Страница 4 из 10
Покусали ребят изрядно, но серьезных ран не было. У костра матерились, перевязывая прокушенные конечности, а караульщику, которого я сменил, здоровенный кобель разодрал клыками щеку, похоже насквозь. Ну, ничего, обработаю ему рану мазью, которую дала нам в дорогу бабка Лена – наша лекарка с хутора, через недельку заживет… если нас раньше не прибьют… Ха. Ха.
Я сам обрабатывал рану парня. – Как же зовут тебя, болезный? Дергая поврежденной щекой, парень просипел: – Харитон, Харитон Елпифорович – Э, как тебя угораздило! Родители предсказатели были?
– Почему?
– Суровым мужчиной стал. Личико покоцанное. Звать по имени тебя длинно, по отчеству статус не позволяет, да и язык заплетется, пока выговоришь, а в нашем деле время – вещь важная, так что будешь ты у нас просто Харей, – подвел я итог своей работы.
Ребята к этому времени прибрались у костра, а Николай из интереса подсчитал (какие нашел) трупы собачек. Оказалось, перебили мы около шестидесяти животных, думаю, большая часть стаи, все же ушла, да и раненные собаки, которых не успели добить, уползли в темноту. Знатная стая была, не будь мы начеку, пожрали бы всех, на счет раз.
Митька появился ближе к полудню, вместе с ним сопровождать нас поехал помощник старшины возчиков – Сергей. После похищения дяди Изи он был прощен за свое предательство, но с тех пор лично я ему больше не доверял. Впрочем, войны сейчас нет, а мне без разницы, кто послужит пропуском для проезда через заставы.
Кольцевая Полиса – это особый мир, живущий своей жизнью. Вообще кольцевая дорога представляет собой неравномерную по ширине и покрытию полосу, очищенную от обломков и вездесущей кустарниковой поросли. Иногда она растекается до тридцати шагов в ширину, но чаще дорога сужается так, что двум возам разъехаться трудно. Лес наступает на края дорожного покрытия, да и обломки разрушенных строений убирать некому. Так расчистили путь для проезда, и ладно. Покрытие тоже неровное. Провалы, образовавшиеся после катастрофы, кое-как замостили толстыми бревнами, так что можно проехать только одной повозке, а кое – где проложили дорогу в объезд гигантских завалов. С кольцевой, по рассказу Сергея, можно свернуть на пять трактов. Восточный, наш – юго-восточный, южный, северный и северо-западный. Остальные дороги, которые раньше вели в Полис, были разрушены и не восстанавливались по причине малонаселенности. На пересечении трактов с кольцевой, стояли бойцы, взимающие дань за въезд в Полис или проезд по кольцевой. Но , едва увидев, кто нас сопровождает, пропустили нас беспрепятственно и о налоге не заикнулись даже.
Ближе к ночи мы выбрались на северо-западный тракт и заночевали на съезде с кольцевой дороги.
К вечеру потеплело, снег, укрывший тонкой пленкой подмерзшую землю, растаял, и у костра было даже жарко. Распахнув теплый полушубок, пью чай и обливаюсь потом. Рядом, неторопливо прихлебывая горячую жидкость, сидит Николай. Крепкий он мужичок, обстоятельный. Одно слово – лидер.
– Скажи, Коль, как вы там живете? В смысле отличия от нашего хозяйствования есть?
– Ну а как же, конечно. У нас лес другой, море рядом, земля похуже вашей, да и осваивать ее тяжело. Крупных, как у вас, поселений нет. Только хутора в два, изредка в три, семейства. Вот поэтому рейдеры и повадились грабить нас. Отпор давать некому… Что такое три – четыре мужика на хутор, а рейдеров человек двадцать налетит и мандец. Хутора не жгут, зато людей в рабство, скот под нож, а припасы по возможности выгребают дочиста. Меня захватили, когда у свояка гостил. Мы с ним встречались редко. Да и как по- другому? От хутора до хутора верст десять почитай. Ну, вот я к нему по случаю, в гости завалил. В честь такого праздника хватили мы с ним самогоночки. Вот нас тепленьких рейдеры и повязали. Правда, я успел одного на нож взять да двоим – троим морды раскровянить, только толку что? До моего хутора рейдеры не добрались. Как там мои теперь зимуют–бедуют? Сын – малолетка, еще пятнадцати нет. Жена да дочь старшенькая. Николай замолчал, глядя на костер задумчивым взглядом. Переживает, понятно. Я терпеливо ждал, не донимая его пустой трепотней. Это характерно для людей его склада, отвечать толково, но не спеша.
Прошло, наверное, полчаса, прежде чем он продолжил: – Так я и говорю. Живем, мы справно, в лесу зверья хватает. Море рядом. У моря свои хутора – рыбачьи. Но и там народу маловато. Их в первую очередь рейдеры «чистят». Искать легче. Иди вдоль побережья и обязательно на рыбачье поселение наткнешься. Казалось, не селись у моря – останешься на свободе, так нет, селятся потому, что выгодно. Уловы велики, живут сытно до тех пор, пока не поймают. Да и рейдеры – не одна беда поморов. По побережью часто морские разбойники пошаливают. Откуда приплывают – неизвестно. Мы на своих легких баркасах далеко не заплываем. Хотя, говорят дальше на северо-западе да и южнее, острова после катастрофы остались и живут там люди, а может и не совсем люди. Катастрофа изменила человеческую сущность. Говорят, раньше люди отличались только цветом кожи и по языку, на котором говорили, а теперь и не знаю. Как-то раз я в рыбачьем поселении был. У меня знакомцев по всему побережью много, ну, вот заночевал у своего дальнего родственника, а под утро морские разбойники набежали. Еле отбились. А после боя, когда трупы убирать стали, смотрю, лежит один, не наш. Явно рабом у морских людишек был. Одеженка плохонькая, сам худой и грязный до невозможности. Лысый совсем, хотя и молодой, а на морде – маска кожаная с заклепками. Мы енту маску сняли, а под ней кожи на лице нет совсем, и главное не содрали ее, а видно таким и уродился, а во рту клыки, как у какого-нибудь волчары. Ладно, что рассказывать далее, сам приедешь, разберешься потихоньку в нашей жизнюхе.
Мы еще посидели немного. Затем Николай, завернувшись в полушубок, негромко захрапел. А я пошел проверять караульных.
Восемь дней мы ехали по северо-западному тракту, за время в пути ничего примечательного не случилось. Тракт был безлюден, и на ночь приходилось останавливаться в открытом поле. Хотя пустующие строения и встречались, в них мы не ночевали. Не доверяю я пустующим зданиям. Отец мой, будучи рейдером, порассказывал, какие неприятности могут таиться в пустующих зданиях. Ну, об этом как-нибудь в другой раз.
А сейчас мы находимся в первом постоялом дворе, попавшемся на нашем пути. Вообще Горушки, мелкое поселение в десяток домишек, и постоялый двор самое крупное строение в поселке. Крупное, это значит двухэтажное с небольшим трактиром на первом этаже и комнатами для постояльцев на втором.
Не доверяя внешнему спокойствию, царившему в поселке, я выставил караульного на улице. С пригорка, на котором расположился постоялый двор, прекрасно были видны окрестности на пару верст в округе. Я как раз договаривался с трактирщиком насчет свежих харчей в дорогу, когда в помещение вбежал встревоженный дозорный: – С взморья двигается обоз и целая толпа народу. Через минуту мы с Митькой и Николаем уже стояли на пригорке. – Похоже, рейдеры идут, с обозом и пленными – проговорил я, передавая бинокль Николаю. Митька ничего не сказал, хотя видел и без бинокля отлично. Обоз двигался медленно, так что дойдут до нас не ранее чем через полчаса. Николай выругался и, отняв бинокль от побледневшего лица, повернулся к нам. – Там мои домашние и люди с соседних хуторов. Я еще раз приложился к биноклю. Рейдеры незнакомые. Передаю бинокль Митьке – Ты кого из бойцов знаешь? Дело в том, что Митька около месяца отлеживался раненый у старшины возчиков в Полисе и, наверняка, общался с местным людом, а к старшине приходили многие, в том числе, и рейдеры. Мой приятель долго рассматривал конвоиров и, наконец, сказал. – Нет, этих у Мефодия не было.
– Все, будем отбивать, это наши люди, а своих я не бросаю.
Сказать было легко, теперь пора определить позиции. За постоялым двором, почти примыкая к нему, находилась небольшая роща. С дороги ее не было видно, так что через малый промежуток времени лошади и возы были спрятаны в ней. Дорогу перекрыли двумя засадами, как со стороны Полиса, так и со стороны взморья. Старшими в засадах сидели Николай и Митька, как наиболее надежные стрелки, им в помощь пошли Илюха Кирпатый и Харитон. На чердаке у слухового окна, расположился пулеметчик. Несколько ребят засели в сарае и конюшне. Сам я с двумя помощниками спрятался за стойкой трактирщика, пригрозив последнему, что в случае если подаст знак рейдерам, трактир прекратит свое существование вместе с хозяином. Все, вроде подготовились, главное чтобы в роще лошадей не заметили, а следы нашего пребывания на постоялом дворе, мы скрыли, пускай и не очень тщательно, но подозрений не вызовут. Мало ли людей на постоялом дворе ошивается?