Заучка

Дверь не скрипнула, когда он вошел, в темноте гостиной его никто не поджидал. Это давало надежду, но расслабляться пока рано. Еще чуть-чуть. Бесшумно пройтись по рассохшимся половицам, наступать на ступеньки лестницы одними носками, одна дверь, вторая… Он открыл дверь в комнату и резко зажег свет – никого. Лишь сейчас Змей позволил себе легонько выдохнуть – на сегодня пронесло.

- Лео!

Или нет.

Свирепый окрик повторился, прошивая хлипкие стены. Надо идти, когда папаша в таком настроении, лучше его не злить.

Отец сидел на кровати в несвежей одежде, мятое лицо, глаза мутные, страшные. Взгляд парня метнулся к стене – вдоль нее колким опасным частоколом лежали стекла явно не от одной бутылки.

Значит, батя нашел-таки заначку.

За электричество им в этом месяце не заплатить.

- Ты где был? – в хриплом голосе слышалась угроза. – Ты знаешь, который час.

Змей пожал плечами. Каждый раз, когда отец напивался, в нем включался воспитатель и он начинал учить сына жизни. Поделать с этим ничего было нельзя, пытаться отвечать – нарваться на побои. Единственным шансом выйти из ситуации невредимым было молчать, опустив голову и мальчик молчал, изо всех сил стискивая зубы, закусывая внутреннюю сторону щек.

- безответственный хулиган, таскаешься ночами неизвестно где, вот я в твоем возрасте уже работал на двух работах, если бы твоя бедная мать только видела, что из тебя выросло …

При упоминании матери лицо Змея дернулось. Ему хотелось ударить отца, поливающего его несправедливыми, лживыми упреками, заорать в лицо «Да что ты знаешь обо мне?», заставить его услышать, увидеть.

Это бесполезно. Сопротивление бесполезно. Змей заставил себя дышать ровнее, руки, непроизвольно сжимающиеся в кулаки, засунул в карманы брюк. Что-то хрупкое, неровное кольнуло ладонь, приводя в чувство. Чертов браслет.

Отец выговорился, уронил голову вниз, залившись пьяными слезами.

- Я плохой родитель. Я не справляюсь, сынок, не справляюсь без нее. Без твоей мамы. Не могу прийти в себя. Прости меня, сынок.

Эта стадия была гораздо тяжелее предыдущей. Размазывающий по щекам сопли взрослый бородатый мужчина был жалок и страшен, Змея душили сочувствие и презрение. Превозмогая отвращение, он подошел к отцу, тихим голосом принялся спокойно утешать, уговаривать:

- Папа, ложись, тебе надо поспать.

В конце концов отец перестал сопротивляться, грузно опустившись на подушку, почти сразу же уснул, невнятно бормоча во сне проклятия и мольбы. Змей укрыл его одеялом, поставил у кровати таз и, помедлив на пороге комнаты, ушел к себе.

Распахнул окно, перекинул ноги наружу. Закурил, с ненавистью глядя на звезды. Когда он был маленьким, он верил, что его мать смотрит на него с одной из них, приглядывает и защищает. Наивный дурак.

Он щелчком отправил окурок в полет. Пора было спать, но не хотелось. Вспомнив что-то, он приподнялся, вытаскивая из кармана сегодняшнее приобретение. Браслет той девчонки, Киры. Вот кто, наверное, никогда не смотрел на небо так, словно хотел взорвать. Надо же, принцессой хотела стать, заучка...

Хмыкнув, он обернул нитку ракушек вокруг запястья, потом еще раз.

Красивая игрушка, пожалуй, стоит оставить ее себе. Малышки от таких штук у парней пищат.

И пусть рыжая даже не думает, что это что-то да значит.

Когда она завтра пройдет мимо, он её не заметит.