Страница 107 из 142
Теперь все наконец-то объяснилось. Как жгучая ненависть, так и нежелание о ней распространяться. Полагаю, Янтарь до сих пор чувствовал себя виноватым перед тем парнишкой. Причем, виноватым только себя, а не Риана. Что не сдержался, не рассказал, решил, что справится сам… Я вскарабкалась на диван с ногами и не придумала ничего лучше, чем обнять его со спины, уткнувшись носом в шею.
– Прости, что заставила вспомнить.
– Я об этом не забывал.
Надо было сказать что-то еще. Что-то хорошее, доброе, светлое, вытащить его из прошлого, в которое я сама же его и затолкала, но ничего не приходило в голову. Кроме…
– А хочешь, я тебе пирожков принесу? С мясом? Кухарка сегодня утром испекла, – выпалила я и почувствовала себя редкостной дурочкой.
Янтарь обернулся, словно не поверил своим ушам и внезапно улыбнулся.
– Хочу.
Я просияла, поспешно чмокнула его в уголок губ и умчалась на кухню.
А когда вернулась, он спал, уронив голову на подлокотник. Я со вздохом подпихнула под него подушку, набросила покрывало и – не пропадать же добру – сама вгрызлась в один из принесенных пирожков.
На следующее утро мы проснулись поздно. Янтарь проспал полдня, а я – почти всю неделю до этого в связи с невозможностью делать что-либо другое. Поэтому вечером у обоих сна не было ни в одном глазу, и огонь в камине потух только под утро.
И я, наконец, поняла, как это прекрасно просыпаться в объятиях любимого мужчины: чувствовать, как под щекой бьется его сердце, как пальцы рассеянно скользят по спине, вычерчивая сложный узор.
Я блаженно прислушалась к ощущениям и…
– Только не говори, что ты там рисунок вызова элементаля изображаешь! – возмущенно возопила я, вскидывая голову.
– А? Нет! – ладонь поспешно скользнула вверх-вниз, словно стирая написанное.
Я, конечно, понимаю, что в свое время нас заставили его вызубрить так, что линии чертежа нам даже снились, а на особенно скучных лекциях им были изрисованы все поля конспектов, но это уж ни в какие ворота!
Я смерила его подозрительным взглядом. Кристальной честности затаившейся в золотистой глубине можно было позавидовать. Может, и правда померещилось?
– И где мое доброе утро? – в свою очередь поинтересовался муж.
– А я еще сплю! – отважно заявила я и, рухнув на подушку, перевернулась на другой бок.
Ожидания того, что меня сейчас начнут старательно «будить», не оправдались. Я обернулась и увидела, как Янтарь, приподнявшись на локте, разглядывал меня с каким-то затаенным интересом, заставляющим в очередной раз испытывать желание натянуть одеяло на нос. Он протянул руку, отвел с плеча прядь волос, легонько погладил его костяшками пальцев.
– Сколько раз я смотрел на тебя, пока ты спишь, боясь прикоснуться.
Я задумчиво нахмурилась.
– Семь. Или шесть. Та ночь, которая закончилась утром в день бала, считается? Тогда ты уже не побоялся.
– Хорошее было утро, – согласился Янтарь. Пальцы нырнули под одеяло и щекоткой пробежались по боку. Я скривилась и едва удержалась от того, чтобы не начать извиваться.
– А когда ты понял, что я тебе… что ты меня… – Я замялась, произносить это еще было чуточку странно.
– Люблю? – с усмешкой закончил за меня огневик. – Наверное, когда застал рыдающей в кабинете ректора, после убийства Капли. Мне очень остро захотелось убить того, кто посмел тебя обидеть. Сначала я списал это чувство на привычку считать, что обижать тебя – моя привилегия. А потом увидел тебя под ручку с этим придурком. И чуть позже сообразил — желание испепелить его на месте, в первую очередь, оказалось связано с тем, что он посмел к тебе приблизиться, и только потом — с застарелой ненавистью. Отчасти поэтому она и вспыхнула с такой силой, несмотря на долгие годы, которые прошли с момента последней встречи.
– Давно, – вздохнула я, чуть жалея о времени, зря потраченном на глупые выяснения отношений.
Янтарь только улыбнулся. Он, кажется, ни о чем не жалел.
Мы решили сегодня поехать в Ирикс — самый крупный город всех южных провинций. Было первое воскресенье месяца, а значит – грандиозная ярмарка, на которой нам наконец-то удастся повеселиться. Если, конечно, сможем уговорить гвардейцев сопровождать нас не в привычных мундирах, а в чем-нибудь менее броском. А то не праздник получится, а унылое шествие венценосной парочки по стремительно пустеющему на их пути городу.