Страница 102 из 112
Его член — это было бы божественно. Но не так остро и не так близко, как то, что происходило сейчас.n— Почему… ты такой холодный. Всегда. Почти всегда… — я говорила на выдохе, когда его пальцы продвигались еще немного дальше, заполняя меня неравномерно, но так… пожалуй, развратно, что хотелось еще и еще.nОн пробуждал во мне ту самую ненасытность, от которой я сбежала сюда.nТолько что осуждая троицу внизу за безудержный секс, я хотела, чтобы Люций продолжал пытать меня холодом, растягивать и проверять, насколько далеко я могу зайти.n— Хочешь горячее? — на мгновение его рука во мне нагрелась так сильно, что я испугалась, что обожжет.n— Нет!n— Тогда… — он медленно вынул пальцы, позаботившись о том, чтобы я почувствовала это каждой клеточкой. И так же медленно начал пропихивать четыре. — Потому что ты веришь в любовь, только если тебя при этом мучают.n— Ч-что? — я приподнялась, чтобы посмотреть на него, но увидела его кисть, исчезающую между моих бедер и осталась сидеть. Он отдал уже отвоеванное пространство, чтобы показать мне, как именно сложенные лодочкой пальцы проникают внутрь, раздвигая складки плоти. — Господи…n— Холод, дорогая моя извращеночка, нужен тебе, чтобы не слишком сливаться со мной. Теперь он лишний, но тебе слишком нравится, когда я тебя мучаю, — улыбнулся Люций тонкой улыбкой.n— Пожалуйста… — проговорила я одними губами, боясь пошевелиться, когда его узкая кисть вошла до конца.n— Пожалуйста — что? — спросил он, слегка проворачивая ее и заставляя взвыть. — Пожалуйста, помучай меня, любимый, чтобы я могла возненавидеть тебя еще сильнее?n— Нет…nЯ придвинулась к нему сама, нанизываясь сильнее и причиняя боль самой себе.nВот так.nНаша близость — всегда боль. И чем ближе мы были друг к другу, тем больнее мне было.nЧто же станет, когда между нами не останется расстояния вообще?— А теперь смотри, что я умею… — проговорил он мне в губы, накрывая их своими и забирая в плен мой язык, так что я не могла от него вырваться.nЕго кисть начала двигаться внутри, растягивая пространство вокруг, царапая и дотягиваясь до тех мест, где тошнота от заполненности и тупая боль выворачивались и становились своей противоположностью, взрывая меня изнутри резкими спазмами ненормального, извращенного удовольствия.nКажется, я пыталась орать, но он глушил меня своим ртом. Пыталась вырываться, но железная ладонь на спине не давала. Пыталась потерять сознание, сойти с ума или… возненавидеть, как он и сказал?nНо вместо этого только острее ощущала нашу неразрывную связь. И чем дальше убегала, тем ближе становилась. n