Десять желаний

— Перестань уже! — отмахнулся Ян. — Я все забыл, простил и отпустил.

— Не перестану. Потому что ты слишком напоминаешь мне себя некоторое время назад.

— Я напоминаю тебе слепую, раздобревшую, мертвецки бледную женщину под сорок? — едко переспрашивал Ян, приподнимаясь на локте.

Марта, казалось, ничуть не обиделась.

— Можно и так сказать. Я пережила это. Думаешь, мне легко осознавать, что до скончания веков моя жизнь будет наподобие картинки, которую я вижу, — чернота с редким движением теней? Я едва научилась с этим справляться — с помощью музыки. Думаешь, тебе сейчас сложнее, чем мне тогда?

Ян хотел бы не представлять этого, но всполохами, помехами, звуками, похожими на крик, к нему подбирались ее воспоминания. Что она чувствовала тогда… Что значат его чувства по сравнению с тем… Ничего.

Он положил голову ей на живот. Марта гладила его волосы мягкой ладонью. От нее пахло чем-то очень знакомым, домашним. Как пахло от мамы Яна в те годы, когда их семья жила скромно, и ей приходилось самой стоять у плиты, создавая из дешевых продуктов самую вкусную в мире еду. Она была изумительной, эта Марта. Но, как и все женщины, слишком болтливой.

Сегодня был его первый концерт на улице. Организовать его оказалось проще простого. Ян назвал место, а Мерседес все устроила. Кропленая мелкими веснушками фройлен так и не поняла, чем приглянулся Яну этот угол: за спиной — витрина ювелирного магазина, впереди, через дорогу — другие магазинчики, закрытые в столь позднее время. Поблизости не было ни одного кафе, где слушатели могли бы присесть и пропустить по бокальчику, пока Ян терзал их души. Мерседес даже не поняла, зачем Яну вообще играть на улице. Не те деньги, не та публика.

Если быть откровенным, то Ян и сам толком не знал. Он это чувствовал. Наверное, так чувствовала Марта, безошибочно угадывая его настроение по шагам. Этим ощущением был насыщен воздух. Еще в самолете по дороге в Берлин, Ян закрывал глаза и видел себя на фоне черной витрины с россыпью сверкающих драгоценных камней за стеклом. Там — свое золото. У него в руках — свое. Его стоило куда дороже, но, к счастью, это не мог определить ни один ювелир.

Свою лучшую музыку он приберег для этого вечера. Ту музыку, что он подслушал у звезд, лежа на крыше в далеких призрачных Бешенковичах. Она впиталась в одеяло, которым Ян укрывался в ту ночь. Не давала ему заснуть, путаясь в воланах ночнушки его «невесты». Но сейчас Ян думал не о звездах и не о Кэт. Он думал о своих пальцах, лежащих на клапанах, но словно парящих над ними. Ян чувствовал, как напрягаются брюшные мышцы, как воздух проходит через мундштук — и задавался тем же вопросом, что и двадцать лет назад, когда только начинал овладевать саксофоном. Как такие простые действия могут рождать музыку? Она выворачивала наизнанку. Выжимала из тебя сок и швыряла твое тело в помойку, как жмых. После часа такой игры Ян выматывался настолько, что, едва добравшись до гостиничного номера, падал в сон — словно терял сознание.

А публике это нравилось.

Она отвечала ему аплодисментами, шелестом купюр и звоном монет.

* * *

…А потом начались эти сны.

Как проклятие.

Ян снился ей каждую ночь. Они попадали в какие-то передряги, их преследовали. Они оказывались в разных компаниях на одном мероприятии. Они оказывались в одной компании и вели себя, как хорошие друзья. Но в каждом сне Катя чувствовала с ним связь. Однажды Ян признался ей в любви. Так же просто, как когда-то увлек ее на одеяло после рассказа о Маше. И это признание не стало для Кати откровением — во сне она и так знала о его чувствах.

Три месяца спустя она набрала его номер.

Перед этим долго ходила вокруг телефона, лежащего на столе. Думала, может, не время? Может, лучше вечером? Или, наоборот, утром? Но Катя не знала, чем он живет, кем работает, какой у него распорядок дня. Она ничего не знала о нем уже три месяца. Любое время суток могло оказаться неподходящим.

Сомнения — это было так не похоже на нее. Помнится, на игру с незнакомцем она согласилась быстрее. А сейчас словно делала самый сложный выбор в своей жизни. Все ходила и ходила по комнате, сжимая телефон в руке, пока не поняла, что все равно никуда не денется. Из комнаты не выйдет, пока не позвонит.

Опустилась на кровать. Пальцы сами набрали номер.

Сделала несколько глубоких вдохов: боялась не расслышать его голоса из-за оглушительного биения своего сердца.

— Алло! — раздалось в трубке.

Его голос ничуть не изменился. Словно они расстались только вчера. Или словно никогда не расставались.

— Привет, — как сложно было говорить, вот так, на расстоянии. Что сейчас почувствовал Ян? Как отреагировал? Не видя его лица, все казалось не по-настоящему. — Это Катя.

Пауза.

Паузу Катя ожидала. Но не могла понять, что за ней скрывается. Удивление? Раздражение? Или он просто не может вспомнить, что за Катя — мало ли у него появилось подружек с таким именем. Надо было представиться Кэт.

— Привет, Кэт! Что-то случилось?

Она улыбнулась.

Та же интонация, как и до расставания. Словно три месяца умело вырезано при монтаже.

— Я просто хотела услышать твой голос, — призналась она.

Катя все улыбалась. Она соскучилась по Яну больше, чем ожидала. До боли, ноющей в солнечном сплетении. Ей вдруг очень хотелось встретиться с ним. Просто, как друзья. Поговорить, посмеяться. Она бы чуть флиртовала с ним, Ян бы делал вид, что не замечает этого. Они бы выпили по чашечке кофе в одной из кофеен, где когда-то бывали. А, может, еще и по полбокала вина. Поцеловали бы друг друга в уголки губ на прощанье. И расстались до следующей встречи. До того раза, когда она позвонит ему снова.

— Кэт… Мне не жаль для тебя моего голоса, но…

Теперь его интонация была несколько озадаченной. Это не вписывалось в Катины фантазии.

— А у тебя все в порядке? — перебила она его.

— Да. У меня все отлично.

— Удача вернулась к тебе?

— С лихвой.

Где-то в его мире женский голос произнес несколько фраз на иностранном языке. Ян что-то ответил. Обычная интонация, в которой не было ни капли той нежности, с которой он когда-то общался с Катей. Потом Ян снова прижал трубку к уху.

— У тебя точно все в порядке?

— Да, в порядке. Точно.

— Я рад за тебя. Честно, — Ян замолчал, но теперь пауза была выжидающая, как перед прыжком. — Кэт…

Она сильнее прижала телефон к уху. Никто никогда не произносил ее имя так, как он: словно легонько дергал за невидимую ниточку, привязанную к позвоночнику, и все тело отзывалось на это движение.

— Да?..

* * *

Едва Ян заправил бутоньерку в нагрудный карман пиджака, как в шуфлядке туалетного столика завибрировал мобильный. На этот телефон со старым номером звонили нечасто — в основном, должники, реже — старые приятели. Ради них и была затеяна возня с восстановлением сим-карты разбитого телефона. Ян даже близко не подпускал к себе мысли, что причина могла быть не в долгах, о большинстве из которых он забыл, и, тем более, не в приятелях, общения с которыми избегал. Что все это делалось ради одного единственного звонка.

На дисплее высветился незнакомый номер. Ничего не успев почувствовать, Ян поднес телефон к уху.

— Алло!

— Привет… — раздалось в ответ. — Это Катя.

Могла и не представляться. Ян никогда бы не забыл ее голос. Хотя думал, что больше его не услышит. Что-то встрепенулось, заныло внутри— и затихло.

— Привет, Кэт. Что-то случилось?

— Я просто соскучилась по твоему голосу.

Ян улыбнулся.

Маленькая милая эгоистка.

Она еще что-то спрашивала про его дела и про удачу, а он что-то отвечал, но уже думал о том, что скажет в конце разговора.

— Ян, ты скоро? — донесся из-за двери нетерпеливый голосок Мерседес. — Мы опаздываем!