Вопреки

Тихо в большом доме поздним вечером. Катя с ребенком спать давно ушли, а Нате все не спалось. Раскрыла окно пошире, достала заветную пачку сигарет и осторожно зажигалкой щелкнула. Очень она скучала по Владивостоку. По своему салону красоты, по кошке, которую у соседки оставила в день похорон мамы.

«Если Саша завтра вернется и скажет, что все сложилось, как надо, я домой полечу», — вздыхая, размышляла она.

Кто-то присвистнул под окном, и Ната вздрогнула. Бросилась сигарету тушить в стакане, что из кухни у хозяйки взяла для воды.

Голова темноволосая в окно просунулась, и в следующий момент от сердца отлегло – узнала Ната нахальные глаза Амира.

— И что же ты, красавица, не спишь? — усмехнулся он.

— По дому скучаю, — стараясь не выдавать своего волнения, ответила она.

— А русские девушки все, когда скучают, сигареты курят?

— Еще вино пьют. И коньяк, — рассмеялась Ната.

— Ужас какой… У нас даже мужчины почти никогда не пьют.

Он подтянулся на руках и беспардонно уселся на краю подоконника.

Ната притихла. Прижалась к стеклу спиной, сглотнула. От того, что он так близко, сердце застучало в горле. Взгляд дерзкий, глаза красивые. Смотрит на нее, не отрываясь, а коснуться боится.

— Ну, же, Ната, что ты притихла? Расскажи, как это, когда по дому скучают? — спросил Амир.

— А ты, разве никогда из дома не уезжал надолго? — скрестив руки на груди, посмотрела на него она.

— У меня нет дома, — пожал плечами он. — И родных нет. Сирота я. Родители погибли, еще когда в первую военную кампанию Чечню бомбили. Все погибли – и мать, и отец, и две сестры. С тех пор я сам за себя. Где полыхнет, там и я. Наемник. Мне терять нечего.

— А разве… война не закончилась? — осторожно сглотнула Ната.

— Для меня вся жизнь – война. Хорошие воины всегда в цене.

— А я во Владивосток вернуться хочу. Мама там похоронена, и брат. Могилы еще остыть не успели…

— Разве ты со старшим братом в Германию ехать не собираешься? Я слышал, он тебя с собой забрать хочет.

— Нет.

Сказала, как отрезала. И поняла, что решение принято окончательно. Руки задрожали, потянулась за сигаретой.

— Как же ты одна во Владивосток вернешься после всего? Вас ведь на военном самолете оттуда вывозили, — удивленно посмотрел на нее Амир.

— Мне, как и тебе, терять нечего, — затягиваясь едким дымом, горько усмехнулась она. В глазах встали слезы.

— А хочешь, вместе поедем? — внимательно посмотрел на нее Амир.

— Вместе? Ты что? Тебе туда зачем?

— Да говорю же тебе, я наемник. Семьи у меня нет, дома нет. Терять, как и тебе, нечего. Говорят, Владивосток – это край света?

— Ну, почти, — сквозь слезы рассмеялась Ната. — Там Японское море есть. И океан есть.

— Настоящий? — приподнял густую бровь Амир. И таким неподдельным было его удивление, что она снова рассмеялась.

— Настоящий, да. Огромный, живой.

— Возьми меня с собой, — попросил он. — Я в жизни никогда моря и океана не видел.

— А что ты там делать будешь?

— Не знаю. Тебя любить буду.

— Любить? — поперхнулась дымом Ната.

— Но тебе придется замуж за меня выйти. У нас только так. До свадьбы к девушке прикасаться нельзя.

— Амир, что ты такое говоришь? Я русская, понимаешь? У меня все по-другому. Я…

Не найдя, что перечислить еще, она смолкла. От страха ее бросило в жар. А что, если он украдет ее сейчас? Увезет в горы, и все, прощай Владивосток и любимая кошка. Саша же предупреждал – не провоцировать местных мужчин.

— И еще я детей иметь не могу… Мой погибший брат заставил меня от ребенка избавиться. С тех пор я бесплодна. Так что, ничего у нас не получится, Амир. Вам всем дети нужны.

— А что, в доме ребенка детей в семьи уже не отдают? — спокойно посмотрел на нее он. — Я после того, как меня из-под обломков многоэтажки нашей достали, в детском доме в России несколько лет провел. Знаешь, как мне плохо было?

Ната затихла. Сигарета в ее руке уже совсем истлела и чуть не обожгла пальцы. Она вздрогнула и бросила ее в стакан с водой.

— Эй… посмотри на меня… разве обязательно только своих детей заводить? — придвинулся ближе он.

— Я… я не знаю. Это все сложно так… все взвешивать надо… — заплетающимся от волнения языком пролепетала она.

Он был совсем рядом. Нагло сидел на ее подоконнике и рассматривал ее лицо в полумраке спальни. От его близости у Наты сбилось дыхание. Колени подогнулись, и она сама не поняла, как оказалась в его крепких объятиях. Горячий поцелуй опалил ее губы, язык дерзко скользнул в приоткрытый от удивления рот, и Нате показалось, что она куда-то проваливается. Никто и никогда не целовал ее с такой силой и страстью, и она беспомощно обхватила его шею тонкими пальцами. Потом он резко ее отпустил. Скользнул полным вожделения взглядом по влажным от поцелуя губам, спрыгнул в сад и был таков.