Обжигающее солнце

— Извините, но что вы имеете в виду? — в недоумении переспросила Ёнын.

— Я просто удивляюсь таким, как вы, людям из высшего общества. — м-да, ненависть Юны к семье Гу рано или поздно должна была дать о себе знать. — Сколько же внутри вас лжи и фальши? Вы говорите, что любите свою дочь, но почему тогда довели её до такого состояния? Аджума, из-за вашей якобы опеки Санни пыталась покончить жизнь самоубийством. Вы это понимаете? — следователь Чон не стала ходить кругами.

— Моя дочь психически нестабильна… — Ёнын всё ещё находила себе оправдания, как было после гибели Муён, но внутри Юны скорее таился прокурор, нежели адвокат.

— Это, блин, вы психически нестабильна, и муж ваш урод. — услышав смешные оправдания, девушка сорвалась.

— Да что вы себе позволяете? Сейчас же уходите, моя дочь не должна слушать такие гадости. — возмутилась госпожа Гу.

— Гадости? Ну да, вы с Ынсоном баловали её более благоприятными высказываниями: ненормальная, ничтожество, отродье. Наверное, Санни была на седьмом небе от счастья после каждого вашего унижения. И это вам, госпожа, стоит уйти, но не просто из палаты, а из жизни младшей дочери, которую использовали, чтобы заставить молчать о собственных грехах старшую. Я выросла без матери, и сколько себя помню, столько же скучала по ней. Но никогда бы в жизни не подумала, что мама и папа могут быть монстрами по отношению к своим детям. За что вы их так? Муён и Санни, они просто хотели жить по своей совести. — разговоры о собственной матери всегда оставались больной темой для Юны, поэтому сейчас она не сдержала слёз, а Ёнын не знала, что на это ей ответить. — Вот. Послушайте, как выглядит со стороны ваша любовь к своим детям, а потом скажите мне, глядя в глаза, что я не права. Но пожалуйста, выйдите в коридор, я не хочу, чтобы даже подсознательно Санни снова проходила через это. — следователь Чон вручила свой телефон госпоже Гу, уже выбрав на нём аудиозапись для прослушивания.

Ничего не понимая, Ёнын взяла телефон и вышла в коридор, как сказала наглая девчонка. Чтобы посторонние звуки не мешали, женщина уединилась на лестничной площадке, затем нажала на гаджете кнопку «play». Госпожа Гу знала, что случилось в ночь аварии, ей было ведомо о том, что именно Ынсон скрыл от полиции и как это потом мучило Муён. Ёнын не раз слышала унизительные слова от мужа касаемо Санни, но при этом оставалась в стороне.

Сейчас, прослушав запись, женщина присела на ступеньку и горько разрыдалась. Госпожа Гу не могла поверить в то, что услышала. Ынсон, угрожая навредить Санни, заставил Муён молчать, чем подтолкнул её к обрыву. Теперь-то Ёнын начала понимать, какой жалкой и отвратительной должна была казаться своим дочерям. Сколько было возможностей спасти их от тирании мужа, а она ни одной не воспользовалась, позволив ему растерзать душу их детям. То презрение, что ощущал Намджун к родителям Санни, даже и наполовину не такое большое, как ненависть Ёнын к самой себе. Женщина долго просидела на лестничной площадке, поэтому взволнованный Юджин решил пойти её проверить.

— Госпожа, с вами всё в порядке? — он испугался, увидев свою начальницу в таком состоянии.

— Нет. Со мной не всё в порядке. — она должна была куда-то подавать свою боль, и в сей раз Ёнын направила её в верное русло — месть. Женщина вытерла слёзы, а затем вернулась в палату и сразу подошла к Юне. — Вы уже открыли следственное дело? — серьёзно спросила она.

— Да, вскоре вас и вашего мужа задержат. — не скрывала следователь Чон.

— Если эта запись — все ваши улики, Ынсон выкрутится, не дав Санни возможность на нормальную жизнь, а я хочу, чтобы она была счастлива, веришь ты мне или нет. Поэтому я готова сотрудничать с полицией. Расскажу всё, что знаю, и предоставлю другие доказательства, которые помогут засадить моего мужа на очень долгий срок. За свои ошибки я тоже собираюсь ответить. — если бы Ёнын два года назад была такой же смелой, как сейчас, обеим её дочерям не пришлось бы ступать на путь смертника.

Когда в больницу вернулся Намджун, на его удивление, в палате царила полная тишина, а ведь кроме спящей Санни здесь была буйная Юна и вечно оправдывающаяся госпожа Гу. Вскоре обе женщины ушли, причём вместе, без каких-либо объяснений. Джун не обратил на это большого внимания, ведь в данный момент его интересовало только самочувствие Санни. А ещё парень был рад тому, что сможет побыть с ней наедине.

Лечащий врач девушки намекнул Киму на то, что нежелание жить пациентки в таком её состоянии может только навредить, поэтому по пути в больницу парень хорошо продумывал свой будущий разговор с бессознательной Санни. Но оказавшись с ней один на один в палате, он не знал, как всё сказать правильно, поэтому сначала парень решил извиниться…

— Прости. Я так виноват перед тобой. Мне вообще не стоило врать, не стоило скрывать причины, по которым я пришёл в ваш дом, и уж точно не стоило уходить тогда, когда я больше всего был тебе нужен. Почему не рассказала о своей боли? Наверное, ненавидишь меня? И правильно, я это заслужил, у меня даже нет достойных объяснений. В своих глазах я так же жалок, как и в твоих, ведь не смог признать, насколько сильно тобой дорожу. Поэтому проснись и выскажи мне всё в лицо, закати истерику, швырни в меня чем под руку попадётся, я и с места не двинусь, приму любое твоё наказание, только открой глаза. Я так сильно люблю тебя и не хочу, чтобы ты уходила. Умоляю. — говорил парень, прижимая костлявую руку Санни к своим дрожащим губам, а затем вдруг заметил на одном из подключённых аппаратов изменения — сердцебиение пациентки участилось, значит, она его хорошо слышит.

5 дней спустя…

Район Инсадонг, дом семьи Гу…

— Ёнын, ты с ума сошла?! Какого чёрта ты без моего ведома продала свои акции и акции Санни? Я ведь могу потерять должность председателя. Следствие только началось, но эти придурки ничего на меня не найдут, и ты это знаешь. Тогда зачем? — кричал на весь дом Ынсон, а его жена сидела за большим столом и спокойно обедала.

— Я не могу спать уже шесть ночей. Неужели весь мой сон перешёл к нашей дочери? Что же будет с нами, если она не проснётся? — смотря в одну точку на столе, госпожа Гу говорила о своём, сейчас ей безразлична истерика мужа.

— Эй. У тебя что, совсем крыша поехала? Я спрашиваю, какого чёрта ты продала акции? — мужчина будто не слушал свою жену, компания всегда была и будет на первом месте для него.

— Заткнись. — со всей дури Ёнын стукнула ладонью по столе так, что аж тарелка подпрыгнула, а затем повернула на Ынсона взгляд, полный ненависти. — Единственное, о чём я тебя просила, о чём умоляла, ты так и не смог сделать. Сейчас тебя волнуют какие-то акции? Кресло председателя? Наша дочь при смерти, а тебе интересны только проблемы компании. Не могу поверить, что когда была влюблена в столь ужасного человека, как ты. Помнишь, что я пообещала, если из-за тебя потеряю ещё одного ребёнка? Да. Я собираюсь уничтожить всё, каждую мелочь, которую ты создал своими силами, все твои труды превратятся в прах, и ты тоже станешь ничем. — госпожа Гу предоставила полиции достаточно доказательств, даже и имея сотню лучших адвокатов, он не избежит наказания.

— Ёнын. — Ынсон с испуганным взглядом схватил жену за руку, когда ты собралась уходить, но женщина тут же её вырвала.

— Нам с тобой обоим гореть в аду. — она ещё раз посмотрела на мужа взглядом, полным ненависти, а затем отвернулась и ушла.

Младшая Ким после своего пробуждения пробыла в больнице ещё два дня, а затем родители наконец забрали её домой. Девушка быстро шла на поправку, чему её родные безусловно радовались, и только Намджун не мог сполна насладиться этой новостью. После того, как об удивительном пробуждении Дженмин заговорили в прессе, тут же всплыло имя настоящей виновницы крепкого сна девушки. Поэтому и Намджун решил кое-что рассказать своим родителям, от чего те были шокированы.

Такого коварства от добросердечного сына они не ждали, пусть даже он пытался отомстить за свою младшую сестру. И всё же Джун ожидал того, что родители будут убеждать его отказаться от младшей сестры Муён, которая была виновата в аварии с Дженмин. Парень открыто удивился тому, что сказала его мама, выслушав до конца всю его историю…