Компромисс

– Девушка, вы когда молчите, с вами так интересно разговаривать…

– Вэлкам, – ворчит девушка, слегка, впрочем, улыбаясь шутке.

Решаю, что мне все это надоело.

– Я тебе не мешаю?

– Что? – так удивляется, что даже на мгновение отрывается от телефона.

– У меня такое ощущение, что я здесь лишний.

– О. Тебя Золотова покусала?

Не обращаю внимания на замаскированное оскорбление.

– Ты не можешь полтора часа провести без телефона?

– Если надо, могу. Но я не думала, что все так критично. Сегодня вышла новая глава, мы обсуждаем, общаемся. Нельзя? Завтра будет уже не так актуально, основной треп сегодня идет, мне хочется тоже участвовать.

– Так зачем ты вообще сюда пришла, если так занята? Сидела бы и обсуждала, я бы тоже нашел, чем заняться. Набить брюхо едой можно и дома, в ресторан ходят все же, чтобы пообщаться.

– Как будто дома и пообщаться тоже нельзя!

Я откладываю приборы.

– Пойдем и правда домой.

– Может, хотя бы доешь?

– Не хочется.

– Илюш, прекрати эту бабскую истерику. Давай поговорим. Мы же не поссоримся из-за телефона?

– Ира, знаешь, довольно глупо себя чувствуешь, когда говоришь что-то, а в ответ в лучшем случае "угу", и то совершенно без эмоций. Не хочешь общаться – не надо, я разве когда-нибудь заставлял тебя? Но в следующий раз, будь добра, предупреди меня об этом, я найду себе более достойное занятие, чем смотреть, как ты весь вечер барабанишь по экрану.

Это началось примерно два года назад. Вернее, началось раньше, но стадию болезни приняло именно тогда. Еще во времена студенчества Ира объявила себя "яойщицей", заработав себе славу слегка придурошной. Но мнение окружающих ее никогда особо не парило. Вообще ее можно понять, к пятому курсу мы все приобрели стойкую идиосинкразию к нормальной литературе, потому что прочитали ее за четыре года тонны, километры и террабайты. Издержки филфаковского обучения. Архитекторы чертят, биологи рисуют, филологи читают, у каждого своя беда. В какой-то момент понимаешь, что спокойно читать больше не можешь, тошнит. И вот тогда наступает защитная реакция организма. У Иры она проявилась в поглощении яойной манги. Она писала диплом по японской литературе и случайно заразилась этой напастью. Через пару лет это плавно перетекло в чтение фанфиков и ориджей такого же содержания, но теперь она уже зависала на Фикрайтинге и гордо именовалась "слэшершей". В чем разница, я так и не понял.

Примерно тогда же какой-то добрый человек сдал ей меня как "двустволку" или бисексуала, если выражаться литературным языком. И вот тут моя спокойная жизнь кончилась. Ира меня расспрашивала, консультировалась со мной, зачитывала какие-то отрывки, показывала аниме, кошмарные корейские фильмы с неразличимыми мальчиками и даже порнуху, видимо, считая меня знатным специалистом в этих вопросах. На самом деле, она была на тот момент гораздо подкованнее, чем я со своим скромным опытом, но как-то незаметно я тоже увлекся изучением теории и… Конечно, это не могло не закончиться сексом между нами и последующим долгоиграющим романом.

До поры до времени я относился к этому ее увлечению довольно снисходительно, по принципу "чем бы дитя ни тешилось". Бывают гораздо более проблемные сдвиги у людей – пьянство там или горные лыжи. Тем более что сама она не писала ни ориджей, ни (упаси бог!) фанфиков, только редактировала (на их сленге "бетила") чужие работы да сочиняла к ним не очень хорошие стихи, за которые регулярно получала всякие лучи добра, чмоки и лайки. Так продолжалось до появления на Фикрайтинге Олдбоя, вернее, до того момента, когда Ира влилась в стройные ряды его фанатов. Фанклуб у этого товарища оказался довольно мощный и организованный, общались они не только на этом ресурсе, но и в специальных группах и сообществах в социальных сетях. Каждый почитатель обязан был написать развернутый хвалебный отзыв на все предыдущие произведения и плюс ежедневно комментировать главы, которые выкладываются сейчас. На посты любимого автора в комментах следовало отвечать восторженными воплями разной степени отмороженности, называя его гением, кумиром или хотя бы просто Божеством, а про себя сообщая всякие интимные подробности типа "валяюсь под столом", "уписалась от смеха" или "я кончил". Самое интересное начиналось, когда туда забредал кто-нибудь адекватный и указывал на ошибку, нелогичность или просто слабое место. Вся эта свора как по команде срывалась с цепи и, забрызгивая слюнями мониторы и клавиатуры, строчила каждый раз по одному и тому же сценарию. "Если ничего не понимаешь в написании ориджей, вали отсюда". "Завидуй молча". "Сначала напиши лучше, потом критикуй". "Нас тут хренлион, а значит, мы не можем все ошибаться". Им не лень было каждый раз это писать. Ире не лень было каждый раз это читать. Мне не лень было каждый раз слушать ее рассказы. Кто из нас больший идиот?

Я не отследил момент, когда Олдбой прочно влез в нашу жизнь. Сначала он оккупировал все компьютеры – рабочий, домашний, планшет и даже мой ноут, на котором Ира зарегила дополнительный ник, чтобы иметь возможность ставить больше лайков. И не говорите мне, что это дурдом. Сам знаю. Потом этот крендель просочился в телефон, и как-то его сразу стало слишком много. Он ездил с нами в машине, ходил в рестораны, встречался с нашими друзьями, ложился спать в нашу кровать и даже отвлекал во время секса. Если Юля Золотова заработала себе славу почетной истерички, то Ира Бонич стала известна как "та чувиха, которая постоянно залипает в телефон". Когда-то же меня это должно было достать, правда?

Текстовый файл удалить невозможно

Помирились мы на следующий день. У нас обоих довольно легкий характер и склонность к проговариванию проблем и выяснению отношений. К выяснению в хорошем смысле – спокойно высказать друг другу претензии и вместе найти компромисс. Компромисс на этот раз был очень простым – я читаю один оридж Олдбоя, а Ира читает книгу, которую я выберу для нее. Правда, когда она узнала, что это будет "Дом, в котором…", ориджей Олдбоя немедленно стало два, слишком уж неравноценно получалось по объему. Но я согласился. Я по работе столько разного говна читаю, что одним больше, одним меньше, я и не замечу.

Именно поэтому я и сижу сейчас на бизнес-ланче в ближайшем кафетерии, в лучших Ириных традициях пялясь в мобильник. Распечатывать эту хрень я не решился, найдет еще кто-нибудь, объясняй потом, что "это компромисс, а не то, что ты подумал".

Первый рассказ был написан в жанре юмористического фэнтези про попаданцев. Честно – я ожидал какую-нибудь сопливую чушь вроде манги без картинок с брутальным семе и припизднутым уке. Но, к моему удивлению, герои оказались на редкость нешаблонными и без преувеличения интересными. Сюжет меня немедленно увлек, я еще школьником полюбил этот жанр в качестве легкого разгрузочного чтива и сейчас с радостью к нему вернулся после многолетнего перерыва. Все пытался определить, куда же мне отнести этого Олдбоя. Я имею в виду – когда рассказываешь кому-то о литературном произведении, всегда пытаешься провести какие-то параллели, чтобы собеседнику стало более понятно. Например, "в стиле Довлатова", "похоже на раннего Пелевина", "чем-то напоминает "Бойцовский клуб" и т. п. Олдбоя не получалось никуда причислить. Местами сюжет напоминал "Мифы" Асприна, юмор был похож на Громыко, проработанность и детализацию созданного автором мира можно было сравнить с – не побоюсь этого названия – "Сердцем Пармы", образность и метафоричность языка вообще восходили к русским классикам и могли соперничать с Набоковым и Пастернаком. Но я бы не смог однозначно соотнести этот оридж с каким-то одним писателем или произведением. Несомненно, передо мной было нечто совершенно оригинальное и самобытное, я должен был это признать, как бы все внутри ни протестовало.