Янтарь и Льдянка

– То что? – негромко и как-то зловеще поинтересовался он, нависая надо мной.

– А? – я на мгновение растерялась.

– Если меня что-то не устраивает, то что? – терпеливо повторил огневик, продолжая сверлить меня взглядом.

– То держи это при себе, – огрызнулась я, отводя глаза. Выдерживать этот взгляд было тяжело. – Я буду делать, что хочу, пока у меня есть такая возможность.

– Делай, что хочешь, – неожиданно легко согласился Янтарь, а в следующее мгновение его пальцы взметнулись вверх, вздергивая мой подбородок и вынуждая смотреть ему в лицо. Я возмущенно открыла рот, а огневик отчеканил. – Что угодно, но держись от него подальше. Этот человек не достоин твоего внимания, Ана, поверь мне.

Подобное обращение ошеломило меня, словно удар молнии воздушника. Я даже забыла строптиво вырваться, уставившись на Янтаря широко открытыми глазами.

Ана. Анаис.

Это имя отозвалось в глубине души чем-то давно забытым, чем-то теплым и… домашним? Я так отвыкла от него, прячась в течение долгих лет за игривым Льдянка и насмешливым Ледышка.

Из головы вылетело совершенно все, о чем мы сейчас разговаривали.

– Я… я… – пролепетала, все-таки отступая на шаг назад и вырываясь из удерживающих меня пальцев. – Мне надо собираться. И тебе, кстати, тоже. Карета скоро приедет.

Янтарь усмехнулся уголком губ и молча вышел, вновь оставляя меня наедине с распахнутым настежь шкафом и сумбурными мыслями.

 

Когда часом позже я спускалась в школьный двор, порядка в голове не прибавилось, зато прибавилась мелкая нервная дрожь. Я кусала губы, безотчетливо стискивала в пальцах подол платья и долго не могла решиться толкнуть последнюю дверь.

Во дворе оказалось неожиданно многолюдно и суетливо. К десяти охраняющим школу гвардейцам прибавился еще десяток. Воздух наполняло фырканье лошадей. Из их ноздрей вырывался пар, они переступали длинными тонкими ногами, вскидывали головы и трясли гривами, словно требуя от своих всадников скорее отправиться в путь. Карета тоже была здесь. Огромная, сверкающая позолотой и с украшенными имперским гербом дверцами: опускающееся за горизонт солнце с треугольником расходящихся лучей.

Странно, я полагала, нас привезут во дворец чуть ли не тайно, а тут выстроился целый торжественный кортеж. Смешно же мы с Янтарем будем смотреться на фоне этого великолепия в нашей красно-голубой школьной одежде. Другой-то у нас не было.

– Волнуешься? – голос за спиной заставил меня вздрогнуть и осознать, что я разглядываю все сквозь полуоткрытую дверь, не решаясь шагнуть за нее.

Лир Сэндел стоял за моей спиной и, судя по всему, так же, как и я, наблюдал за царящей во дворе суетой.

– Я просто не хочу ехать, – меня саму удивило, насколько жалобно это прозвучало.

– Мне очень жаль, – задумчиво произнес ректор.

– Жаль? – удивилась я.

– Жаль, что я ничем не смог тебе помочь. – Серые глаза мужчины смотрели на меня серьезно, как никогда.

– Вы так говорите, словно провожаете меня на эшафот, и мы больше не увидимся, – усмехнулась я.

Лир Сэндел внезапно отвел глаза, и в душу закралось нехорошее предчувствие, сменившееся внезапным озарением.

– Мы не вернемся в школу, – ошарашенно прошептала я. – Ведь так? Император не собирается возвращать нас после каникул. Он… он просто воспользовался этим местом, чтобы спрятать нас до моего совершеннолетия, до того момента, как я смогу выйти замуж. И вы… знали?

– Догадывался, – лаконично отозвался ректор. – Но окончательно узнал об этом только что. Его Императорское Величество любезно прислал мне письмо с благодарностями.

Я уставилась на него, широко открыв глаза.

– Удачи. – Его губы тронула легкая улыбка. – Если нам еще и предстоит встретиться, вряд ли я смогу снова  обратиться на «ты» к Ее Высочеству.

–  Я издам на этот счет королевский указ, если пожелаете, – растерянно пробормотала я, все еще не веря в услышанное.

Лир Сэндел погладил меня по голове, словно маленькую девочку, а я неожиданно для самой себя порывисто его обняла. После чего распахнула дверь и вышла во двор.

При моем появлении гвардейцы спешились и вытянулись по струнке, отдавая честь, а Янтарь, прислонившийся к боку кареты, выпрямился, и саламандра, с которой он игрался в ожидании, стремительно шмыгнула ему за воротник.

Под десятком устремленных на меня любопытных глаз было страшно неуютно, но я вскинула голову, стиснула зубы и как можно решительнее направилась к карете, цепляясь за единственный знакомый и привычный янтарный взгляд.

На полпути я сбилась с шага и остановилась, вскинув голову вверх. Следом за мной этот жест повторили все присутствующие. Затянутое тучами серое небо стало осыпаться на землю крупными белыми хлопьями.