Aзазеловка

   Начиная с 1919 года, в Азазеловке то и дело появлялись коммунистические агитаторы. Они пытались склонить население к бунту против румынских властей. В нашем положении это было абсурдно. Ведь мы никому не подчинялись, кроме как демонам. Так что агитация коммунистов, их безвкусная напыщенная лексика только раздражали. Потому население часто било пришлецов. Но демоны категорически отказывались принимать коммунистов в жертву, давать их нам в пищу. В чем причина я не могу знать доподлинно. Однако мне кажется, что когда съедаешь человека, то его свойства как бы переходят к тебе, к тому, кто ест. Коммунисты же до крайности заражены атеизмом, и, таким образом, вредны для организма верующего и для его убеждений. А, кроме того, что может быть опасней для богов, чем атеизм? По моему глубокому убеждению, богу вера нужнее, чем самому человеку. Ведь человек, уповая на богов, лишь домогается помощи последних. Но боги привередливы и связь между просьбой помочь и реальной помощью неочевидна. Как хорошо сказал Плутарх: "Бог - надежда храбрым". С другой стороны, та настойчивость, с которой боги стремятся к контакту с людьми, их ревнивость и желание преклонения выдают очевидную личную заинтересованность. Поэтому логично предположить, что боги либо совсем не могут существовать самостоятельно, либо их существование без человека не является полноценным.

   Где-то с 1940 года у нас снова были преимущественно славяноязычные жертвы вместо румыноязычных, что было для нас хорошо. С ними можно было поговорить и выспросить что-то о событиях внешнего мира. Однако слова их нам тогда казались полным непостижимым абсурдом, который невозможно было понять как результат каких-то тенденций. Но мы с радостью это принимали. То были радостные вести для нас, вести о грядущем мировом переустройстве. И мы возносили хвалу демонам и не за улучшение нашего гнусного существования, а за наполнение мира близкой нам щемящей тоской, вселенской грустью, всепоглощающим ужасом, темным экстатическим восторгом.

   Потом, в 1941 году, вернулись румыны, но уже с немцами. Боги повелели нам биться до победного конца. Но страх победил, у всех было ощущение безысходности, безнадежности любой борьбы. Те, кто пытался оказывать сопротивление, были согнаны новой администрацией в хату для "гостей" и там сожжены. Нравы в те времена были таковы, что нам угрожало тотальное уничтожение за то, что некоторые наши односельчане оказали сопротивление новой власти. Но случай нас выручил. Главного немца, который погонял румын, звали Фриц. Его должностью я не поинтересовался, равно как и другими важными историческими обстоятельствами ввиду чрезвычайной занятости в то время проблемами культа. Но Фриц был человеком образованным. Я не знаю, чем он занимался в Германии, кем был до войны, но эрудиция его была изумительна. Он, как видно, услышав странное название села, Азазеловка, и удивленный отсутствием его на карте, пожелал, прежде всего, разузнать что-нибудь о нас. Он быстро вышел на меня как на человека начитанного, знающего немецкий язык и пророка. Так начались наши долгие беседы о проблемах и задачах прикладного оккультизма. Но первым был задан вопрос, не евреи ли мы, ведь название у села неарийское. Получив ответ на этот вопрос, немец успокоился и перешел к более, по-моему, существенным вопросам, иногда, впрочем, снова высказывая подозрение в нашем еврействе, которое теперь основывалось на том, что некоторые азазеловцы оказали сопротивление фашистам - разве так встречают освободителей! Я возражал, настаивая на врожденном нашем свободолюбии и, в конце концов, предложил просто изложить историю села письменно. Фриц с энтузиазмом принял мою идею и беседы перешли в более продуктивное русло: магические соответствия, изготовление талисманов, необходимость диеты в ритуальной магии и пр. Параллельно я написал брошюру, которая, кажется, ныне совершенно утеряна в пламени войны. Но тогда Фриц с интересом прочел ее и отправил самому Розенбергу. Говорят, даже сам Адольф Гитлер ознакомился с ней и потом многократно упоминал нас в своих речах как образец для подражания - как народ, сохранивший в чистоте свою кровь и злобный нрав, завещанный дикими предками. Розенберг же побывал в наших краях на богомолье, радостно и с большим энтузиазмом поклоняясь всем богам, и общеазазеловским, и сектантским. Этот благочестивый муж принес немало жертв и отдал распоряжение местным властям доставлять нам к Пасхе партизан и евреев.

   Вас, возможно, удивило, что боги нам повелели бороться с нацистами, нашими единоверцами. Ведь, по крайней мере, человеку постороннему и непосвященному мыслится, что в интересах Сатаны объединять своих сторонников. Однако мне кажется, что идея здравого смысла, выгоды, всякий прагматизм неуместны во всем, что касается тонких миров и сущностей, их населяющих. Ад действует как деструктивная, иррациональная эмоциональная сила. Рациональность увеличивается по мере приближения к Богу и уменьшается по мере удаления от него. Под рациональностью не следует в данном смысле понимать определенный вид рассуждений или систему организации мировоззренческих принципов. Я пользуюсь здесь более старым классическим объективным значением слова. Рациональное - четко организованное по принципу взаимной мотивированности всех элементов системы причинно следственной связью. Уход от этой системы и являет собой движение в сторону Тартара, в сторону разрушения и деструктурирования. Сведенборг даже отрицал существование какого бы ни было единого управления в аду, считая, что там господствует полная анархия. Поэтому демоны действуют без учета будущих результатов всегда деструктивно в настоящем, даже если эта деструктивность окажется своей противоположностью в будущем.

   После войны нас быстро каталогизировали. КГБ занялось нами вплотную. И им было делать это легко, так как все были готовы перегрызть глотку брату своему. Для этого советские карательные органы были удобны. Писались доносы и велись интриги. Того, кто сидел на земле и не законспирировался вовремя, пересадили в тюрьму. Рабы (их статус был наследственным) и вольноотпущенники получали особые права. Наши земли стали "достоянием народа". А на базе села был образован колхоз, председатель, которого по старинке хотя и продолжали величать архонтом, но отныне стал назначаться сверху. Ареопаги отменили. Сам колокол с кельтскими орнаментами, зазывавший на ареопаг с древнейших времен, был расплавлен на глазах крестьян, которые рыдали при виде столь ужасного действа. Священников хватали и ссылали, а книги отбирали. Население же, утрачивая традиции и не пользуясь по большому счету плодами просвещения, стало быстро деградировать и спиваться. Молодежь становилось советской, унифицированной, как везде, как у всех. Старшее поколение не могло веровать открыто как прежде. Откровений больше не было. В храме устроили склад. Но мы продолжали делать идолов. Крестьяне держали их дома и молились им, пусть не истово и не вдохновенно как в былые годы, а устало и рутинно. А как, в самом деле, можно обойтись без помощи иных миров? И глупо отступать от веры, в которой мы устояли. Ведь мы словно как рыбы, а водоем как религия наша. Много опасностей в воде: хищники, рыбаки и слив химических отходов. Но разве рыба спасется, выбравшись на берег?