил Герингу. Решение свалить поджог на коммунистов возникло тогда же.

Услышав это, Геринг приветливо кивнул Джексону.

– Позже один из тех десяти, оставшийся без вознаграждения, некий Гель, в прошлом уголовник, написал об этом в имперский суд. Стоит ли говорить, что с ведома Геринга Гель был убит, а труп его исчез. Геринг, что вы можете сказать об этом?

Герман Геринг не реагирует.

– Генерал Франц Гальдер, – продолжает Джексон, – заявил, что Геринг в сорок втором году говорил ему о своём участии в поджоге. Что вы на это скажете, подсудимый?

Геринг делает мечтательно-загадочное лицо.

– Ваш двоюродный брат, как известно, не раз заявлял о вашей беспринципности.



– И я не порвал его на части? – с иронией отозвался Геринг.

– Я удивлён этому не меньше, чем вы.

– Что касается пожара рейхстага, мне не известно ни одного случая, – Геринг не дал Джексону договорить, – чтобы из-за пожара был убит хоть один человек, да и арестов было немного.

– Вы уверены в этом?

– Абсолютно.

– Вы встречались с фюрером во время пожара?

– Конечно, мы встречались.

– И здесь же, на месте, вы решили арестовать коммунистов?

– Нет, это решение было принято заранее.

– Заранее?

– Вы не ослышались! – Геринг рассмеялся.

– Вы никогда не хвастались, что подожгли рейхстаг?

Геринг молчит.

– Скажите, вы помните завтрак в день рождения фюрера в сорок втором году? Вы не помните? Я читаю: «За общим завтраком Геринг крикнул: “Я – единственный, кто знает рейхстаг, потому что я поджёг его!”. Сказав это, он похлопал себя по ляжке», – конец цитаты. Это письменное показание генерала Гальдера. Вы говорили о поджоге?

– С Гальдером? Такого разговора не было.

– Ваши заводы приводили Германию в состояние готовности к войне, не так ли?

– Концерн «Герман Геринг» занимался добычей сырья и производством стали.

– У меня нет вопросов к подсудимому, – Джексон закрыл папку с бумагами.

Руденко просит слова. Лоренс не возражает.

– У меня несколько вопросов к подсудимому Герингу.

– С удовольствием на них отвечу, – усмехнулся Геринг.

– Во-первых, влияли ли вы на принятие фюрером внешнеполитических решений?

– Нет. Фюрер есть фюрер, точнее – был.

– Кто же был ближайшим советником фюрера в экономике?

– Я.

– В военных вопросах?

– Я.

– Вы разрабатывали план нападения на Советский Союз?

– Рейхсмаршал – всего лишь титул, не более, – Геринг ухмыльнулся.

– План был разработан в ноябре 1940 года?

– Да.

Теперь уже Руденко выдержал паузу.

– Я прочту вам запись совещания от шестнадцатого июля 1941 года: «Прибалтика и волжские области должны стать частью империи, Ленинград подлежит уничтожению». Кем был записан этот протокол?

– Борманом. Но он преувеличил кое-что.

– Что например?

Геринг не отвечает.

– Вы признаёте, что руководили массовым угоном в рабство миллионов граждан из оккупированных стран?

– Речь шла о двух миллионах рабочих. Рабство я отрицаю.

– В подписанном вами приказе от шестнадцатого сентября 1941 года говорилось: «За жизнь одного немецкого солдата подлежат смертной казни 50—100 коммунистов».

– В этом приказе было указано 5—10 человек, фюрер исправил: 100.

– Согласны ли вы с теорией высшей расы?

– Не вижу связи.

– Вы согласны с этой теорией?

Геринг делает неопределённый жест рукой, словно разгоняет одному ему заметное облако домыслов.

– Я никогда не использовал это выражение. Различия между расами я признаю.

– Признаёте?

– Признаю.

– Вы неоднократно заявляли, что Гитлер привёл Германию к расцвет у.