Порочный круг

Нора многое могла бы сказать своему спасителю, но предпочла держать рот на замке. Тем паче в одном Освальд оказался прав. С герцога станется действительно начать лес прочесывать. Как и всякий уважающий себя хищник, Карл Дерзкий скорее умер бы, чем упустил добычу. Пусть даже предназначенную для ритуального сожжения.

Потому больше спорить женщина не стала. И, поев да немного передохнув, она и ее Освальд двинулись в путь.

Так они и шли, день за днем — по лестным просекам и трактам, держа путь в Каллен. Ночевали то в деревнях, покинутых взбунтовавшимися крестьянами, то в подвернувшихся трактирах.

В одной из таких деревень, в заброшенном доме, где остановились путники, для Норы нашлось платье по размеру. Да, скромное, даже неказистое — для крестьянки. Но всяко лучше, чем разгуливать, кутаясь в грязное одеяло поверх ночной рубашки.

А кошель, утащенный Освальдом на пороге одного из трактиров у мертвецки пьяного постояльца, уснувшего в паре шагов от крыльца, позволил оплатить ночлег и в этом заведении, и во многих других.

Одербургское войско, если и шло за ними по пятам (да наверняка шло), то не для преследования, а просто потому, что герцогской рати тоже было по пути. Тоже рвалась к Каллену. И сильно отставала, погоней за парочкой пленников утруждая себя едва ли.

О ходе войны и продвижении вражеского войска ходили разные слухи, ими охотно делились постояльцы тех же трактиров. Но противоречили один другому. Отчего веры им не было ни на грош.

Одни говорили, например, что королевское воинство собралось-таки с силами и задало захватчиком хорошую трепку. Другие — что трепку получили, скорее, воины его величества. Опять. А одербуржцы и из этого сражения вышли победителями. По словам третьих то вообще было не королевское воинство, но крестьянское ополчение, только сумевшее вооружиться не хуже самих одербуржцев. А о победителях судить было трудно, поскольку и битвы-то полноценной не было. Просто в течение нескольких дней ополченцы понемножку портили герцогскому войску кровь. Нападали короткими набегами и после скоротечной схватки отходили в леса.

Еще говорили, что дела у войска Одербурга не слишком хороши и без назойливого ополчения. Что-де среди герцогских воинов разразилась чума, сводящая их в могилу одного за другим.

По другим слухам была это не чума, но проказа. Отчего лица одербуржцев теперь обезображены, и сами они похожи на мертвяков. А еще по другим — что не только похожи. Что войско Карла Дерзкого давно перемерло от чумы, но осталось на ходу благодаря помощи адских сил. Этим, последним, немудрено было помогать герцогу, ведь при дворе он держал настоящую ведьму, а то и демона-суккубу. И теперь войско нежити под предводительство демона шагало по землям Нордфалии.

Временами отыскать заброшенный дом или трактир дотемна путникам не удавалось, приходилось ночевать под открытым небом. На лесной опушке, например. Дежурили по очереди, благо, научились друг другу доверять. Вор уже понял, что сбежать его спутница не пытается. А та, в свою очередь, не опасалась домогательств со стороны Освальда.

Да и чего опасаться-то, если подумать. Не чудище же он какое. Обыкновенный мужик. Едва ли хуже его тусклого сиятельства, например.

А меч Освальда и волшба Норы, успевшей восстановить колдовскую силу, позволяли не опасаться лихих людей.

В одну из таких ночевок произошла встреча, вора несколько огорошившая. Оторвавшись от разжигания костра, Освальд заметил, как из леса выходят несколько человек в зеленоватых плащах с капюшонами. В знакомых ему распроклятых зеленоватых плащах — сразу заставивших вспомнить историю с некромантом Лиром.

«Братство Ночи!» — пронеслось в его голове, а рука потянулась за мечом. Да, в одиночку справиться с целой ватагой у Освальда вряд ли бы получилось. Разве что напади он сам и внезапно. Однако ж с ним была Нора. Самого вора в свое время неплохо обезвредившая.

Но спутница его повела себя странно. Вместо того чтобы обрушить на людей из Братства какие-нибудь смертоносные чары, сказала Освальду: «Не бойся, это друзья». И шагнула навстречу людям в плащах.

Ей навстречу выступил, отделившись от других людей Братства, немолодой, но еще крепкий мужик. И протянул небольшую деревянную шкатулку. Простую и дешевую, хоть и разукрашенную узорами в виде веток и листьев.

— Ты, должно быть, это искала, — молвил человек из Братства просто.

С замирающим от радости сердцем (приятные неожиданности всегда приятны!) Нора приоткрыла шкатулку, заглядывая внутрь. Волосок с тела Карла Дерзкого обнаружился на прежнем месте. Лежал на маленькой тряпочке, прикрытый небольшим пергаментным листом.

А Нора уже не надеялась снова его получить!

Вручив шкатулку, люди Братства как по команде развернулись, и молча убрались прочь. Снова скрывшись в лесу, из которого вышли.

Только после этого Освальд осмелился открыть рот.

— Вот те на! Я-то думал, достаточно тебя узнал, — проговорил он, — думал, что неожиданностей от тебя больше ждать не стоит. А ты… вон чего. С Братством Ночи якшаешься!

— С Братством Ночи, — подтвердила Нора, ничуть не смутившись. — Удивлена только, что ты тоже знаешь о Братстве.

— Имею несчастье, — вор вздохнул, — гнусные люди, кстати. Подлые и опасные.

— Ой, кто бы говорил, — Нора легонько взмахнула рукой, словно слова Освальда были мухами, от которых она отмахивалась, — беззащитную женщину готов прирезать и не поморщиться. А уж чужие вещи для тебя присвоить — как чихнуть.

Потом добавила, немного погодя:

— А Братство Ночи сделало для меня больше, чем кто-либо в мире. Люди Братства нашли меня, когда я прозябала в своей деревушке. Помогли развить мои умения знахарки, от матери полученные, чтобы превратить их в настоящее могущество. Но главное: от них я узнала о своем происхождении. О том, что я дочь короля… хоть и внебрачная.

— Благородные господа при дворе говорят «побочная», — зачем-то вставил Освальд.

— …и как можно использовать это обстоятельство, — продолжала Нора с вдохновенным видом, реплики своего спутника будто не услышав, — с его тусклым сиятельством… герцогом Одербургским они тоже меня свели. Ведь мало претендовать на престол. Важно еще, чтобы тебя поддерживало достаточно мечей и копий.

Ее побегу из одербургского лагеря тоже могло поспособствовать Братство Ночи — усыпив тех же часовых хотя бы. Но на сей счет женщина распространяться не стала. Хотя мысли такие имела.

— Трон… корона… власть… мне кажется, все это переоценивают, — заметил Освальд с видом мыслителя, — хотя… положа руку на сердце, денек побыть королем я бы не отказался. Больше бы не выдержал. Скучно же! Сбежал бы, прихватив мешок золота из королевской казны.

— Охотно верю, — Нора прыснула, коротко хихикнув.

Затем добавила — уже совершенно серьезно:

— Но сама-то я не из-за золота в королевы метила. Не из-за роскоши. Хотя и это приятно: дочь Яры-знахарки из Всевышним забытой деревушки — и так выбилась в люди, что соседям и не снилось. Но еще у меня была мечта. Установить в королевстве такие законы, чтобы люди вроде меня…

— Колдуны, ведьмы, — подсказал Освальд.

— …жили спокойно и открыто. Не боясь ни нападок черни суеверной, ни церковников с инквизицией. Просто делали свое дело. Как делают кузнецы, например. Плотники. Или башмачники.

— Соблазнительно, конечно, — прокомментировал ее признание спутник-вор, — заманчиво. Но, боюсь, неосуществимо. Ведь стоит появиться такому королевству, где колдунов привечают — и мигом соседи объединились бы и в поход на него пошли. По благословению Святого Престола… как на юг когда-то. И не без резона, надо сказать. Во-первых, колдуны тоже разные бывают. А во-вторых, кто ж откажется владения свои прирастить или казну пополнить, гнездо ереси разорив и пограбив.

— Может, отбились бы, — предположила Нора, с мечтой расставаться решительно не желавшая, — поставив всех чародеев королевства в строй. Они бы такого жару задали — вся Священная Империя бы содрогнулась.