Десять желаний

Сколько авантюристов потеряло из-за нее голову — и деньги, трудно представить. Но еще труднее — понять, почему она, не задумываясь, бросала очередную жертву и тянулась к Яну, у которого с собой всегда была только одна купюра.

Одна купюра. Одна ставка. Один выигрыш.

Это правило.

— Может, попробуешь что-нибудь новое? Я могу посоветовать… — Мадлен ноготком пересчитала пуговицы на его рубашке.

— Что ты можешь посоветовать? Ты же шлюха, — Ян мельком поцеловал ее в висок и направился к обменнику.

Одна купюра. Одна ставка. Один выигрыш.

Так повторялось восемь лет подряд. В жизни Яна не было ничего более постоянного. Рулетка раскрутится, шарик совершит несколько плавных оборотов — и замечется, выбирая ячейку. Он упадет на черное. Всегда — на черное. Выигрыш будет не ахти какой, но он привлечет удачу, и деньги не заставят себя ждать.

— Делайте Ваши ставки, господа, — произнес крупье дежурную фразу, хотя из «господ» был только Ян.

Шарик рванул по ободу против движения колеса.

— Ставки сделаны, ставок больше нет.

В ожидании результата Ян спрятал руки в карманы. Шарик совершил оборот, второй… Этот звук успокаивал, убаюкивал. Он вызывал образы, далекие от реальности, но словно с ней связанные. Лунная ночь, ветхий дом на отшибе, косматая старуха-колдунья дряхлой рукой водит шарик по столу — заговаривает на удачу. Третий круг, четвертый… Ни капли волнения. Восемь лет одно и то же.

Мадлен подошла сзади и уперлась подбородком ему на плечо. Может, это ее и притягивало? Постоянство? В казино постоянство — больше, чем чудо. Впрочем, и в том, другом мире тоже.

Красное.

Ян моргнул. Разве он ставил на красное?..

Мадлен медленно подняла голову, неслышно отступила.

Нет, на черное. Как всегда — на черное.

Ян протянул руку к горлу, пытаясь освободить невидимый узел.

Такого не могло быть. Он зло глянул на крупье, убирающего фишки. Его фишки. Его деньги. Его последние деньги.

Ян чувствовал, как из самой его глубины начинает сочиться что-то гадкое, черное, вязкое, из-за чего хотелось швырнуть первое, что попадет под руку, в непроницаемое лицо служителя Фортуны. На этом лице ничего не изменилось, словно не он столько лет отмеривал Яну выигрыш.

Мадлен что-то говорила, но Ян не слышал ее. Нарочито медленно зашел в уборную и оперся руками об умывальник. Лицо мужчины в отражении было искажено гримасой отвращения. Зеркало дергалось и дрожало, как при помехах в телевизоре.

Ян зажмурился — и открыл глаза. Зеркало замерло.

Надо было что-то придумать. Но что?.. Что вообще можно придумать в такой ситуации? Мир пошатнулся. Дал трещину. И теперь Ян смотрел в пропасть, понимая, что, возможно, назад пути нет.

Дело было не в деньгах. Совсем не в деньгах.

Он стер ладонью испарину на лбу и промокнул лицо бумажным полотенцем.

— Помнишь, ты одолжил мне сотню? — раздался у двери голос Мадлен.

— Наверное… — машинально ответил Ян и швырнул в урну скомканное полотенце. Оно отскочило от обода ведра и упало на черную блестящую плитку. Его руки все еще дрожали.

Нет, не одалживал, он вспомнил.

Мадлен выудила из декольте зеленую купюру.

— Возвращаю.

Ян подошел ближе. Посмотрел ей в глаза, потом на купюру.

— Купи мне фишку. Я буду через минуту.

Он тщательно вымыл влажные ладони. Поправил рукава рубашки. Заново стянул волосы резинкой. Перед выходом сделал глубокий вдох — и распахнул дверь. Игровой зал, черно-красный, сверкающий позолотой, спокойно обгладывал очередных жертв — как пять минут назад. Как пять лет назад. С казино нужно быть хладнокровным, решительным — и осторожным. В любой ситуации. Как со львом, в чьей пасти находится твоя голова. Что ж, даже у лучших дрессировщиков случаются осечки.

Ян поставил на черное. И выиграл. Снова поставил все фишки — и опять повезло. В третий раз он не стал испытывать судьбу. На сегодня хватит.

«Фортуна заигрывала со мной», — думал он, возвращаясь домой на такси. Она же дама. Ей можно. Но что-то внутри беспокойно билось, пульсировало в солнечном сплетении, мешало. Чтобы отвлечься, Ян перевел взгляд на окно. Пустынные улицы, облитые дождем и фонарным светом, плавно скользили, притормаживая на светофорах.

Глава 2. «Сладим»

Створка окна глухо хлопнула, и Катя открыла глаза. Штора приподнялась, впустив в комнату облако воздуха, пахнущего дождем, затем снова припала к стеклу.

Это было худшее утро за последний месяц. За всю жизнь.

Насморк из-за открытого ночью окна. Желание избавиться от своего рта из-за нечищеных — уже сутки — зубов. Тело казалось таким же помятым, как плащ, в котором она заснула.

— Я добьюсь всего… — хриплым спросонья голосом произнесла она — и не услышала окончания фразы, смытого оглушительной музыкой. Ощущение было такое, словно на голову обрушился потолок.

Катя зажала уши руками. Истошный вой вперемешку с ревом электро-гитары просачивался сквозь пальцы и сверлил в самой чувствительной части головы. Соседи принялись молотить по батарее чем-то металлическим и тяжелым.

Может, это и есть ад?!

Сколько же всего ей пришлось пережить, чтобы в итоге получить вот это…

Двадцать часов назад она сошла на перрон. Даже багаж не стала сдавать: села в автобус, улыбнулась водителю. Дверь открыла тучная женщина, с лицом цвета потертой картошки. В кулаке она сжимала пожелтевшее кухонное полотенце.

— Здравствуйте, я Катя! По поводу комнаты.

Из недр квартиры донесся звон разбитого стекла, а затем — приглушенный мужской мат. Женщина, крякнув, погрозила коридору кулаком с полотенцем.

— Ну?

— Вера Федотовна?

— Ага, Вера Федотовна! — хозяйка, обмахнулась полотенцем — и Катю обдало запахом прелой ткани. — Верка не одна здесь живет! Разрешения нужно спрашивать!

— То есть комнату вы не сдаете? Хотя бы на пару дней?

— Ты что, глухая? — женщина захлопнула дверь.

Катя вышла во двор и, сев на скамейку, подставила лицо солнцу. Так сложно было найти подходящий вариант: и чтоб недорого, и чтоб подождали до ее приезда. Вот она — ошибка в расчетах, — человеческий фактор. Но даже такую вероятность Катя предусмотрела: в ее блокноте значились контакты агентств недвижимости. Нашла ближайший адрес, набрала номер.

Она не сразу решилась поставить подпись: занесла ручку над листом бумаги — и замерла. Сумма, указанная в договоре, была катастрофически большой.

— Дороговато за три адреса.

Девушка, на вид ее ровесница, хлопнула кукольными ресницами.

— Не я расценки придумываю.

— Какие гарантии, что комнаты не займут до моего приезда?

— А вы сами позвоните, договоритесь. Рекомендую вот этот вариант, — девушка ткнула пальцем в договор. — Только что в базе появился. Квартирка в центре. Хозяйка все время в разъездах. И недорого — как вы просили. Набрать номер?

Женщина с голосом оператора справочной службы великодушно согласилась дождаться квартирантку.

Но дверь открыл мужчина кавказской наружности, одетый в заношенный спортивный костюм. Из растянутого выреза майки торчали седые волоски. Он не давал объявления о сдаче комнаты. Впрочем, она все равно может зайти…

Не дожидаясь лифта, Катя бросилась вниз по лестнице. Сумка, за день оттянувшая плечо, в те секунды казалась невесомой.

В запасе оставалось два телефонных номера. Один бесконечно долго сверлил душу длинными гудками. По второму сработал автоответчик. Сильно сжимая переносицу — чтобы не расплакаться — Катя перечитала договор. Агентство лишь предоставляло адреса, никакой ответственности.

Обманули! Дурочка… Провинциалка…

Катя вернулась на вокзал. Купила в кафе пластиковый стаканчик чая и долго цедила напиток за стойкой у окна. За стеклом, подрагивая, словно репетируя, зажигались фонари. Из-за угла, позвякивая, выполз трамвайчик. Катя следила за ним, пока взгляд не упал на надпись «ефак-тенретни». Итернет-кафе находилось прямо у нее за спиной.