Доктор

Валька схватил сумку Марка и, не прощаясь, выскочил из кабинета.

– Я думал, ты ее дослушаешь. – Марк нагнал Валентина только на парковке, где тот, нашарив в его сумке сигареты, искал в своем кармане зажигалку.

– Что ее слушать? Она хочет вернуться в квартиру… Хорошо, что я ее не продал, как ты говорил, иначе бы она свалилась на мою голову и мне бы негде было ее даже поселить! Что теперь делать с Павлом, не представляю! – Валька судорожно затянулся сигаретой, всучив Марку его портфель.

– Поехали домой. Утро вечера мудренее.

– А Паша?

– Сейчас же выходные?

– Да

– Пусть смотается с Катериной к родным, насколько я знаю, им давно пора познакомиться с родителями.

Глава 20

Валька никогда и подумать не мог, что попадет в подобного рода ситуацию. Что окажется опутан цепями моральных ценностей, принципами, жалостью, состраданием, обидой, злостью, любовью и раздражением. Он словно мотылек запутался в этой паутине из чужих ожиданий и разрывающих его противоречий.

Мамин приезд проигнорировать не вышло. Избегать ее тоже не получалось. Сначала Лидия Варфоломеевна была занята выживанием бессовестного квартиранта, в итоге Валя сдался, договорился об окончании практики с заведующей, с трудом оформил направление в родной город Павла и с тяжелым сердцем отпустил отличного анастезиолога, но мотаться из-за скандалов в квартиру и общаться лишний раз с матерью он не хотел, потому сдался и уступил, решив, что вот теперь с него взятки гладки, но не тут-то было, все только начиналось!

Уступку сына женщина восприняла как личную победу и хороший знак в их налаживающихся, по ее мнению, отношениях, потому заявилась к нему на работу с горячим лотком котлет, картошечкой и салатиком. Когда она зашла в кабинет, гордо прошипев возмущенным пациентам из очереди: «Я к сыну пришла!», Валя потерял дар речи от такой наглости и беспардонности, причем через час он обещал Марку пообедать вместе недалеко от больницы и потому намеревался успеть принять как можно больше людей.

– Ты что здесь делаешь?! – недружелюбно прошипел Валя, стягивая с усталых глаз очки.

– Сынок! – Вальку передернуло от того, с какой подчеркнутой, слащавой заботой это было сказано. Непонятно, правда, где была эта забота, когда она так требовалась? – Я тут покушать тебе принесла.

Лидия стояла, слегка сгорбившись, смотря на сына с мольбой, за которой пряталась едва заметная угроза, что если Валя не проявит сострадания к собственной матери, которая пришла позаботиться о нем, то кто тогда он будет? Валя видел эту манипуляцию насквозь, но… но просто не мог вышвырнуть ее из кабинета и своей жизни, как ему хотелось, при этом он сам не мог ответить внятно, почему не мог? Он спрашивал себя и отвечал: потому что мама, потому что она одна, потому что она страдает, потому что отец ее любил до последнего дня и просил его помириться с ней, потому что слишком много «потому что».

– Я тебя об этом не просил.

– Я знаю, какой ты труженик, ты… – начала Лидия и осеклась, заметив полный ярости взгляд.

– Прекрати это! – прорычал Валя.

– Что это? – Лидия и Валя оба понимали, о чем речь, но понимать – не значит озвучить и признать.

– Ты знаешь, о чем речь! – Валю уже колотило от бешенства и бессильной ярости. Он будто взрывался изнутри, когда мать оказывалась рядом. – В общем, мне не нужны твои прикормы, я не ем в больнице.

– Где же ты кушаешь? – Будто не понимая, отчего разозлился Валентин, женщина состроила еще более скорбную мину, где подрагивающая нижняя губа сигнализировала о том, что дальше будут слезы. Женщина вся сжалась, будто Валя на нее замахнулся.

– Нигде! Это не твое дело! – вконец разозлился Валентин, не желающий вестись на эти женские грязные уловки. – Я выселил из квартиры своего коллегу, которого рад был там видеть во много раз больше, чем тебя, для того чтобы ты жила там себе спокойно и не напоминала мне о своем существовании! Так исполни для меня эту малость!

Лидия разрыдалась, почти завыла, бросила свой лоток с едой на смотровую кушетку и выскочила из кабинета. Дверь приоткрылась.

– Доктор, можно? – К нему заглянул следующий пациент.

– Через три минуты… мне нужно три минуты… – прошептал Валя.

Женщина вышла, притворив дверь, а Валя упал на стул, а вместе с ним и тяжесть вины, которую он не хотел нести. Ну почему? Почему? Почему он не должен был так поступать? Должен, но непонятно почему теперь настолько муторно на душе. Теперь он чудовище, он виноват, она же поесть ему принесла, ничего не просила, но и он не просил ее это делать.

В этот пинг-понг мыслей Валя с того времени играл постоянно. Вскоре у мамы оказался его номер телефона и начался второй виток карусели, под названием «Выдави из сына чувство вины». Она писала ему порой по двадцать СМСок на дню, поначалу спрашивала, как он, как его дела, чем он питается и где вообще живет, но когда ни на одну из этих смс не пришло ответа, пустилась в длинные извинения с еще более длинными пояснениями, почему она так поступила, почему не смогла иначе и как ей было просто чудовищно трудно принять это решение. На этом месте Валька сорвался, хотя Марк и просил его не отвечать ей, иначе из этого болота будет не выбраться, но он не выдержал и ответил, о чем пожалел почти сразу, а Марк в очередной раз оказался прав.

С этого момента завязалась бесконечная, муторная переписка, Лидия оправдывалась, использовала как аргумент якобы тяжелую жизнь с отцом, Валя от этого бесился еще больше и вновь отвечал на сообщения.

– Валь, начало одиннадцатого, тебе завтра утром на работу.

Марк закончил как всегда свои ночные посиделки за документами, закрыл ноутбук и, приняв душ, был удивлен, не обнаружив Вали в постели. Вали, которого обычно уже в восемь можно было найти в какой-нибудь странной позе на диване или на ковре сладко посапывающим. Сон на Валентина нападал неожиданно, и Марк знал, что Валя может с ним разговаривать из соседней комнаты, а потом резко замолчать, и Марк уже представлял, что скорее всего увидит, когда зайдет в спальню или в зал – Валя будет спать, не важно в какой позе, свернувшись калачиком на ковре у камина или раскинувшись на диване, или на стуле за барной стойкой, но растолкать его после этого в течение часа как минимум будет нереально. Марк этим часто пользовался для того, чтобы потаскать на удивление легкого Вальку на руках, так себя Валя так таскать не давал, видимо стесняясь разницы в их физической силе.

Вот потому было удивительно, что уже такой поздний час, Валя сегодня работал с раннего утра до семи вечера и до сих пор не спит, что-то яростно набирая на телефоне.

– Знаю, знаю! – Валька недовольно сморщился, заблокировал телефон и устало потер переносицу, но не успел встать с кресла, как пришло оповещение о сообщении. Он прикусил губу, стараясь удержаться и не посмотреть, но все же взглянул и заскрипел зубами от гнева.

– Она… она просто невыносима! Она как будто даже не понимает, из-за чего я с ней не хочу общаться! – возмущался Валька, набирая ответ.

Марк подошел ближе и выхватил телефон.

– Хватит. Ей это и нужно – втянуть тебя в бесконечную дискуссию, чтобы искажать факты и заставить тебя с ней общаться. Она вас бросила, Валь, а значит, для нее это не катастрофа, потому просто не понимает, что в этом такого чудовищного. Твоя мать этого не видит и сейчас, выставляя все твои претензии как абсурд, она их обесценивает и в твоих глазах тоже. Прекращай это, ей есть что терять, поэтому она будет играть грязно, а тебе нечего!

– Да… ты прав…

Валька прижался лбом к плечу Марка и нервно выдохнул. Телефон в руках Марка провибрировал еще несколькими сообщениями, Валя дернулся, собираясь посмотреть на экран, но Марк несильно зажал его голову в локтевом сгибе, намекая на то, что лучше не дергаться, и сам набрал короткий и лаконичный ответ.

Марк спрятал телефон в карман своих спортивных штанов и, приподняв Валино лицо, поцеловал того в напряженную складку между бровей, появлявшуюся к концу дня и исчезающую после сна.