Страница 77 из 142
В открытой повозке меня уже поджидали две фрейлины Императрицы, похожие как близнецы, с этими одинаково уложенными волосами, серебристыми шубками, голубыми платьями и возбужденным из-за оказанной им чести хихиканьем, которое они пытались скрыть за важными минами. У них даже имена были почти одинаковые: Камелия и Амелия.
Жаль только, после нескольких казусов в Империи отменили традицию, по которой до самого свершения обряда лицо невесты скрывал глухой покров. Вот был бы Янтарю сюрприз, обнаружить под фатой совсем не меня, а ту же дочку герцога. А что? Она бы, думаю, не отказалась! Ну, расстроятся чуть-чуть сильные мира сего…
Повозка катилась по улицам Съерр-Таша медленно и торжественно под мерный цокот лошадей. На месте Императора я бы приказала доставить меня к храму со скоростью ветра, а то пустынные улицы (весь город, наверняка, уже толпится на храмовой площади) и этот унылый звук навевает отнюдь не жизнеутвержающие мысли. Хотя было бы здорово, если бы эту тишину сейчас разрезал залихватский свист, и с одной из заснеженных крыш сорвался бы гибкий силуэт благородного разбойника, спасающего принцессу из лап злого Императора. Он бы умчал меня в темный-темный лес, где нас никто не найдет. И мы стали бы жить в хижине у озера, он – охотиться на кроликов, а я – варить из них супчики, пока смерть или злой, как демон, Император не разлучит нас…
Я даже посмотрела наверх, но гибких силуэтов на крыше не оказалось, только стая голубей сорвалась ввысь, оглашая округу недовольным курлыканьем. Или радостным. Или тревожным. Кто их знает, этих голубей?
По мере приближения к храму, тишина постепенно таяла, наполняясь многоголосым гулом. А тот в свою очередь взорвался восторженными криками, стоило окруженной гвардейцами повозке показаться из-за угла. От несметного количества устремленных на меня взглядов, возгласов, сливающихся в невозможную какофонию, мысленно подбадривать и веселить себя стало сложнее. Я почувствовала, как внутри все снова сжимается, а настроение, которое я так старательно поднимала, стремительно скатывается вниз. Чуть успокоилась я, только когда заметила, что вокруг повозки перламутрово переливается прозрачный защитный купол.
Столичный храм Семи Богов, насколько мне известно, считался если не самым крупным, то самым величественным и дорогостоящим во всей Империи. Двухярдовые статуи на крыше сверкали золотом, как и украшающая портики лепнина, колонны сияли мраморной белизной, и на фоне всего этого великолепия каждый чувствовал себя тем, кем он на самом деле являлся – пешкой в руках возвышающимися над нами богов. Хотя при взгляде на стоящего на верхних ступеньках храма Императора, в голову закрадывалась мысль, что некоторые из смертных гораздо ближе к богам, чем другие. По крайней мере, жалкой и ничтожной широкоплечая фигура с наброшенным на плечи ярко-алым плащом, точно не была.
Когда повозка остановилась, первыми на красную дорожку выпорхнули фрейлины. Лир Торнелл-старший подал мне затянутую в белую перчатку руку. А я почему-то отметила, что у него на камзоле очень красивые пуговицы, наверняка украшенные самыми настоящими изумрудами. У Амелии из прически сзади выбился локон, а у Камелии от волнения дрожали держащие букет руки. Только когда передо мной возникла обтянутая серебристым камзолом грудь Императора, я поняла, что пыталась сосредоточиться на чем угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом.
Он широко улыбнулся и от серо-стальных глаз лучиками разбежались мелкие морщинки.
– Меня несказанно радует ваше благоразумие, Анаис, – едва слышно произнес первый человек Империи, когда я неуверенно положила ладонь на его локоть.
Обычно невесту к алтарю сопровождал ее отец или опекун за неимением оного. Мне же выпала невероятная честь.
– Вы не оставили мне иного выбора, кроме как быть благоразумной, – отозвалась я, глядя как медленно открываются перед нами массивные темные двери.
Следом за едва слышным скрипом раздался нарастающий шелест: все присутствующие в храме оборачивались в нашу сторону и, по мере того, как мы продвигались вперед, склонялись в реверансах и поклонах. Присутствовать на церемонии в храме были допущены только избранные, но от сотен лиц этих избранных рябило в глазах. Улыбка маской приклеилась к моему лицу, и я машинально расправила плечи и вскинула подбородок, только для того, чтобы не показывать, насколько мне не по себе. Внезапно вспомнилось, как я совсем недавно шла к карете через школьный двор, и я тут же вскинула глаза, надеясь, как тогда, поймать знакомый золотистый взгляд.
Янтарь на меня не смотрел.
Он стоял прямо передо мной возле алтаря, усыпанного дарами для Неи[1] – затянутая в темно-бордовый камзол фигура, сцепленные в замок за спиной руки, вновь усмиренные огненные волосы, которые теперь не скрывают направленного в никуда, совершенно пустого взгляда. Кажется, с ролью счастливой невесты я справляюсь куда лучше, чем он с ролью счастливого жениха. Мне снова стало стыдно за вчерашнее, а еще отчего-то неимоверно обидно.
Он вынырнул из своих размышлений, только когда мы с Императором приблизились к лестнице, ведущей на пьедестал с алтарем, и замер на несколько мгновений, стоило нашим взглядам встретиться. Мне даже показалось, что я могу разглядеть собственное лицо в расширившихся, подрагивающих зрачках. Не отводя глаз ни на секунду, он спустился, протянул руку, а Император с довольной улыбкой вложил в нее мои ледяные от волнения пальцы.