Вопреки

Дверь спальни приоткрылась и на пороге появилась заспанная Ната. Маленький племянник изо всех сил тянул ее к постели.

— Саш, привет. С возвращением.

— Ната, привет, — он поднялся, шагнул ей навстречу и порывисто прижал к своей груди.

— Насчет возвращения домой, — заглянула ему в глаза она. — Я себе до Москвы билет заказала. Завтра утром улетаю.

— Ната… Не надо тебе домой. Лучше давай я тебе визу пригласительную в Германию оформлю. Сначала гостевую, а потом навсегда. У нас если к родственникам на пмж уезжаешь, намного проще документы сделать, чем, если сам иммигрируешь.

— Нет, Саша. Может, позже, но не сейчас. Там мама и Олег остались, им хотя бы сорок дней справить надо.

Ярцев сразу помрачнел. Снова потерять единственную оставшуюся в живых сестру казалось выше его сил.

— Подумай еще, Ната. У тебя до завтра время есть, — покачал головой он.

Завтракали все вместе.

— Катя, как подарок? По душе пришелся? — с улыбкой поинтересовался Ринат.

— Самый лучший подарок – моя свобода, — улыбнулась в ответ она. — Спасибо, Ринат. Если бы не ты, нас всех бы уже в живых не было.

— Да ладно, — махнул рукой он. И Катя в первый раз увидела, что огромный партнер ее мужа смутился. Это было так неожиданно и удивительно, что она поспешила уткнуться в свою тарелку. Ринат, который ничего не боится, вдруг смутился простой благодарности.

После завтрака всей семьей вышли во двор, погулять с ребенком.

Ярцев сел рядом с женой под навесом, а сын играл в своем маленьком белом «мерседесе» на солнышке. Катя держала на руках спящую после сытного перекуса Герду и чувствовала себя бесконечно счастливой. От того, что она теперь свободна, и от того, что у нее на руках лежит маленький лабрадор, а под сердцем она носит ребенка. Смотреть на весело играющего с машинкой сына и держать за руку любимого мужа – есть ли на свете какое-то другое женское счастье?

— Надо ему кепку надеть, голову напечет,— спохватилась вышедшая во двор Ната.

— Ой, что ж я сижу, рот раскрыла? — испугалась Катя.

— Я схожу, сидите, — махнула рукой Ната и быстро скрылась в дверях.

Вскоре из другой двери показался очень озадаченный хозяин дома.

— Саша, иди сюда, — позвал он.

— Что случилось? — поглаживая маленькую Герду у Кати на руках, удивился тот.

— Дело к тебе есть.

— Какое такое дело?

— Вот сюда иди, и узнаешь.

— Ладно, — озадаченно потер гладко выбритый подбородок Ярцев.

Пошел вместе с Ринатом. Через пять минут пулей вылетел обратно.

— Ната! Мать твою, а ну, сюда иди!

— Что такое? — испугалась сестра.

— Я тебе говорил, чтобы ты платок надевала?! Говорил?!

— Да. И что?

— Ничего! Ты вчера ночью у окна с Амиром разговаривала?

— Разговаривала. Что с того?

— А то, что теперь он на тебе жениться хочет!

— Правда? — удивилась она. — А почему ко мне не пришел?

— Потому что по-настоящему он жениться хочет! Так, как того требуют обычаи. Он хотел тебя украсть, но побоялся гнева хозяина дома. Поэтому просто пришел с предложением. Вот скажи мне, зачем ты честному парню голову задурила?!

— Ничего я не дурила, — глупо заулыбалась она. — А если он жениться на мне хочет, то так тому и быть. Только я завтра в любом случае улетаю. Так ему и передай. Если хочет, пусть едет со мной.

— Ната, ты совсем голову потеряла?! Ты хоть понимаешь, что у него все по-другому?! Тебе всю оставшуюся жизнь придется платок на голове носить и в длинных нарядах ходить!

— Саша, не выдумывай. В Росси у нас ничего носить не надо. Ринат, скажите Амиру, что я согласна. Только ему придется завтра утром со мной в Москву лететь.

— Нет! — окончательно разозлившись, схватил сестру за плечи Ярцев. — Не делай того, о чем потом будешь всю жизнь жалеть, Ната!

— Саш, — подала голос со своего места Катя. — Будь мягче в своих суждениях. Они друг другу с Амиром с самого начала нравятся. Я же видела. И как он в сторону качелей смотрел, и как она на него украдкой посматривала.

— Ната! — схватился за голову Ярцев. — Им всем дети нужны, понимаешь?... Поехали лучше с нами в Германию, Ната… Там к этому вопросу совсем другое отношение. Там ты найдешь себе хорошего мужа. Немцы не зациклены так сильно на детях…

— Саша… — сглотнула внезапно подкативший к горлу ком сестра. — Он знает, что у меня детей не может быть. И понимаешь… он – первый мужчина, который сказал, что в детском доме детям очень плохо. Что он тоже оттуда. Понимаешь, Саша? Амир – первый мужчина, который не считает мою проблему изъяном…