Лейтенант Хорнблауэр

– Неприятное зрелище, – сказал Хорнблауэр. Но Буш не видел ничего неприятного в зрелище горящего врага. Он ликовал.

– Половина команды была в шлюпках, и, когда мы попали, некому было тушить огонь, – сказал он.

– Ядро могло пробить палубу и застрять в трюме, – отозвался Хорнблауэр.

Он говорил сбивчиво, заплетающимся языком, как пьяный. Буш быстро взглянул на него. Пьяным он быть не мог, хотя заросшее грязное лицо и налитые кровью глаза и наводили на такую мысль. Этот человек смертельно устал. Потом в осоловевшем взгляде Хорнблауэра блеснуло оживление, и заговорил он вполне нормально.

– Вот и следующая, – сказал он. – Скоро она подойдет на расстояние выстрела.

Вторая шхуна шла под парусами вдоль фарватера, рядом с ней шли шлюпки, готовые взять ее на буксир. Хорнблауэр снова повернулся к пушкам.

– Видите следующий корабль? – крикнул он. Услышав утвердительный гул, он повернулся и заорал в сторону Сэдлера: – Подносчики, несите ядра.

На скате появилась цепочка подносчиков с раскаленными ядрами. Ядра были пугающе горячи; жар от каждого проносимого мимо ядра – двадцати четырех фунтов раскаленного докрасна железа – окатывал волной. По заведенному порядку ядра начали закатывать в дула пушек. Тут послышались громкие восклицания, и одно из ядер с грохотом упало на каменные плиты орудийной платформы. Оно лежало, ярко светясь. Две пушки стояли незаряженными.

– В чем дело? – спросил Хорнблауэр.

– Простите, сэр…

Хорнблауэр уже шагал к пушкам, посмотреть, что случилось. Над дулом одной из заряженных пушек столбом стоял пар; все три яростно шипели.

– Выкатывайте, наводите и стреляйте, – приказал Хорнблауэр. – А вы что стоите? Откатите это ядро.

– Ядра не входят, сэр, – произнесли сразу несколько голосов, в то время как кто-то пыжовником откатывал упавшее ядро к парапету. Подносчики с двумя другими ядрами ждали, обливаясь потом. Ответ Хорнблауэра потонул в реве одной из пушек – матросы стояли у талей, выкатывая ее, и она выстрелила сама собой. Один из матросов, сидя, кричал от боли – лафет при отдаче ударил его по ноге, и кровь уже текла на каменные плиты. Канониры двух других заряженных орудий даже не стали делать вид, что наводят их: как только пушки были выдвинуты, они крикнули «Разойдись!» и выстрелили.

– Отнесите его вниз, к мистеру Пирсу, – сказал Хорнблауэр, указывая на пострадавшего. – Дайте-ка я гляну на это ядро.

Вернулся Хорнблауэр удрученным и встревоженным.

– В чем дело? – спросил Буш.

– Ядра перекалились, – объяснил Хорнблауэр. – Черт, я об этом не подумал. Они начали плавиться в печи, потеряли форму и потому не проходили в канал. Какой я дурак, что не подумал об этом!

Буш как старший офицер не счел нужным признать, что и сам об этом не подумал. Он промолчал.

– А то, что не потеряло формы, было все равно слишком горячим, – продолжал Хорнблауэр. – Я самый распроклятый дурак из всех проклятых дураков. Я совсем рехнулся. Видели, как пушка выстрелила сама по себе? Теперь матросы напуганы. Они не будут наводить как следует – постараются выпалить побыстрее, чтоб не попасть под отдачу. Господи, я безмозглый сукин сын!

– Легче, легче, – сказал Буш. Его раздирали противоречивые чувства.

Хорнблауэр, в порыве самообвинения молотивший правым кулаком левую руку, был очень комичен, Буш не смог сдержать смеха. Но при этом Буш отлично знал, что Хорнблауэр до сих пор действовал превосходно, действительно превосходно, так быстро освоив технику стрельбы раскаленными ядрами. Более того, нужно сознаться, за время операции Буша неоднократно задевало то, что Хорнблауэр каждый раз смело берет ответственность на себя. Самолюбие его, возможно, страдало еще по одной причине – он завидовал тому, как умело Хорнблауэр поступает в любой обстановке. Чувство недостойное, и Буш с отвращением отбросил бы его, если б осознал. Однако оно делало теперешнее замешательство Хорнблауэра еще более забавным.

– Не принимайте так близко к сердцу, – сказал Буш с широкой улыбкой.

– Но меня бесит, что я такой… – Хорнблауэр оборвал себя на полуслове. Буш видел, как тот собрал все свое самообладание и взял себя в руки, видел, как раздосадован он своей несдержанностью, видел, как маска опытного и невозмутимого воина скрыла бушевавшие в нем чувства.

– Вы поруководите здесь, сэр? – сказал Хорнблауэр, казалось, это говорил другой человек. – Если можно, я спущусь вниз и посмотрю, что там с печкой. Надо будет им не так налегать на мехи.

– Очень хорошо, мистер Хорнблауэр. Пришлите сюда боеприпасы, а я поруковожу обстрелом шхуны.

– Есть, сэр. Я пришлю ядра, которые убрали в печь последними. Они не могли еще перегреться, сэр.

Хорнблауэр стремглав побежал по скату, а Буш прошелся вдоль пушек. Принесли и забили свежие заряды, потом сухие пыжи, потом мокрые. Наконец, появились носилки с ядрами.

– Спокойно, спокойно, – сказал Буш. – Они не такие горячие, как предыдущие. Цельтесь тщательно.

Но когда Буш взобрался на парапет и направил подзорную трубу на вторую шхуну, он увидел, что ее капитан изменил намерения. Он взял фок на гитовы и убрал кливер, шлюпки располагались теперь под углом к курсу шхуны и тянули ее нос, как жуки. Они разворачивали ее – шхуна предпочла вернуться в залив, чем идти под градом раскаленных докрасна ядер. Видимо, ее напугал обугленный остов ее товарки.

– Они пустились наутек! – громко сказал Буш. – Стреляйте по ней, ребята, пока можете.

Он увидел, как ядро описало в воздухе дугу, увидел на воде всплески. Он вспомнил, как вчера ядро, пущенное из этих самых пушек, рикошетом отскочило от воды и ударило в борт «Славы». Судя по одному всплеску, сделавшее его ядро могло рикошетом попасть в шхуну.

– Новые заряды! – закричал Буш, повернувшись, чтоб его слышали на пороховом складе. – Банить пушки!

Но к тому времени, как заряды забили в пушки, шхуна полностью развернулась, расправила фок и пошла обратно в бухту. Судя по последним всплескам, она будет вне досягаемости раньше, чем пушки подготовят к следующему залпу.

– Мистер Хорнблауэр!

– Сэр!

– Не присылайте больше ядер.