Компромисс

Положение стало еще серьезнее, когда я более внимательно прочитал про дом. Еще при первом чтении я поймал себя на том, что очень живо представляю себе его. Палисадник, огороженный невысоким голубым штакетником, на зубьях которого висят старые детские игрушки, а по периметру палисадника выставлены ярко раскрашенные отслужившие свой век башмаки, в которых растут цветы. Я даже откуда-то знал, что это были астры, хотя в тексте об этом не говорилось. И я вдруг вспомнил этот дом! Когда я был мальчишкой, еще живы были деревянные дома в некоторых районах города. Сейчас их уже снесли, но тогда я жил рядом с таким районом, и мы часто бегали туда гулять, потому что там было интересно и еще потому, что часть пацанов из нашей компании жила именно там. Мы иногда тырили с забора игрушки – просто по приколу, а не потому, что нам их не хватало. Но хозяева как будто не обижались и вешали на их место другие. А парни постарше срывали астры для букетов понравившимся девчонкам. Вместо сорванных вырастали новые. И еще рядом с этим домом были вкопаны в землю несколько колес, тоже раскрашенных веселенькими красками, и на этих колесах можно было сидеть и трепаться. Не всегда, правда, они доставались нам, часто на них сидели девчонки или старшие ребята, или даже тетеньки и дяденьки грызли семечки. В общем, такая ничейная лавочка. Теперь я понимаю, что хозяевам этого дома было, скорее всего, жалко выкидывать ненужные вещи, и они создавали для этих вещей вторую жизнь, заодно радуя своих соседей и случайных прохожих. Хозяев я не помню. А вот сам дом вспомнил.

Вспомнил, и чуть было и вправду не побежал к психиатру – выяснять, когда я мог это написать. К счастью, вовремя явилась спасительная мысль, даже две. Первая: если бы я был болен, мне бы не выдали автомобильные права, там проверяется учет в психдиспансере, я точно помню. И вторая: автор тоже когда-то видел этот дом. Это же так просто! Может быть, он даже здесь жил, чем черт не шутит? Может быть, я даже его знаю или знал когда-то. Я еле дождался вечера, чтобы совершенно непринужденно и как бы между делом задать Ире соответствующие вопросы.

– Его зовут Макс, он из Москвы, – ответила она. – Большего сказать не могу, он в реале принципиально ни с кем не общается, это у него две разные жизни, и он их не смешивает. У него ведь фанаты довольно часто встречаются, я и сама ездила пару раз, помнишь, но он никогда не приходит. И фоток своих не выкладывает. Ну ты же понимаешь, он гей, и ему совершенно не нужна публичность.

Тут Ира оседлала любимого конька, мне даже не пришлось задавать вопросы, о своем кумире она могла трепаться часами, если кто-то готов был слушать. Я узнал, что он работает в каком-то автомобильном концерне – то ли коммерческий, то ли финансовый директор. Что он би, но предпочитает мужчин. Что у него есть любимый человек и собака. В виртуале шифруется, потому что несколько лет назад его вычислила какая-то отвергнутая подружка и смогла организовать не очень серьезные неприятности. Поэтому никто не знает его реальных страниц в соцсетях, имейлов и телефонов. Правда, есть группа отморозков, которые ходят за автором хвостиком, чтобы на каждой странице красочно расписать, как глубоко он им безразличен. Так вот эти вообще уверяют, что все фейк, Олдбой – на самом деле старая дева с Поволжья, а члены, о которых пишет, видит только в эротических снах или в порнухе, если удается скопить денег на нормальный интернет. Они его, якобы, вычислили, это точно-преточно. И еще куча какой-то бесполезной информации из обсуждений в закрытых группах.

Если вы думаете, что что-то прояснилось после Ириных объяснений, то таки нет, все запуталось еще больше. Раньше я хотя бы был уверен, что автор – мужчина. Я, в принципе, против женщин ничего не имею, просто настроился уже. Стыдно сказать, он мне даже приснился. О том, что я целыми днями о нем думаю, даже говорить не буду. Наверное, скоро начну вилять хвостиком, сочинять нескладные стихи и попрошусь в закрытую группу. Я слыхал, что алкоголь, принятый в достаточном количестве, может вызвать все симптомы опьянения. Почему меня никто не предупредил, что Олдбой при таких же обстоятельствах может вызвать все симптомы влюбленности? А уж зависимость вообще вызывает с первого употребления.

Надо ли говорить, что я прочел все его произведения? Даже бессюжетные, нехудожественные и незавершенные. И, поскольку читал я очень внимательно, от меня не укрылись детали, которые пропустили ослепленные любовью фанаты. В частности, я убедился, что этот человек точно не работает в автомобильном бизнесе. Ну не может топ-менеджер любого автоконцерна назвать "Ламборгини" "Ламборджиней", перепутать "Астон Мартин" с "Асти Мартини", а его герой в 911-м "Порше" просто не найдет сзади багажник, чтобы сложить туда покупки. И если он врет в этом, значит ли, что и все остальное неправда? Не Макс, не гей, не собачник, не в Москве?

Это "не в Москве" не давало мне покоя. Он совершенно точно когда-то был в нашем городе. Или бывал. Может быть, даже жил. Может быть, даже и сейчас живет. Об этом говорили многие местные детали, например, дом по прозвищу "холодильник", кладбище в центре города, наличие лесопарка и канатная дорога в нем, расположение корпусов универа и т. д. Слишком уж ярко он описывал. А я все это узнавал. Так все же – был или бывал? Целыми днями в голове вертелся этот пошлый анекдот, хотя по смыслу совершенно не имел отношения к ситуации. Текстовый файл удалить невозможно. Теперь я понял смысл этой фразы. Из головы – совершенно невозможно.

Я бы, наверное, никогда не придумал способа разгадать этот ребус, но мне помог случай. А случился ураган. Ничего, в общем, серьезного, никто не пострадал, только деревья повалило местами. И вдруг я читаю в только что выпущенной главе – дерево-дракон. Бинго! Я видел его вчера! Обломки ствола напоминали драконью башку, а ветки раскинулись по обеим сторонам, как крылья. Я даже посидел на нем верхом, вдруг взлетит. Герой, кстати, тоже так сделал. Я отогнал от себя навязчивые мысли о диссоциативном расстройстве и принялся думать, что дает мне это новое знание.

Вся жизнь на ногах

Что я здесь делаю? Задаю себе этот вопрос, гоняясь по буеракам за этой сукой Вольхой. И это не метафора, сука она в самом прямом смысле – собака женского пола. Хотя, впрочем, это и метафора тоже, та еще сука, я ее с поводка спустил, чтобы порадовать девочку, что она все на привязи да на привязи, вот теперь второй час уже пытаюсь обратно все вернуть.

А виноват в этом, конечно же, сука, Олдбой. Он теперь во всем виноват в моей жизни. План мой заключался в том, чтобы, изображая из себя собачника, как бы случайно встретиться с ним в том самом парке с деревом-драконом… ну и познакомиться, конечно. Для начала я решил допустить, что часть его биографии про собаку – правда, ведь что-то же он делал в парке после грозы, почему бы не гулял с собакой. В рамках реализации этого плана я позаимствовал у соседки собаку. С этой тварью (с собакой, а не с соседкой) вообще-то мы хорошо знакомы, когда Татьяна Павловна уезжает в отпуск или к родственникам, я всегда остаюсь кормильцем и гуляльцем. А она (соседка, не собака) мне пирожки печет и всякие ягоды из сада привозит. Но обычно мы не заходим дальше нашего двора, сделала свои дела и домой. А сейчас поперлись в парк. Искать мое диссоциативное расстройство. Вообще я не очень хороший водитель собак, как-то они меня плохо слушаются, да что там говорить, мной даже собственный кот командует. Но это меня почему-то не остановило. Чувствую себя блондинкой на слете автомобилистов среди всех из себя таких уверенных собаководов. Я даже не знаю, что ответить, если спросят о породе. Лабрадор? Гибралтар? Русская волосатая? Собаководов, к счастью, не так уж много, и, к еще большему счастью, никто из них ни о чем не спрашивает. Телефон оглашает окрестности Ундервудом, и я внимательно разглядываю каждого, слежу за реакцией, примеряю образ Олдбоя. Вон той старушке с болонкой очень идет, например. Я, конечно, не ждал, что мне с первого раза повезет, и я его встречу. Но надо же с чего-то начинать.