Дикарь

— Пашей его зовут, — с ощутимым недовольством ответила Алёна. — Друг нашего шефа, как я поняла. Иногда бывает здесь. Крутой, богатый и опасный тип. Да и вообще, ну его, — напарница махнула рукой и быстро пошла обслуживать новый столик.

Конечно, я с Алёной не настолько близка была, чтобы мы разговорили о личном, но стойкая уверенность в том, что между этим Пашей и моей напарницей что-то было, мгновенно укоренилась у меня в голове. Стало даже как-то немного мерзко. Впрочем, кто с кем хочет, с тем и спит. Тем более, Алёнка — девушка не из робкого десятка, статная и красивая, ко всему прочему, еще и взрослая.

Шеф увел своего дружка к себе, чему я была несказанно рада. Теперь даже дышать легче стало, словно тяжеленный камень с груди сняли. Расправив плечи, я всё-таки собрала в кулак оставшиеся крохи своих сил и честно доработала конец смены.

Ноги гудели от бесконечного беганья туда-сюда, а голова от изобилия шума: голоса клиентов, звон тарелок и бокалов, всё это превратилось в одну сплошную какофонию и назойливыми мухами жужжало в ушах. Хорошо, что для персонала имелся небольшой душ. Обычный с белой плиткой и маленькой тесной кабинкой и таким же крошечным унитазом по соседству. Эта душевая была рассчитана и на официантов, и работников кухни.

Так как сегодня мне посчастливилось закончить раньше остальных, потому что на ночных сменах не работают студенты, я быстро шмыгнула в душ. Ни мыла, ни шампуня здесь не было, да и я не стала бы тут прям так тщательно мыться, просто сполоснуться, чтобы не вонять и бегом домой.

Натянув на влажное тело вещи, я хотела зайти в каморку, тоже предназначенную для персонала и расчесать свои волосы до того, как они высохнут и станут окончательно непослушными. Но меня остановили характерные вздохи, что донеслись из-за полуоткрытой двери. Нетрудно догадаться, что там сейчас происходило, да и особого желания убеждаться в этом у меня не было. Но сумка с учебниками и ключами от дома осталась в коморке, за что я мысленно дала себе увесистый подзатыльник. Так ведь в душе некуда вещи кинуть, промокнут же.

Я отошла назад и спиной уперлась в холодную стенку узкого коридора. Впервые мне довелось стать невольной свидетельницей чужого секса. Было слышно, что стоны старались заглушить, но отрывистое мычание всё равно развратников выдавало с головой.

— Блять, — услышала я сдавленный бас и на несколько секунд вокруг образовалась тишина.

По-хорошему, мне бы стоило уйти, но я отчего-то застыла на месте, то ли от страха, то ли от потрясения. Сжала в руках несчастную расческу, да еще и с такой силой, что костяшки мгновенно побелили.

Дверь в коморку внезапно дёрнулась и на пороге возник тот самый Паша, который за сегодняшний вечер уже примелькался мне. Пиджак расстёгнутый, белая рубашка наспех заправлена в брюки, узел кроваво-красного галстука ослаблен, а во взгляде тёмно-карих глаз неожиданно куда-то исчезла та одержимая злость и ненависть ко всему, что движется.

У меня ничего толкового, кроме как запрокинуть голову, чтобы получше рассмотреть лицо этого дикаря, и не получилось. Внушающие габариты, а высокий какой! Пространство нашего коридора явно для него маловатым будет.

Мужчина ничего не сказал, только окинул меня каким-то странным взглядом, словно я была букашкой, которая посмела ему на пути встретиться, а затем молча ушел. Я глянула в дверной проем коморки, где уже появилась Алёна, которая старалась поскорей привести себя в порядок.

Я ничего ей не стала говорить, просто прошмыгнула в коморку, схватила сумку и пулей вылетела в коридор, а затем и на улицу. Щёки отчего-то стали жутко горячими, будто бы у меня температура резко поднялась, а в кончиках пальцев как-то странно закололо. Наверное, это просто небольшой стресс. Всё-таки долгий рабочий день, а тут еще эта не самая приятная картина чужих утех.

Закинув сумку за плечо, я пальцами кое-как расчесала свои волосы. Хорошо, что сейчас уже май, на дворе и тепло, иначе бы с мокрой головой на раз-два-три заболела. Нащупав в заднем кармане джинсов пачку сигарет, я закурила и пошагала в сторону остановки.

Мать не знала, что я курю и, если честно, мне было ей стыдно в этом сознаться. Она у меня такая нежная, добрая и женственная, несмотря на то, что лучшие годы молодости моей мамы уже давно остались позади. Мы с ней были совсем разные. Я — пацанка, она — настоящее воплощение женщины. Мама всегда думает обо мне лучше, чем я есть на самом деле. И дело здесь не в том, что я ее дочка, просто она всегда и во всём старается найти что-то светлое и позитивное. Иногда мама напоминает мне ребенка, у нее такой распахнутый искренний взгляд и голос тонкий, мелодичный. Рядом с таким человеком я просто не могу себе позволить быть курящей и матерящейся девицей.

Сейчас у нас, к сожалению, не самое лучшее время настало и собственно, поэтому я и пошла работать. У мамы возникли проблемы с суставами. Ну как возникли. Она с детства страдает из-за этого, но сейчас всё значительно усложнилось. Ей пришлось уйти с работы, потому что весь день на ногах мама просто уже не могла проводить. Она работала на почте, а там постоянно нужно туда-сюда мотаться по офису и следить, чтобы посылки правильно загрузили или разгрузили, потом еще с документацией повозиться. К вечеру мама возвращалась домой просто обессиленная до придела и буквально валилась с ног. На это было жутко смотреть, поэтому я решила взять ситуацию в свои руки.

Мы жили на пенсию по инвалидности, мою стипендию и зарплату. Конечно, этих денег не хватало на то, чтобы уплатить все необходимые расходы. Одни только различные мази, таблетки и обезболивающие для мамы стоили непомерно дорого. А ко всему прочему, еще нужно было на что-то есть, одеваться и платить долги по квартире, которые с каждым месяцем росли, будто в геометрической прогрессии.

Иногда, когда за окном хорошая погода и мама себя чувствует значительно лучше, она вяжет свитера, шали, носки и продает их. Вернее, я заливаю в интернет объявления, и кто-нибудь покупает. В общем, так и живем.

Папаша мой бросил нас, когда мне лет семь было. Такой свиньи как он я в жизни не видела. Хоть мама и продолжает его защищать и меня ругает, чтобы я на него не злилась, но это правда. Папа был законченным гулякой и любил раз-другой на мать поднять руку. Только за это я его уже люто ненавидела. Поэтому надеяться на его помощь и поддержку, конечно, мы не собирались, даже если бы он и предложил.

Когда я пришла домой, мама уже спала. Я тихо выключила телевизор и убрала спицы с нитками, что лежали рядом с матерью на подушке. На носочках ушла в свою маленькую комнатушку и быстро переодевшись, села делать уроки. Надо было многое успеть выучить, потому что сессия уже не за горами, а долги необходимо закрыть вовремя, если, конечно же, не хочется остаться без стипендии и бюджетного места.

Взглянув на часы, я мысленно прикинула, что у меня есть в запасе где-то часа четыре, чтобы позаниматься и три, чтобы хоть немного поспать. Вытащив из сумки все учебники и тетрадки, я включила настольную лампу и случайно глянула на свое запястье. На бледной коже, украшенной синеватыми узорами венок-ниточек, уже багровел отчетливый след от чужих пальцев. Я коснулась отметин и тут же отдёрнула руку, будто меня током ударило. Это ведь с какой силой нужно было ухватить, чтобы такие вот последствия остались? Страшно представить, что этот дикарь делал там с Алёной, но судя по ее довольному взгляду, ей нравилось, когда с ней жёстко обращаются. Уж вряд ли я бы допустила к себе такое варварское отношение.

Натянув рукав домашней кофты до кончиков пальцев, я быстро отмела ненужные мысли и с головой погрузилась в учёбу.

Два

Голова трещала по швам и хотелось просто сдохнуть, выйти в окно, чтобы выветрить алкоголь из мозгов. Подняться с кровати получилось не сразу, а когда всё-таки встал, то так нехило шатнуло, что я плечом влетел в стену. Надо бы закругляться с выпивкой, но что-то не получается.