Страница 5 из 14
Ладно, Сильверград руки не подаст и слезам не поверит. Как говорила бабуля, во всех непонятных ситуациях пей чай. Я нашла старый кофейник в ящике под раковиной, вымыла его и поставила закипать. Чай я привезла с собой — от старых запасов бабушки ничего не осталось, лишь запах липового цвета на кухне. С чашкой чая вышла во внутренний двор, некогда мое любимое место для игр. Посидела на теплом, гладком валуне посреди садика. Белая роза, которую бабушка посадила в мою честь, совсем одичала. Зато яблони усеяны крошечными яблочками. Будет, из чего печь пироги. Ах нет, не будет. Продам землю и уеду. Только не домой. Нет-нет. Ни в коем случае!
В голову что-то несильно ткнулось — в волосах запутался крошечный бумажный самолетик. Никак не привыкну к этой почтовой магии. А вот мои бывшие одноклассницы, Сонечка и Лизочка, переехавшие в Сильверград сразу после окончания школы, похоже, совсем тут освоились. В своей записке они приглашали меня в клуб — отпраздновать приезд. И, похоже, это сразу будет вечеринка-проводы.
…— Даже и не думай из Сильверграда уезжать! — заявила… Сонечка? Или это была Лизочка?
Так и не научилась их различать. Близняшкам за двадцать, а они до сих пор одинаково одеваются (на самом деле я всегда им завидовала: мне с Розочкой так не повезло). В школе мы закадычными подругами не были, но на мое письмо сестры ответили с энтузиазмом. Обе прониклись моей ситуацией и взяли на себя роль более опытных смотри-и-делай-как-мы приятельниц. Одна из них (с помадой более темного оттенка — они отличались лишь этим) строго выговаривала мне за бокалом легкого имбирного вина:
— Ты с ума сошла? Уехать?! Это же Сильверград! Не слушай никого! Тот таможенник небось получил указания от желающих землю под домом купить, вот и запугивал. Немаги в Сильверграде еще как устраиваются, весьма недурно! Посмотри на нас с Лизочкой, — ага, я не ошиблась! Это Сонечка! — обе сидим в Отделе каталогизации, в Контроле над миграцией. И знаешь, за что нас ценят и по службе продвигают?
— Нет.
— За то, что мы немаги! Мы всегда на виду. Артефакт подслушивания не установим, через портал ничего не пронесем, начальнику приворотное не сварим.
— А купить? — наивно поинтересовалась я. — Ну… приворотное.
— Купить, конечно, запросто… но, — Сонечка наклонилась поближе: — кто на нас подумает? Мы же немаги — робкие, запуганные и волшебства боимся.
Судя по хихиканью близняшек, сестры очень неплохо устроились в городе, где правит магия.
— Продавай землю, — веско посоветовала Лизочка. — Если кто-то на нее глаз положил, жить тебе спокойно все равно не дадут — против сильной магии нет приема, окромя более сильной магии. Купишь себе жилье. Например, в Дивном Квартале. Дороговато, но зато соседство такое, — сестры синхронно закатили глаза. Я так понимаю, это они о всяких там наядидах, дриадидах и прочей нимфомании. — И начинай жениха подыскивать. Главное, не химера и не кровососа какого-нибудь. Дивные — тоже так себе мужья, развлечься разве. А вот оборотни попадаются хорошие.
— Я лучше за… немага, — робко призналась я. — Я их боюсь, оборотней.
Сонечка фыркнула:
— Немага ты и у нас, в Кривовцах, могла бы подцепить. Целься выше. Что ни говори, а деткам магию передать — дело хорошее.
Мы выпили за деток, магию и немагов. На сцене появился молодой человек, судя по виду, тоже Дивный. Мы до слез смеялись над его байками о ведьмаках. Не знала, что ведь-маги Сильверграда такие лентяи, всегда считала их героями и борцами против навьих. Затем на сцену вышел фокусник. Гостей клуба он удивлял тем, что показывал всякие необычные трюки без использования волшебства: вытягивал из рукава бесконечную ленту, рвал и собирал вместе игральные карты и прятал в цилиндр голубей.
В ходе представления ему потребовался помощник из зала, и я храбро взялась спасти несчастного, застрявшего в таинственных коробках кролика. Не знаю, что на меня нашло. Наверное, вино в голову ударило. Факир поставил условие: чтобы спасти бедную живность, нужно спеть. Мне уже было море по колено, и я завела старинную народную песню о несчастной деве, выданной замуж за некроманта.
Голосок у меня всегда был приятным, хоть и несильным, и посетителям клуба явно понравилось. Если бы я знала, насколько, немедленно дала бы деру.
На румяно яблочко капает слеза,
Было вольно дитятко, дочка-егоза,
Стала девой красною, толстая коса.
Кто жених твой, милая…
Как только дошла я до момента появления в сюжете песни постылого мага, его мертвого коня и прочей жути, в глубине зала возник темный силуэт. Мимо столиков к сцене шел высокий молодой человек. Черты его лишь угадывались под… черным клубящимся туманом выше пояса. Лицо было в тени, во вспыхивающей молниями искристой мгле, а тело изменялось с каждым шагом, приближавшим юношу к сцене. Вот взвились над плечами два перепончатых крыла, стали расти. И сам оборотень подрос, заковылял, словно крокодил, вставший на задние лапы. Глаза выступили из тьмы… алые.
Песня застряла у меня в горле. Фокусник куда-то исчез, а из-под круглого столика с реквизитом во все стороны прыснули перепуганные кролики.
Подойдя у сцене, молодой нечеловек сгреб меня своими огромными лапищами, быстро зарастающими чешуей (на каждом пальце оборотня был здоровенный коготь), словно пушинку, и закинул к себе на плечо, просто не обратив внимания на слабые попытки сопротивления. Да и сопротивляться у меня особо не получалось — я была в ужасе и все надеялась, что это страшный сон… или галлюцинации от вина.
Оказавшись в очень пикантной позе на плече похитителя, под пологом свесившихся волос, я видела, как черная шелковая рубашка (отличного, кстати, качества) всасывается под антрацитовую чешую. Чудовище пробежалось по залу, в лицо мне пахнуло прохладным вечерним воздухом. Обретя дар речи, вернее, визга, я полными легкими выразила свое возмущение. Оборотень его проигнорировал, взвился в небо — о Навь левая! — внизу промелькнула площадка перед клубом, гладь бассейна, удивленная физиономия какого-то задравшего кверху голову мужика, очертания автомобилей, быстро становящихся «игрушечными», и я провалилась во тьму.
…Очнулась на крыше, лежа поперек груди молодого человека, успевшего вернуть себе человеческую ипостась. Луна, звезды, кто-то надрывно воет вдалеке. Очень романтично, только лепестков и свечей не хватает.
Вскочила, отбежав по скользкой черепице на пару шагов от психа. Тот остался лежать, подложив под щеку сложенные ладони и сладко посапывая. Чешуя исчезла, черная рубашка и джинсы вернулись на место, юноша был бос, в правую лопатку медленно втягивалось перепончатое крыло, исчезло, словно и не было никакой трансформации, даже дырок не осталось. Жуть какая!
Да, это он, мой похититель. Он что, спит?! Вот же нелюдь! Напугал до смерти, поглумился (это я в переносном смысле — со мной, судя по ощущениям и беглому внешнему осмотру, все в порядке, тошнит только)! А теперь дрыхнет как ни в чем ни бывало! Я от души пнула оборотня ногой в туфельке (вторую потеряла в полете). Постаралась выбрать место помягче, но и то, что выбрала, оказалось ударопоглощающим, упругим… хм… мускулистым. Псих только пошлепал губами и пробормотал:
— Отстань, Навь бездушная!
Ничего себе! Еще и обзывается! Склонилась над мерзавцем, вглядываясь в лицо. Занесла ногу, чтобы пнуть еще раз, разбудить, наконец, и высказать все, что накипело! Но задумалась. Даже принюхалась. Спиртным почти не пахнет, пахнет… медом? Интересно, существует ли наркота на меду? Мёдамфетамин? Или чем он там накидался до беспамятства? Не медовухой же.
Странно. Не то чтобы я в оборотнях разбираюсь, но в лавке бабушки их бывало немало, вот я кое-что и помню. Некоторые ипостаси до сих пор навскидку определяю. Они всегда накладывают на внешность человека соответствующий отпечаток. Взять, например, драконов. Мужчины из Двенадцати Драконьих Родов всегда высоки и жилисты. Черты лица острые: скулы, челюсти. Нос крупный, глаза глубокие — изнутри будто смотрит кто, бр-р-р, — темные, близко посаженные. Красивые твари. И этот… урод… тоже красив. Но не дракон. Лицо мужественное, но черты более гармоничные, человеческие.