Страница 9 из 13
Разумеется, подобная декларация не соответствовала действительности. Впрочем «лесным солдатам» действительно удалось нанести локотскому гарнизону известный урон в живой силе, а главное – ликвидировать первого руководителя волости и вождя НСПР Константина Воскобойника. Его преемник – обер-бургомистр и «комбриг» Русской освободительной народной армии (РОНА, позднее – штурмовая бригада СС «РОНА» и 29-я дивизия войск СС) Бронислав Каминский – продолжил проводить мероприятия по развитию партии, попутно экспериментируя с названием своей политической игрушки.
К примеру, в апреле 1942 г. в прессе автономии фигурировало сочетание «Русская народная национал-социалистическая партия»[60]. В марте 1943 г. было принято наименование «Национал-социалистическая партия России», а в декабре того же года она стала «Национал-социалистической трудовой партией России». Наибольших успехов НСПР-НСТПР удалось добиться в Белоруссии, куда летом 1943 г. были эвакуированы подчиненные Каминскому военные и гражданские структуры.
Пока Каминский со своей бригадой увяз в антипартизанских операциях, его партия была инфильтрована соратниками Национально-трудового союза нового поколения (НТС, или «солидаристы») – наиболее массовой и дееспособной эмигрантской организации правого толка, которая использовала любую возможность для того, чтобы реализовать свои планы на оккупированной территории.
Идея НТС сводилась к тезису о «третьей силе». В условиях Второй мировой войны она означала следующее. Вначале, опираясь на немецкие штыки, «русскому освободительному движению» следовало «уничтожить большевизм». На этом этапе все лозунги и практика нацистов полностью поддерживалась солидаристами: многие из них непосредственно участвовали, в том числе, в карательных мероприятиях оккупантов. В неопределенном будущем оружие предполагалось повернуть уже против немцев. После этого должно было наступить время для построения русского национального государства, с некоторыми элементами демократии, но при этом подозрительно напоминающего – исходя из теоретических построений идеологов Союза – типичное европейское авторитарное государство той эпохи (чаще всего в качестве образца для подражания называлась салазаровская Португалия, с той разницей, что программа НТС военного времени содержала антисемитские пункты[61]).
Солидаристы не упускали ни малейшей возможности для того, чтобы вступить в любую более-менее перспективную политическую организацию русских коллаборационистов, а также в разведывательные, пропагандистские и военные структуры оккупантов[62]. Чрезвычайно активно участвовали они и во власовском движении[63]. Когда осенью 1944 г. нацистское руководство окончательно сделало свой выбор на фигуре генерала А.А. Власова – в качестве единственного лидера русского коллаборационизма – НСТПР уже прекратила свое существование. Каминский был убит, а его дивизия – направлена на пополнение власовских вооруженных сил Комитета освобождения народов России.
Последнюю точку в истории НСТПР поставил процесс над восемью каминцами, прошедший 30–31 декабря 1946 г. в Москве. На скамье подсудимых среди прочих оказались и такие высокопоставленные партийные руководители, как С.В. Мосин и М.Г. Васюков.
История «русской нацистской партии» привлекала внимание практически всех советских, эмигрантских, западных и современных российских исследователей, которые писали о «локотском эксперименте». При этом оценки НСПР-НСТПР разительно отличаются – в зависимости от политической конъюнктуры и собственных симпатий и антипатий авторов. Не обошлось и без мифологем, основную роль в создании которых сыграли бывшие каминцы-солидаристы, которым удалось избежать выдачи советским властям и остаться на Западе. Заметной тенденцией последнего времени стали попытки отрицания того, что Каминский был сторонником перенесения идеологии и практики (в том числе антисемитской) германского национал-социализма на русскую почву.
Ниже мы обозначим основные этапы строительства «русской нацистской партии», попытаемся определить, в какой степени взгляды самого Каминского и его соратников соотносились с германским национал-социализмом и оккупационной политикой Третьего рейха, а также попробуем выявить подлинную степень влияния солидаристов и их агентуры на генезис НСПР-НСТПР.
«Курьезная смесь принципов и пожеланий»
Итак, «отцами-основателями» партии «Викинг» стали руководители утвержденной немцами еще 16 октября 1941 г. Локотской волостной управы: К.П. Воскобойник, его заместитель Б.В. Каминский и С.В. Мосин (в последующем – заместитель Каминского по гражданским делам). Всех их можно назвать довольно типичными представителями провинциальной советской интеллигенции, до войны так или иначе пострадавшими от властей.
Константин Павлович Воскобойник (1895–1942) участвовал в Гражданской войне, причем попеременно на обеих сторонах. Это обстоятельство вынудило его скрываться и жить под чужой фамилией. Однако после окончания Московского института народного хозяйства (в 1915–1916 гг. будущий бургомистр также учился на юридическом факультете Московского университета), он решил явиться в ОГПУ с повинной[64]. Этот шаг был ошибкой: Воскобойник получил три года лагерей и окончательно возненавидел советскую власть. Война застала его на должности преподавателя физики в локотском лесохимическом техникуме.
В партизанских документах Воскобойник характеризовался следующим образом: «Обладая большой энергией и непомерно высоким о себе мнением, Воскобойник с апломбом выступал на собраниях, старался быть на виду при подписке на заем и при проведении других кампаний, принимал деятельное участие в организованной им художественной самодеятельности техникума, в работе различных общественных организаций. Таким образом, он вполне сумел перекраситься под активного советски настроенного интеллигента – из категории “незаменимых” общественников, слабо, впрочем, разбирающегося в истории нашей партии»[65].
Скорее всего, работа в глухой провинции едва ли удовлетворяла этого амбициозного и явно склонного к авантюризму человека. Оставался и страх перед репрессиями со стороны советской власти. То же самое можно сказать и о Брониславе Владиславовиче Каминском – соседе и друге Воскобойника.
Каминский (1899–1944) сразу после революции служил в милиции и в Красной армии, затем окончил Ленинградский химико-технологический институт, работал на ультрамариновом заводе. Он несколько раз исключался из ВКП(б) за политическую неблагонадежность, а в разгар «антипольской кампании» был арестован НКВД и выслан из северной столицы. Опытный инженер-химик, к началу боевых действий он занимал одну из руководящих должностей на локотском спиртозаводе[66].
Возможно, Воскобойник с довоенных времен был знаком со Степаном Васильевичем Мосиным (1904–1947), который с 1935 по 1937 гг. был заведующим Брасовским районным отделом народного образования[67]. В разгар «большого террора» Мосин был исключен из рядов ВКП(б) за критику политики коллективизации и за связь с «врагами народа». Правда, в 1940 г. его восстановили в партийных рядах. В дальнейшем он служил простым учителем. Непосредственно перед началом войны Мосин по неизвестным нам причинам нигде не работал и проживал со своей семьей в Орле[68]. В августе 1941 г. бывшего преподавателя призвали в Красную Армию. В неразберихе отступления он дезертировал, уничтожив партийный и военный билет, а через некоторое время оказался в Локте, где был включен в состав управы.
60
Ковалев Б.Н. Повседневная жизнь населения России в период нацистской оккупации. М., 2011. С. 140.
61
В т. н. «Схеме национально-трудового строя» (программе НТС) в 1944 г., к примеру, провозглашалось: «Влияние народностей, на входящих в состав Российской нации, на государственную или общественную жизнь, должно быть полностью исключено. Евреям предоставляется право или свободно покинуть пределы России, однако, без вывоза капиталов, или же поселиться на территории Российского Союзного Государства, в специально отведенной для них области». Цит. по: Окороков А.В. Фашизм и русская эмиграция (1920–1945 гг.). М., 2001. С. 556. Исследователь делает справедливую ремарку: «Позднее объяснялось, что эти антиеврейские пункты были вставлены под давлением нацистов. Однако… если НТС, как заявляли после войны его идеологи, в Германии был вне закона и действовал подпольно, то как он мог подчиняться давлению властей?». Там же. С. 492.
62
Подробнее см., напр.: Жуков Д.А., Ковтун И.И. Борис Хольмстон-Смысловский и НТС: История сотрудничества и противостояния // История отечественной коллаборации: Материалы и исследования. М., 2017. С. 297–338.
63
Примерно с середины войны НТС начал искать контакты с разведками союзников. По этой причине в 1944 г. немцы ненадолго арестовали целый ряд солидаристов. С 1945 г. НТС стал сотрудничать с британской, а затем с американской разведслужбами.
64
Биография Воскобойника изложена в исследовании Б.Н. Ковалева, опубликованном в настоящем сборнике.
65
Докладная записка начальника Белорусского штаба партизанского движения (БШПД) А.П. Матвеева // РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 913. Л. 70. По понятным причинам, в мемуарах партизан акценты расставлены совершенно иначе. Так, М. Ковалев пишет, что Воскобойник «держал себя строго, аккуратно вел занятия, близкого знакомства ни с кем не имел. Разве что с Брониславом Каминским… Жили и работали, как многие старые специалисты. Активности не проявляли, но дело свое делали вроде бы добросовестно». См.: Ковалев М.Ф. Лесной фронт. М., 1983. С. 85. Бывший партизан В. Росляков отмечает, что до войны «никто не знал его [Воскобойника] зоологической ненависти к революции, к Советам». См.: Росляков В.П. Из книги «Последняя война» // Феномен Локотской республики. М., 2012. С. 127.
66
Подробную биографию Каминского см.: Жуков Д.А., Ковтун И.И. Бургомистр и палач. Тонька-пулеметчица, Бронислав Каминский и другие. М., 2017. С. 74–97.
67
Мосин до войны также был директором неполной средней школы в Суземском районе Орловской области. См.: Христофоров В.С. Коллаборационисты отдельно взятого Локотского округа // 65 лет Великой Победы. В 6 т. Т. 4: Другое лицо войны. М., 2010. С. 182, 209.
68
Варшавское восстание 1944 г. в документах из архивов спецслужб. Варшава – М., 2007. С. 1180. В некоторых партизанских сообщениях утверждается, что Мосин полтора года просидел в тюрьме (РГАСПИ. Ф. 69. Оп. 1. Д. 913. Л. 70.), что не подтверждается материалами процесса декабря 1946 г.