Оптимизация производства

Жена его, Светлана, как я уже и говорил, была самой красивой девочкой не только его года выпуска, но и наверно за все время существования техникума (просто она мне тоже очень нравилась). Светка по молодости обладала от природы длинными белыми волосами, третьим размером груди, родинкой над губой, маленьким аккуратным носиком, голубыми глазами и очень длинной шеей. Ноги её, конечно, были длинней. Одним словом, модель! Когда Светлана заходила в класс, некрасивые девочки умолками, симпатичные облепляли ее со всех сторон, некрасивые мальчики смущенно выглядывали, спрятавшись за книгами, красивые мальчики начинали драться. Некрасивые учителя физики просто чаще других вызывали ее к доске.

Чтобы вы понимали насколько изменилась она: волосы стали короче, до плеч и вечно в хвостике, цвет их напоминал мои синяки под глазами от недосыпа. Если бы я был художником или колористом, смешал бы ярко фиолетовый и малиновый. Нечто среднее смогло бы продемонстрировать её цвет волос. Размер груди ныне теперь пятый и тяжелый, родинок стало больше –предрасположенность, нос слегка поплыл, длинные ноги стали чуть шире, как и таз. Одно оставалось неизменным – глаза странным образом не поменяли цвет. Сегодня я бы к доске ее не вызывал, да и драться из-за нее бы никто уже не стал. А я, собственно, и не преподаватель давно. Все мы изменились. Во всем виновата Цивилизация.

Пора возвращаться к истории. Однажды вечером, когда уже за окнами было совсем темно, почти четверг. Заварил чаю и, как всегда, сел за свой ПК.

Зашел в Интернете на форум физиков в ветку обсуждения «Отечественная наука жива умами стариков». Оставил пару сообщений, решил задачи по ЕГЭ школьникам, а то они бездари даже уровня «А» решить не могут, посетил важные для одинокого человека сайты и уже было собирался ложиться спать. Успел стянуть штаны и один носок, прижать пятую точку к дивану. Почувствовал тепло, которое паралонная набивка мебели всосала за день, как губка воду.

Вдруг слышу, что кто-то тарабанит в окна. Глянул, но в темноте никого не было видно, фонарь на крыльце у меня неделю как не работал, сел обратно, стянул второй носок, успокоился. Тук-тук-тук. Ну, значит точно не померещилось. Гости в моем доме – редкость, поэтому я взял на всякий случай с плиты чайник, который был еще горячим, чтобы было чем защититься. Мало ли алкаши или бомжи пришли, на фуфырь побираются, а они способны на всякую подлость. Во второй руке я держал забытый в кулаке из-за внезапности носок. Щит и меч. Прям рыцарь.

– Кто там? – спросил я.

– Сто грамм? – отвечают мне.

– Шутки просто обалдеть. Гусман бы поставил 5. Я говорю, кто там? Отвечай или я спать пошел.

– Дак сто грамм и я, Игнат Шварцер, сосед.

– Так и надо было говорить, квнщик блин, залетай.

И действительно, в дверях сначала появилась бутылка с этикеткой «Клюковка», потом два стакана, а только потом мокрое, красное, слегка вспухшее изрубцованное лицо Игната. Он протянул мне бутылку, потрёс вопросительно головой.

– Ты сам свой самогон недоделанный пей, а у меня чай стынет. Да и мне скоро к наркологу ехать в Пермь за справкой. Заходи быстрее я вообще-то без носков – пробухтел я.

– И в трусах с красными астрами – пытался шутить сосед.

– Это георгины, неуч.

Я закрыл на ним дверь. Времени было без тридцати минут четверг, через несколько часов вставать на работу. Мы уселись поудобней за стол, я включил на ноутбуке фоном «Старые песни о главном». Каруселью ностальгии зазвенели в воздухе треки любимых исполнителей: Scooter, Рамштайн, Демо, Андрей Губин. Я накапал все-таки себе пару капель его «Клюковки» в чай из уважения. Игнат налил себе стопку, выпил залпом, вытер с лица пот, всосал, как пылесос, всё содержимое рукава (старая русская традиция) и на мгновение замер, уставившись в меня, разглядывая в моих морщинах свою ушедшую и давно забытую молодость.

Атмосфера была экзотичной: «Кислотный диджей» певицы Акулы разрезал скрипом старых синтов пространство в комнате, полусумрак холостятской кухни и одинокая муха, наматывающая круги вокруг испускающей яркий свет лампы. Игнат встал, пришлепнул ладонями муху с третьего раза (почти аплодисменты), аккуратно положил ее на стол и робко начал:

– Сергей Георгиевич, вот скажи? Ты тоже считаешь, что во всем виноваты пиндосы?

Такого начала разговора я не ожидал. Что угодно, но не это, поэтому первое, что я решил сделать: «Погоди-ка я штаны надену». Трико так и лежало у дивана, поэтому мне пришлось сходить в соседнюю комнату и, не хотя, натянуть штаны на себя, попутно разыскивая в закромах своего мозга ответ на странный вопрос соседа.

Я настолько увлекся поисками ответа, что не заметил, как засунул обе ноги в одну штанину. Чуть было не упав, я быстро понял, что не так, и исправил эту нелепую ситуацию.

Вернувшись за стол, я подул, чтобы остудить слегка чай, отпил глоток и уверенно поставил кружку на прежнее место.

– Георгиевич, ну вот что ты думаешь по этому поводу? – не унимался Игнат.

– Так-так-так, во-первых, что у тебя случилось? Обычно все разговоры у людей начинаются с «Как дела?», «Что новенького?» или на край «Одолжи сто рублей до зарплаты?», а тут такое. Ты меня даже подзагрузил слегка. Пиндосы-то? Это ты американцев так кличешь что ли? – пытался поддержать беседу я.

– Ну да, а кого ж еще. Хотя есть сомнения, что венгры, англичане и другие европеоиды тоже?

– Европейцы, а не евпропеоиды. Так. Тогда второй уточняющий вопрос. Мне это, как бы яснее сказать, нужно точнее для себя, так сказать, ДАНО собрать, ну ты понял, в общем.

– Типо того, задачка?

– Да. Так виноваты во всем? Это в чем?

Игнат порозовел вновь, накапал себе половину рюмочки, уже было сделал замах, чтобы залпом поглотить огненную жидкость, как остановился, поставил рюмку на стол и протянул руки ладонями почти вплотную к моему носу, закатав по локоть рукава. Сквозь зубы, слегка выстреливая слюной, прошипел.

– Вот в этом!

Состояние кистей рук его было жалким. Проработав в поле уже достаточно много лет практически без выходных, выполняя чаще ручную работу, потрепался он изрядно. Ладони его больше были похожи на бутафорские кисти из фильмов ужасов, которые по ходу сюжета отпиливал какой-нибудь безумный Потрошитель с бензопилой.

Я понимал, что он имеет ввиду. Нереализованные амбиции, потухший юношеский огонь в груди, невыдающаяся личная жизнь, отсутствие карьерного роста (откуда ему взяться) – всё это в буквальном смысле было вычерчено мозолями и шрамами на ладонях простого и некогда успешного студента сельхозтехникума. Понять мне его было несложно, и я думаю, что вы догадываетесь почему. Я продолжил его успокаивать:

– Присядь, успокойся, выдохни. Чего завелся, я же просто спросил тебя. Светка разозлила? Рассказывай давай по порядку, а то не получится у нас тогда разговора.

Игнат все-таки выпил вторую рюмку, о рукаве забыв в этот раз. Попросил у меня конфетку или лимончика, но ни того ни другого у меня не было – аллергия на шоколад и цитрусы, удивительное совпадение, не так ли? Зато были малосольные огурчики. Репетиторство на селе дело такое, когда денег нет, матушки за свои чада готовы отдать любой свой маринад, а я его жуть как люблю.

Странная привычка у него все занюхивать, так же он поступил и с огурцом.

– Ты хоть откуси, Люда Егорова такие огурчики делает, обалдеешь – на позитиве говорил я

– Угухм…

Пережевывая половинку огурца, Игнат начал свой рассказ, который я перескажу от лица автора, чтобы было чуть красочней.

***

«Вот сам не понимаю, как так вышло? С чего начать, Георгиевич, тоже не пойму, но попробую. Но поругались мы знатно, посуда летела, игрушки детские, все как в сериалах по «России 2». В жизнь не думал, что и у меня также будет. Но не об этом речь…

Ты же знаешь, что у нас на ферме теперь начальство сменилось, мы вроде бы как принадлежим Пермскому холдингу «Рога и копыта». Ну и после проверок всяких, а мы потрудились знатно, чтобы их пройти, сначала нам обещанных премий не выдали, потом подняли планы, а ставки понизили. Ну мы с ребятами и пошли бунтовать сразу в зав. филиала нашему, а он нам и выдал, что с этого дня он отвечает только за инвентарь и всю хоз. часть, а к финансам отношения не имеет.