Обжигающее солнце

— Извините, доктор, я могу её увидеть? — дрожащим голосом спросил Ким, и врач кивнул ему согласием.

Моё единственное

Район Мёндон, больница Паик…

В палату к Санни пустили только одного человека, им оказался тот, кого она звала при первоначальном осмотре, будучи в бессознательном состоянии. Намджун всё ещё не мог поверить в происходящее, а слова врача отдавались эхом в его голове. Последний раз парень был в похожем состоянии почти два года назад, когда из полиции позвонили к нему домой и рассказали, что случилось с Дженмин. Вроде уже проходил через это, а как будто всё впервые, и чувства также спутанные. Их нереально держать в узде, особенно когда ты буквально вырвал из лап тёмного жнеца драгоценную жизнь любимого человека.

— Привет, малышка. — сдерживая слёзы, парень подошёл к койке, на которой лежала Санни.

Сама девушка пока ещё не могла дышать, поэтому её подключили к ИВЛ, а ещё к множеству других аппаратов, которые показывали плохое физическое состояние младшей Гу. Смотря на всё это со стороны, Намджун начал думать, что судьба просто издевается над ним, уравновешивая свои подачки. «Сегодня она вернула мне Дженмин. Но неужели за это заберёт Санни? Да будь проклята справедливость», — думал про себя парень, целуя костлявую руку любимой девушки.

Всю ночь Намджун просидел у койки младшей Гу. До этого он каждый вечер молился о том, чтобы его сестрёнка проснулась, в сей раз его молитвы касались только любимой. После громких заявлений в коридоре Сону вместе со своими родителями покинул больницу, но перед этим Донгю официально заявил своему другу о том, что свадьбы не будет вообще.

Ынсон был в бешенстве и тут же ушёл, оставив Ёнын на попечение управляющего Чхвэ. Юне также пришлось вернуться в больницу Асан, ведь родители Намджуна остались в неведении — куда тот мог исчезнуть. Ближе к утру маму Санни всё-таки впустили в палату к ней. Но Джун был всё ещё зол на родителей девушки, поэтому не дал Ёнын даже прикоснуться к собственной дочери.

— Послушай, как там тебя? Намджун? Я, конечно, благодарна тебе за то, что ты сделал для Санни. Но кто ты такой, чтобы запрещать мне быть рядом с моим ребёнком? — спрашивала нервная госпожа Гу.

— Я человек, который больше не позволит причинять боль вашей дочери. Не хочу быть грубым, но вас и вашего мужа я к ней и на метр не подпущу. Разве вы можете называть себя родителями, после того как довели двух дочерей до самоубийства? — Ким не скрывал своего презрения, и Ёнын отступила, ведь парень был прав, но всё же она не ушла.

Женщина прислонилась к стене и просто наблюдала за крепко спящей дочерью, а рядом сидящий Цербер, который не спал всю ночь, оставался настороже. Намджун не отпускал руки Санни, а когда целовал её, сильно жмурил глаза, словно загадывал вполне очевидное желание. И почему нельзя передать другому свои силы? Парень отдал бы всё любимой девушке, ведь его пугали мысли о том, что её может не стать в этом мире.

— Ну что же могу сказать? Девчонка карабкается обратно, но очень медленно. Сейчас из-за повреждения мозга она находится на второй степени коматозного сна — «Сопор», слышали когда-нибудь о нём? — сказал врач после утренней проверки.

— Да, ещё как слышал, это от 8 до 9 баллов нарушения сознания больного, и вероятность выздоровления составляет больше 50 %. — Ким отлично понимал, о чём идёт речь, и врач удивился его познаниям, но спрашивать, откуда они, не стал.

— Так и есть. К счастью, у вашей девушки сильный организм, надеюсь, её желание жить ничуть не меньше. Но если его нет, это проблема. — мужчина случайно услышал обвинения Джуна в сторону Ёнын по поводу желания его пациентки умереть, но расспрашивать о таком её родственников он не мог.

Ухудшений за прошедшую ночь не было, физическое состояние Санни стабилизировалось, но эта новость не была хорошей. Если у девушки не возникнет внутренняя реакция, коматозный сон второй степени перейдёт на третью, а затем и на четвёртую, с которой почти никто не возвращается к жизни, не считая Дженмин. Вот тебе и ирония по отношению к Намджуну.

— Кома? Да они, блин, что, издеваются? — злилась Юна, услышав по телефону новости от друга.

— Я так хочу ей помочь, но чем? — Ким чувствовал себя беспомощным, ему становилось больно, как только он поднимал свой взгляд на бледное лицо Санни.

— Говори с ней, как она говорила с Дженмин, но будь при этом честен. Сегодня врач сказал, что именно это повлияло на пробуждение твоей сестры. Эта вспыльчивая девчонка, наверное, задолбала своими рассказами нашу Джени. Жаль, что ты ни разу не слышал ту чепуху, которую она ей рассказывала. Лично я однажды заходила послушать, чем твоя девчонка будоражит кровь младшенькой Ким. — вспоминая ту ночь, Юна улыбнулась. — Я, конечно, и сама знаю, как ты плох в готовке, но критика с её уст звучала как-то иначе. Мне было смешно и в то же время грустно, наверное, так же себя чувствовала Дженмин. — предположила следователь Чон. — Поэтому не молчи, пусть она знает, что ты рядом, расскажи, как сильно любишь её, не мне тебя учить признаниям. — девушка пыталась быть оптимистично настроенной, чтобы и Джун не падал духом.

— Хорошо. Кстати, как там Джени? — он буквально разрывался между горем и радостью, поэтому чувства парня путались.

— Не волнуйся, всё хорошо, теперь у твоей сестры два дня рождения. Ах да, я уже предупредила родителей о том, что твоя девушка попала в больницу, но кем она является, ты им сам рассказывай. Мама поначалу удивилась тому, что у тебя вообще есть девушка, а потом просила передать, чтобы ты был сильным за себя и за неё тоже. — в отличие от семьи Гу, семья Ким дорожила друг другом, но даже если они не примут Санни, Намджун от неё не откажется.

После обеда Юна вернулась в больницу Паик, ведь Намджуну нужно было съездить домой, чтобы принять душ, поесть и переодеться. Он не хотел оставлять свою девушку на попечение её мамы, ведь та уже заикнулась о том, что хочет перевести свою дочь в больницу Бумин, где, собственно, Санни не раз проходила лечение из-за расстройства сна. Врач уговорил госпожу Гу не торопиться с этим, но если она всё-таки решится сделать так, у Кима, как оказывается, нет никаких прав, чтобы распоряжаться жизнью Санни. Вот поэтому он терпел присутствие Ёнын в палате.

— Я домой, вернусь через час, может, больше. Поэтому, пожалуйста, ни о чём не спорь с мамой Санни, иначе она может запретить нам навещать её. Хорошо? — в коридоре просил Намджун подругу, перед тем как уйти.

— Ладно, я постараюсь. — младший следователь Чон слишком прямолинейная, и это может доставить проблемы.

Одежда, в которой Намджун прыгнул в бассейн за младшей Гу, так и высохла на нём, ведь парень отказался ехать домой, чтобы переодеться. Уже в больнице, после определения Санни в палату, он воспользовался полотенцами, которые принесла медсестра, чтобы по максимуму собрать со своей одежды влагу. И всё же Киму стоит привести себя в порядок, ведь он окунулся в холодную воду, значит, мог простыть, а больных в палату к пациенту в коме не подпустят. Уж это Джун знал наверняка, и всё же он волновался, оставляя Юну вместо себя, ведь его подруга по жизни очень грубая.

Как только Ким ушёл, младший следователь Чон вернулась в палату, под дверью которой стоял управляющий Чхвэ. Ёнын уже успела усесться на стул рядом с койкой дочери, и Юна только недовольно взглянула на это со стороны, но возражать не стала. Девушка сотни раз прослушала аудиозапись на телефоне, сидя за рулём своего авто, и кое-что не давало ей покоя. Вроде все карты открыты, и вскоре за Гу Ынсоном отправят наряд полиции, чтобы арестовать, а вот доказательств соучастия его жены нет. Хотя, по мнению Юны, эта женщина тоже заслужила наказания.

— Милая, всё будет хорошо, вскоре я перевезу тебя в лучшую больницу, ты пройдёшь лечение у лучших врачей. — говорила Ёнын, поглаживая руку дочери.

— Да, всё самое лучшее для Санни, кроме её родителей. — Юна честно пыталась молчать, слушая пафосные речи госпожи Гу, но это оказалось за пределами её возможностей.