Страница 50 из 89
И все таки, было некое циничное удовольствие в том, что используя свое высокое звание, он мог переложить на Сефтона и Сеймура хлопоты вести десант ускоренным маршем к берегу, не допуская длительного пребывания на ночном воздухе, вернуться на борт и полакомиться вкусным обедом, хотя это и подразумевало докучное общество Фелла, и улечься спать в уютной кровати. Радостно было обнаружить, что Фелл уже отобедал, и ему можно было позволить себе поесть в компании разве что своего флаг-лейтенанта и секретаря. Тем не менее, в его усыпанном розовыми лепестками ложе обнаружился один острый шип, который возник, как это не парадоксально, в результате того, что ему казалось добрым поступком.
– Я собираюсь дополнить рапорт в Адмиралтейство еще одной строчкой, касающейся Вас, Спендлов, – сказал он. – Отправиться к пиратам с белым флагом – это был храбрый поступок.
– Спасибо, милорд, – ответил Спендлов. Потупив взор, он барабанил пальцами по столу, явно не решаясь сказать что-то. Наконец, по-прежнему не поднимая глаз, он продолжил, – В таком случае, может быть Вы, милорд, будете так любезны, что замолвите за меня словечко и в другом деле?
– Разумеется, да, – отозвался ничего не подозревающий Хорнблоуэр, – В каком же?
– Благодарю Вас, милорд, – я понимаю, конечно, что очень мало заслуживаю Вашего доброго ко мне отношения, но я был бы крайне признателен, если Вы взяли бы на себя труд переговорить на мой счет с мисс Люси.
Люси! Хорнблоуэр совершенно забыл о девушке. Ему не удалось совершенно скрыть растерянность, что не могло не броситься в глаза Спендлову, оторвавшему, наконец, свой взор от скатерти.
– Мы все время шутили насчет доходного брака, милорд, – продолжал Спендлов. Предельная осторожность, с которой он выбирал слова, свидетельствовала о глубине его чувств. – Меня не будет беспокоить, если мисс Люси не получит ни пенни приданого. Милорд, для меня это очень важно.
– Она весьма очаровательная молодая девушка, – произнес Хорнблоуэр, в отчаянной попытке оттянуть время.
– Я люблю ее, милорд, – Спендлова вдруг прорвало, сметая в сторону все преграды. – Я очень люблю ее. На балу я пытался добиться ее расположения, но мне это не удалось.
– Жаль слышать это, – сказал Хорнблоуэр.
– Но я не вправе упускать из виду ее восхищение Вами, милорд. Она без конца говорила о Вас. Я понял, что одно Ваше слово будет значить для нее больше, чем целая речь, произнесенная мной. И если Вы скажете это слово, милорд, я …
– Уверен, что Вы переоцениваете мое влияние, – вмешался Хорнблоуэр, стараясь подбирать слова с той же тщательностью, как незадолго до этого Спендлов, однако, как он надеялся, не допуская неясностей. – Но я, разумеется, сделаю Все от меня зависящее.
– У меня нет слов, чтобы выразить свою благодарность, милорд, – заявил Спендлов.
Да, это умоляющее существо, этот лишившийся ума из-за любви молодой человек был тот самый Спендлов, чье невероятное самообладание позволило ему отважиться на рискованный прыжок в темноте с шестидесятифутового обрыва. Хорнблоуэру вспомнились губы Люси на его руке, то, как она ползла за ним на коленях по комнате. «Чем меньше я буду вмешиваться в это дело, тем лучше», – решил он. Страсть, которую испытывает девушка, почти ребенок, только-только из-за школьной скамьи, по отношению к взрослому мужчине, чаще всего оказывается кратковременной, преходящей, и наступит час, когда воспоминание о ее унижении будет для нее таким же мучительным, как сейчас для него. Она должна ощутить потребность реабилитировать себя, показать ему, что он не единственный на свете – а как лучше этого достичь, если не выйти замуж за другого? Используя вульгарное выражение, это был верный шанс, за который мог бы ухватиться Спендлов.
– Если добрые пожелания могут помочь, – произнес он, – то вот Вам мои, Спендлов.
Даже адмиралу следуем выражаться осторожно. Два дня спустя ему предстояло объявить губернатору о своем немедленном отплытии.
– Завтра я выхожу в море вместе с эскадрой, Ваше Превосходительство, – заявил он.
– Вы не будете присутствовать на казни? – удивился Хупер.
– Боюсь, что нет, – ответил Хорнблоуэр, и добавил уже совершенно лишнюю фразу, – Казни не очень согласовываются с моими вкусами, Ваше Превосходительство.
Это была не только лишняя, но и глупая реплика, в этом он убедился, увидев изумленное лицо Хупера. Последний вряд ли был бы изумлен более, если услышал, что не только казни не согласовываются со вкусами Хорнблоуэра, но и что вкусы Хорнблоуэра не согласовываются с казнями, что было бы, пожалуй, более верно.