Координата поврежденности

Мужчина вытащил телефон и позвонил кому-то.

– Он очнулся, да, – пауза и ответ по ту сторону. – Только нас заметил какой-то парень и прибежал на помощь. Он знал его. Мы схватили обоих. Нет, опасности не представляет, – следующая пауза затянулась. – Хорошо, понял. Жду, – связь прервалась, и взгляд мужчины снова упал на них. – Советую помалкивать, если жизнь дорога. Скоро узнаешь ответы на свои вопросы, – похититель ухмыльнулся с ноткой безумного азарта в глазах.

Мин сдержал позыв сглотнуть, пытаясь не потерять лицо и не показывать ужаса, что охватил тело и разум. Нельзя позволить заклеймить себя в жертвы, таким образом даря этим людям возможность вкушать вкус власти. Не терять контроль даже в такой ситуации, попытаться показать собственную силу – вот что следовало сделать.

– Я не знаю, кто вас троих нанял, но отпусти нас и получишь вдвое больше. И оставшиеся двое тоже, если помогут. Мой отец заплатит… – прежде чем Мин закончил, его с ноги ударили в нос, и он ощутил, как кровь хлестнула вниз по подбородку.

– Я сказал заткнуться. – Похититель плюнул на пол рядом с тем местом, куда он упал лицом, а после вышел, шаркая ботинками.

Ни слова не было произнесено до тех пор, пока звуки передвижения не исчезли, и не воцарилась абсолютная тишина, указывая, что похититель ушел достаточно далеко.

– Ты как? – послышался шепот Лайта.

Мин, поднимаясь обратно на колени, открыл глаза и стер свободной рукой кровь, но почувствовал, что лишь размазал ее еще сильнее. Он просчитался: его стратегия с психами сработала в обратную сторону.

– Лучше не бывает. Всегда мечтал встретить утро подобным образом. Как думаешь, он сломал мне нос? – он боялся потерять последние капли достоинства и проиграть унизительному тошнотворному страху, который пах металлом, мускусом и пóтом.

– С виду просто вывих. Я смогу вправить, если мы избавимся от этого, – Лайт поднял руку в наручниках и потряс ею.

– Судя по настроению этой гниды, отпускать нас пока не собираются, – злобно шикнул он, злясь на весь гребаный мир.

– Он говорил с тем, кто это подстроил. Если это как-то связано с твоим отцом, он разберется с этим. Уверен, Кхун Равит уже ищет нас, – заверил Лайт в надежде. Было даже трогательно, что этот парниша был так уверен в его отце. Может, Лайт и мудр, как считал великий доктор Вонграт, но наивен.

– Я не удивлюсь, если он даже не заметит. Ты плохо его знаешь: он может быть прекрасным наставником и примером врача в твоих глазах, однако он дерьмовый отец. Поверь, я знаю, о чем говорю. У нас с ним паршивые отношения, а вот из-за пропажи талантливого студента он и правда может поднять тревогу, – на него нашло резкое безразличие, что самые болезненные раны открылись и выставлялись перед чужаком. Они прикованы и избиты, не в состоянии защитить себя. Все, что было важно раньше, утратило смысл.

– Черт! Я же сообщил Кхун Нун о ночном дежурстве, когда позвонил и спросил, куда ты мог поехать после занятий. Но ты – другое дело. Когда она не сможет связаться с тобой, сообщит твоему отцу, даже если его не будет дома, – Лайт говорил взволнованно и обнадеживающе. Мин хотел обматерить и накричать на него, ведь парень попросту ничего не понимал, но, заглянув Лайту в лицо, увидел в глазах надежду, которая помогала тому держаться. Парень старался зацепиться за нее руками, ногами, да чем угодно, ведь иначе их ожидает поражение.

– Я… надеюсь, – поддавшись чужому настроению, сказал он.

Правильно, нечего сдаваться. Докторишка прав. Даже если Вонграт-старший – не отец года, но не до такой степени, чтобы пройти мимо пропажи сына. Они выберутся из этого дурдома. И тогда он хоть каждый день будет подвозить Лайта в университет и обратно, лишь бы вернуться домой.

Дом… А ведь он так давно привык бежать от этого места и ненавидеть его, а теперь, находясь в ситуации, угрожающей жизни по-настоящему, мечтал туда вернуться. Даже с нежеланным ранее соседом, даже невзирая на терзающее прошлое.

Он наконец взял себя в руки и еще раз более внимательно осмотрел помещение.

– Интересно, где мы.

– Судя по тому, что рты нам ничем не заткнули, они не боятся, что нас услышат. Скорее всего, мы где-то в глуши на каком-то заброшенном складе, – высказал предположения Лайт, которые и ему приходили в голову.

– А на медицинском не учат, что делать, если тебя приковали наручниками? Как, к примеру, открыть замок без ключа?

– Когда выберемся отсюда, непременно предложу курсы по вскрытию замков и искусству побега в случае похищения как обязательную часть программы для всех специальностей.

Не будь они в подобном положении, Мин пришел бы в негодование от несправедливости, что именно навязанный отцом парень так легко улавливал его иронию и мог без труда поддерживать этот тон. Да и вообще, не кричать и не сходить с ума, а наоборот, каким-то образом помогать ему справляться с критической ситуацией. Мысль, что он не один, держала на плаву. Это то, за что удавалось цепляться, чтобы не рухнуть. Всегда нужен якорь, чтобы не потеряться. И почему-то для него якорем стало присутствие докторишки рядом.

– Мин… – снова заговорил Лайт спустя небольшую паузу. Все это время тот что-то упорно рассматривал и пыхтел, но он подумал, что парню просто неудобно или больно. – Мне кажется, если я постараюсь, то смогу выскользнуть из наручников, правда, придется сломать сустав большого пальца. Я читал об этом в учебниках и видел в нескольких фильмах.

– Ты, конечно, сейчас живешь дома у опытного хирурга, и даже если тебе отрежут палец, отец поможет пришить новый, но давай без экспериментов. Я постараюсь вытащить нас тем образом, которым привык: переговорю с организатором. Скорее всего, им нужны деньги. Тебя же тут вообще быть не должно.

– Тебя тоже! Даже если кто-то решил тебя похитить, неважно по каким причинам, это не твоя вина, что так сложилось.

Было тяжело слышать эти слова, ведь сейчас Лайт не имел причин лгать, и это пробуждало ужасное чувство, которого Мин всегда избегал – раскаяние. В таком положении речь уже не шла о притворстве, корысти или обмане. Он понял, что парень изначально был не таким, каким он его себе нарисовал. С первой секунды, увидев Лайта в кабинете отца, он сам сделал из него врага, сам породил эту ненависть и все ситуации, вытекающие после. Он никогда не отрицал очевидное и в этот раз решил, что, выпустив на свет слова, выпустит и смелость, которая сейчас очень даже пригодилась бы им обоим.

– Ты здесь из-за меня. И если бы всего этого не случилось, вряд ли бы это когда-нибудь слетело с моего языка, но… прости, – он сглотнул от тяжести произнесенного слова. Он не помнил, когда в последний раз извинялся вот так открыто и по собственному желанию. – Знаю, что вел себя отвратительно. Ты ничего не сделал мне, но я подозревал тебя во многом. Даже думал, что ты можешь оказаться внебрачным сыном отца, – отчего-то сейчас это казалось до смешного нелепым. Лайт продолжал смотреть на него, ничего не говоря, и Мин решил выговориться, пока мужество не иссякло. – Все, к чему прикасается отец, становится для меня невыносимым. Я увидел, что он смотрит на тебя так, как на меня никогда не смотрел, и возненавидел тебя за это.

– Мне жаль, что я вмешался в ваши отношения, и понимаю, почему ты так себя вел. Знаешь, что самое лучшее в новом дне? – Мин не поднимал головы, но внимательно слушал. – Он дает тебе возможность стать лучше. Мне тоже знакомы гнев и ревность. Мы всего лишь люди и делаем ошибки. Никто не идеален.

Какое-то время он буравил взглядом грязный пол, а когда заговорил, постарался говорить привычным голосом.

– Ты, наверное, ждешь, что я буду называть тебя Пи после таких душевных разговоров и наставлений.

– Я ненамного старше, это необязательно, Однако ты мог бы прекратить называть меня «докторишкой». Да, как-то услышал, что ты назвал меня так в разговоре с Кхун Нун.

– Не могу ничего обещать.

Охватившее его ощущение умиротворения, несмотря на их положение, поразило. Он представил, что сейчас Лайта могло не оказаться рядом. Если бы парень не решил отдать ему потерянный бумажник, если бы не поехал за ним… Похитители могли бы пришибить его раньше, чем отец вообще осознал бы его пропажу.