Первый из Пяти

– Мы убили его, – просто сказал Экк Хорт, будто только что поведал мне о своей мигрени или зубной боли.

Я молчал, боясь жестом или словом прервать рассказ главы сената.

– Когда Ида умерла от воспаления легких, мы с братом пришли выразить свою скорбь командору. От горя он ничего не соображал. Просто сидел за столом и рассказывал сам себе, какой замечательной была твоя прабабка. Тут каждый мог его понять, она снискала славу изумительной женщины. И очень сильно любила командора Мааса. Аллен вспоминал, как они познакомились, как впервые поцеловались, и всю эту муть, такую важную для влюбленных. Не знаю, за всю жизнь я схоронил пять жен, но ни по одной из них не пускал слезы.

Я молчал, втайне надеясь, что Экк вернется к прежнему разговору, и я узнаю еще что-нибудь о судьбе своего предка.

Явно раздумывая продолжать или нет, сенатор немного помолчал. Затем, вздохнув, словно решившись, добавил:

– Он сидел и ревел, как ребенок плачет за мамой. А потом горько усмехнулся и рассказал, что поссорился с Идой только раз, перед первым отлетом с Земли. Перед стартом Аллен Маас, прокладывая маршрут, все еще мысленно ругался с невестой и в сердцах нажал не ту кнопку. Перепутал, представляешь? Вместо тройки нажал девятку. Он сразу не заметил ошибку. А позже уже никакая корректировка курса не помогла. Компьютер пересчитал данные и привел нас в этот чертов ад. А всему виной простая ссора Аллена с Идой. Правда, смешно?

– И тогда вы его убили, – не спросил, а подытожил я воспоминания сенатора.

– Да, накинулись оба. Никто не ожидал. Мы словно стали единым зверем, свирепым от отчаяния.

– А как же другие два корабля? – бросил я.

– Они следовали за нами караваном. Всех вел головной компьютер, находившийся на «Аквамбусе». А в местной атмосфере сигнал пропал, и каждый приземлился… где смог приземлиться.

Сенатор прикрыл веки и замолчал. Я тоже не произнес ни слова. Впервые за многие годы, я не знал, как реагировать

– Что ты собираешься предпринять? – тихо поинтересовался глава сената, справедливо полагая, что занимать эту должность ему осталось недолго.

– Тут все просто, сенатор Экк, – услышал я со стороны собственный голос. – Согласно законам Республики, убийство не имеет срока давности и карается смертной казнью. Имущество убийцы подлежит конфискации, а дети передаются в приемные семьи. Им присваивают фамилии новых родителей. Я прав?

Сенатор кивнул, совершенно не понимая, к чему я клоню. Его дети давно выросли и уже имели собственных внуков. А имущество, как таковое, уже мало интересовало девяностолетнего старца.

Слезящиеся глаза смотрели на меня удивленно и насмешливо, словно сенатор ждал, какую глупость я еще сморожу. И я его не разочаровал.

– Давайте рассуждать, сенатор, – усмехнулся я. – Если бы вас осудили за убийство Аллена Мааса, вы с братом и ваши потомки, навсегда лишились права заседать в сенате.

Экк Хорт кивнул, все еще не понимая, что за этим последует.

– Ты хочешь лишить нас сенаторских тог, мальчик? – рассмеялся старик.

– Свою вы снимете сами, – спокойно заметил я, внимательно рассматривая тощую фигурку Экка: худые как у птички плечики, тонкая шея, выпирающий кадык.

– Матео, за такую ошибку первого Мааса следовало казнить, и все население Республики поддержало бы смертный приговор.

– Обвинение Аллену Маасу не предъявлялось. Свершился самосуд.

– Чего ты добиваешься, господин Первый Дож?

– Справедливости, сенатор. Как бы наивно ни звучало, но пока на мою голову надета шапка Первого Дожа я буду добиваться справедливости.

– Твоя должность пожизненная, Матео, – рассмеялся Экк. – Ты же понимаешь, к чему я клоню?

– Вы абсолютно правы, – холодно отрезал я. Затем встал, минуту постоял, молча, и направился к выходу, не удостоив Экка Хорта больше ни единым словом.

Спорить не имело смысла. К чему оспаривать очевидное?

Я прошел через двор, направляясь к ратуше. В лучах заходящей Снеи, единственного светила, оставшегося в этот час на небосклоне, все здания казались раскрашенными и словно светились изнутри. У меня в душе клокотала ярость за убитого Аллена. Кто знает, как сложилась бы наша жизнь, доживи он до старости? Первые Хорты давно уверовали, что состоят в родстве с богами, чувствуя свою безнаказанность. Но сами боги отказались от таких родственников. Со стороны могло показаться, что я не нашелся с ответом старику. На самом деле, мне хватило и полминуты, чтобы мысленно сжать сердечную мышцу сенатора и приказать его сердцу медленно остановиться. Я выслушал признание в преступлении и, как карающая длань Республики, сам свершил приговор. Это самое малое, чем я мог отплатить за убийство Аллена. Через пару дней Экк Хорт умрет в своей постели, так и не догадавшись об истинном положении вещей. А на его место я назначу Крэна, потом Принса или Гвена. Мне требовался лояльный сенат и его лояльный глава. Ибо править республикой предстояло долго.