Память моего сердца

При виде отца Киллиана старик издал слабый стон. Стивен огляделся. Стены были увешаны детскими рисунками. На таких рисунках дети раз за разом изображают одни и те же картины, милые их сердцу: солнце в небе, деревья, дом, силуэты человечков, держащихся за руки.

– К Джиму иногда приходят добровольцы-прихожане, – пояснила Нэн, – приводят детей. Он всегда просит что-нибудь нарисовать ему. Обожает детские рисунки. Раньше, когда мог двигаться, рисовал и сам.

Она указала на стопку бумаги, лежавшую на столе. Стивен подошел и взял верхний рисунок. Рукой профессионала был сделан карандашный набросок. Церковь в пене цветущих по весне деревьев. Отложив набросок, Стивен поднял голову и заметил, что Нэн и отец Киллиан смотрят на него с надеждой.

– Зачем я здесь? – насторожился Стивен. – Наша экскурсия сюда организована не просто так?

Нэн замялась.

– У Джима рак, – сказала она, и Стивен невольно вздрогнул от того, что старик переместил взгляд ужасных страдающих глаз на него, – последняя стадия. Родственники от него отказались. Он доживает у отца Киллиана свои дни. У него нет страховки, а значит нет обезболивающих.

Стивен отвел взгляд. Ему не нравилось, как старик таращился на него, и вместе с тем, он не хотел показать, что напуган, священнику и девушке. Нэн подошла и взяла его за руку, сжав пальцы в теплых ладошках.

– Это то, для чего может пригодиться твоя Сила, – проговорила она, пытаясь заглянуть ему в глаза. – Только ты можешь помочь этому несчастному, Стивен.

– Опять! Я же говорил, что не хочу обсуждать эту тему! – запротестовал он. – И ты снова ошиблась. Моей Силы не хватит, чтобы вылечить старика. Это к Джеральду. Не ко мне.

– Мы все знаем, что Джеральда бы я сюда не привела! – топнула ножкой Нэн. – У него нет того, что есть у тебя. Сострадания. Самоотверженности. Способности думать не только о себе.

– Альтруизма?! – усмехнулся Стивен, по-прежнему старательно отводя взгляд.

– Я не прошу тебя вылечить Джима. Я прошу лишь уменьшить его боль. Хоть ненадолго. Ты все время грозился заставить меня забыть о неприятном. Заставь забыть его, – она указала на старика, и тот снова жалобно замычал. – Все, чего хочется сейчас Джиму, это вспомнить, как он был молодым и здоровым. Он ведь своими руками расписывал фрески в церкви, и если бы ты сегодня вошел внутрь, то увидел бы эту красоту.

Видя, что Стивен молчит, девушка удвоила натиск.

– Ты говорил, что Силу нельзя использовать во имя добра. Вот твоя возможность! Докажи нам всем, и самому себе в первую очередь, что это не так. Ты можешь быть добрым человеком и при этом быть тем, кто ты есть! Не Сила определяет тебя, а ты – ее. Забудь все, чему учил тебя Джеральд. Возможно, он и сам не знает о подобной возможности.

Нэн подтолкнула мужчину к кровати старика. Стивен закрыл глаза и глубоко вздохнул.

– Таким я буду больше нравиться тебе, Нэн? – спросил он. – Добрым?

Она раздраженно дернула его за рукав куртки, заставив открыть глаза.

– Я давно знаю, что ты добрый. Теперь я хочу, чтобы ты понял это сам. Давай. Сделай это.

Она развернулась и вышла. Отец Киллиан выскользнул следом. Стивен неохотно посмотрел на старика. Джим радостно приоткрыл беззубый рот – жуткую зловонную дыру – растягивая его наподобие улыбки. Но эти глаза… они просили, умоляли Стивена о жалости. И Стивен сдался. Он присел на край кровати, вынул из кармана совсем уже крошечный огарок свечи и зажигалку и взял сухую почти невесомую руку старика в свою.

Когда через полчаса Стивен, наконец, ушел от старика, священник и Нэн ждали его на улице.

– Ну как все прошло? – тут же подбежала с расспросами девушка.

Стивен вытер ладонью взмокший лоб. Он чувствовал ужасную усталость, но впервые за долгое время вдруг ощутил себя на правильном пути. Много лет он искал этот путь, а нашел вот так легко и просто. Благодаря Нэн.

– Тяжело, – признался Стивен, – но точно скажу, что Джиму на эти полчаса снова стало двадцать лет. Он сидел на скамейке в парке и любовался на красивую девушку, которая прошла мимо, а потом обернулась и подарила ему воздушный поцелуй. Это была его будущая жена. Вокруг цвели деревья, стояла весна. Воздух был очень теплым и ароматным. Солнце согревало его. Уверен, он почувствовал себя счастливым, как ты и хотела.

Нэн обняла его. Прижалась крепко-крепко, вкладывая в объятия любовь и восхищение. Отец Киллиан, напротив, был задумчив.

– Джим умер? – спросил он, наконец.

Скрывать правду смысла не было. Стивен кивнул.

– Что ж, – вздохнул священник, – пожалуй, это лучшая смерть из тех, которые были ему уготованы. Спасибо.

Он с чувством пожал руку Стивена, а потом вошел в дом, оставив их наедине с Нэн.

– Я горжусь тобой, – прошептала она.

– Не уверен, что хочу еще раз пройти через подобное, – поморщился мужчина, – даже ради того, чтобы ты мной гордилась.

Нэн подняла голову и посмотрела уверенно.

– Рано или поздно снова захочешь. Я уверена. Теперь ты по-настоящему знаешь, для чего тебе дана Сила.

Немного подумав, Стивен кивнул. Теперь он, действительно, знал. Мужчина пригладил непослушные завитки вокруг лица девушки.

– Знаешь что?

– Что? – откликнулась Нэн.

– Почему бы нам с тобой сегодня не сходить куда-нибудь? Я угощу тебя чем-нибудь вкусным.

– Дружеское свидание? – кокетливо проворковала она.

– Почему же дружеское? Думаю, ты достойна самого настоящего свидания. Со свечами и что там еще вы, девушки, любите.

– Стивен! – Ахнула она, широко распахнув глаза. – Это значит…

– Это значит, что мне нужна только ты, – прошептал он и поцеловал ее.

- 49 –

Алекс уезжала. Она окинула прощальным взглядом свою спальню. Сколько ночей она провела здесь в сладких грезах по Кевину и горьких переживаниях из-за Джеральда или Клер. Но теперь все кончено. Ни фантом сестры, ни Пожиратель не имеют больше власти над ней.

Она повзрослела. Даже больше, чем хотелось. Достаточно для того, чтобы понимать – ни с Кевином, ни с Джеральдом для нее нет будущего. У этих мужчин нашлось кое-что общее: любовь к женщинам, идеал которых только укрепила смерть, и это больно ранило Алекс. Кевин навсегда останется ее первой любовью, несбыточной мечтой. Отношения с Джеральдом же казались помешательством, наваждением. Горячая страсть, за которой нет будущего.

Только ласковые мамины руки могли утешить Алекс. И время – чтобы залечить душевные раны. Отцу нужна забота. Пора прекращать думать только о себе. Пора чем-то пожертвовать.

С Кевином еще предстояло проститься. От одной мысли об этом сердце девушки готово было разорваться. Наскоро побросав в чемодан одежду и туалетные принадлежности, она спустилась на кухню, чтобы приготовить ему и девочкам прощальный завтрак.

Словно почувствовав грядущее расставание, дети проснулись без капризов. Они довольно быстро умылись и оделись и вышли за стол. Вскоре на кухне появился и заспанный Кевин. Оглядев содержимое тарелок, он посмотрел на Алекс и, похоже, увидел в ее лице нечто такое, отчего и сам заволновался. Сонное выражение как рукой сняло.

– Что-то случилось, сестренка?

Алекс поставила вазочку с джемом перед малышкой Джун, которая одной рукой держала волосы, чтобы не падали в тарелку (заплетать их она отказалась), а другой – запихивала в рот блинчики. Помедлив, девушка повернулась к Кевину.

– Я уезжаю. Домой.

– Что-то с родителями?

– Нет, там пока все нормально, просто…

Алекс замялась, не зная, какой предлог упомянуть. Сказать Кевину правду? Знает ли он про ведьм, и про Клер, и про то, что его собственная мать была одной из них? Вряд ли. Алекс была уверена, что так или иначе по разговорам бы поняла, что Кевин что-то знает. Она представила, каким ударом для него будет то, что жена возвращалась, но ни словом не упомянула, что скучает по нему. Да и как рассказать остальное? Про то, зачем Клер нужны были деньги, про Джеральда… Легче от этого никому не станет. Алекс вздохнула.