Заучка

Змей катался по крыше, держась за живот. От дикого смеха и курева в боку кололо. Напряжение прошлого часа наконец спадало, выливаясь с безумный, истерический хохот.

- Он полез к тебе целоваться, а ты выбила ему два зуба?

Рыжая злобно зыркала глазами из-под сведенных вместе бровей. Наверняка подсмотрела грозное выражение у кого-то из предков – ее же оно делало похожей на ребенка, капризно надувающего губы.

- Сдуйся, пупсик. Так ты похожа на хомячка, с такими щеками.

Она мгновенно вспыхнула, смешная в своем негодовании, и он не смог ее не подколоть, лишь бы понаблюдать еще за тем, как она психует.

- А ты милая, когда хмуришься. Того и гляди, мне тоже захочется тебя поцеловать.

Ее глаза мгновенно налились слезами, а он снова зашелся в хохоте. Хороша парочка, одна ревет, второй стебётся.

- Прекрати ржать как конь короля Артура. То, что я тебе рассказала – совсем не смешно.

- Чуточку смешно, свинка Пеппа, чуточку смешно. Ну прекрати хлюпать носом, посмотри на это со стороны. Ты же заучка, значит, кой-какие мозги наверняка имеются.

- Ну допустим. – она посмотрела на него с презрительным высокомерием и Змей сразу понял, почему она оказалась на крыше при первой неудаче. С таким-то говняным характером, у девчонки явно не слишком много друзей.

Кира, с вызовом сощурив глаза, вытащила из пачки очередную сигарету, и он, поморщившись, подавил неуместный порыв отобрать. Он не мамочка, следить за воспитанием безмозглых детишек. Но… С сигаретой в зубах она смотрелась неправильно. Как хорошая домашняя девочка, которая отчаянно пытается стать плохой и дерзкой. Как малолетка, стащившая у мамы красную помаду и бутылку виски из батиного бара.

Она и есть малолетка. Пятнадцать лет, девятиклассница.

Нелепо, но он знал обоих: и девчонку, и её гиперактивного братца-задиру. Они были приметной парочкой, полными противоположностями. Заводной парень, футболист, красавчик, баловень, лентяй – от Джоша стонала школа и дёргался глаз у учителей. И она. Занудная отличница-ботаник, вечная староста и отрада учителей. Грейнджер, дразнили ее. Гермиона Грейнджер. Вечно выигрывала какие-то конкурсы, в прошлом году с командой таких же задротов выступила в «Разрушителях легенд». Он не смотрел.

- Сколько этот придурок тебя доставал?

Она нахмурила лоб, видимо, прикидывая.

- Ну он все время, что я его знаю, ведет себя как умственно неполноценный, но… С начала учебного года проходу от него не было. Задевал в коридорах, норовил больно ущипнуть, выкрикивал гадости…

- А твой братец? Не мог втащить своему дружку, чтобы отстал? Нормальные братья так поступают.

- Винс при нем вел себя нормально, только корчил страшные рожи, ну и … знаешь, всякие неприличные жесты…

Змей сложил колечко из пальцев, потыкал в него указательным пальцем правой руки:

- Типа такого?

- Да. – она снова покраснела.

Они выставил «V» из пальцев, лизнул между ними языком, подмигнул Кире:

- Или такого?

- Да что с тобой не так!

- А с тобой? С фига ли ты молчала? За тебя что, некому заступиться?

Она потупила глаза, нервно заправив волосы за уши.

- Я думала, это нормально. Всех дразнят, и никто не раздувает из этого проблемы. Девчонки… Все девчонки и сами могли ответить обидчикам, да так ловко и нахально, что я умирала от зависти и восхищения, что у меня так не получается. Я не хотела жаловаться.

До него наконец дошло.

- Хотела справиться сама?

Она кивнула, рассматривая свои шнурки.

- Мои родители гордятся мной. И учителя. Всегда ставят в пример Джошу, говорят, что с ума бы сошли, если бы я была такой же проблемной, как он. Мне нравится это, чувствовать себя лучше его. Взрослей. Я привыкла быть первой, быть идеальной. Правильной. Но когда Винс сегодня утром затащил меня в подсобку и стал пихать свой слюнявый язык мне в горло… Я не знаю, что на меня нашло. Какая-то ярость, пелена перед глазами, а в голове горячо и пусто… Я ударила его изо всех сил, я не целилась специально, но когда он отшатнулся от меня с криком, а потом выплюнул себе в руку кровавую пену и зубы… У него было такое растерянное лицо, как будто он не верит. И я смотрела на него, на зубы, снова на него, а потом развернулась и убежала. Я бежала просто так, думала, что сейчас меня схватят и отведут в полицию, или к директору, позвонят родителям и Джош будет смотреть на меня с превосходством, и понимала, что не смогу это вынести, что я сейчас закричу…

Змей молчал. Он вдруг почувствовал, что понимает ее, что ему тоже знакомо это чувство, когда ты один во всем мире и тебе совершенно некуда, не к кому пойти и остается только бежать сломя голову, лишь бы не стоять и не думать.

- Почему спряталась здесь?

- Не знаю. Я была здесь однажды, еще осенью. Подружки показали. Мы тогда делали селфи для инсты, садились на край и болтали ногами, – подумав, она добавила. – Тогда не было страшно. Немножко жутко, но и весело, и мы были вместе, и подбадривали друг друга...

- А сейчас?

- А сейчас я испугалась. На самом деле я боюсь высоты.

Он промолчал. То, что нас больше всего пугает – сильнее и притягивает.

Небо было розовым и чистым. Огненный шар опускался за дома в океан, окрашивая город светом и тенью. Змей любил это мгновение совершенной равнодушной красоты – тут, в высоте, оно принадлежало только ему.

Но сегодня закат, разделенный на двоих, показался ему другим. Особенно щемящим и безграничным. Девушка не мешала, вела себя правильно, интуитивно понимая, что нельзя нарушать безмолвие. По ее голым рукам бежали мурашки от ветра и вечера, она ежилась, обхватывая себя руками. Он снял куртку, накинул ей на плечи, и они долго сидели рядом, впитывая в себя вечность.

Солнце ушло, и небо усыпали яркие зрачки любопытных звезд.

Он поднялся, протянул руку.

 - Пойдем. Отведу тебя к маме. Заучка…