Страница 18 из 38
Она была бесподобна в этом алом шелковом кимоно. Словно нарочно надела его, чтобы подразнить матроса, осаждавшего ее все эти дни. Щеки женщины порозовели от возмущения. Вот уж совсем обнаглел – среди бела дня ее домогаться!
– Я хочу, чтобы ты была моей. Иначе сама знаешь, что будет.
Страх разоблачения ее козней против племянницы заставил японку умерить ярость.
– Это невозможно, Джеро, если мой супруг нас увидит, то нам не жить, – стараясь быть убедительной, терпеливо пояснила она.
Тот широко ухмыльнулся.
– Мы сделаем так, чтобы он ни о чем не догадывался. Ты находчивая женщина, что-нибудь придумаешь.
– Вынуждена тебя расстроить еще одним известием. Мой лунный календарь, как бы ты не хотел, не позволяет мне удовлетворить твою… просьбу.
Теперь лицо Джеро потемнело от ярости.
– Ты врешь! Я слышал, как ночью ты визжала под этим щенком, к которому ходишь под покровом темноты.
– Следишь за мной, пес? – усмехнулась Шинджу, стараясь держаться на безопасном расстоянии.
Женщина успокаивала себя тем, что он не посмеет ничего сделать при свете дня, на открытом пространстве палубы, на глазах у маячивших то тут, то там членов команды. Ее стала забавлять его ревность и злость. Но вдруг он оказался совсем близко и властно прижал ее к себе.
– Я весь горю!
Сложно было не поверить, чувствуя упершийся ей в живот каменный бугор.
– И мне все равно на твой лунный календарь! – продолжал угрожающе рычать Джеро. – Если ты будешь меня злить, то я возьму тебя прямо здесь, несмотря на то, что ты сейчас не чиста.
Она глядела прямо ему в глаза, ощущая на лице его тяжелое горячее дыхание. Он свирепо скалился, рассматривая ее. Такие манящие губы, которые хотелось терзать жестким поцелуем, такие дерзкие очи... Ее прямота то восхищала его, то неимоверно раздражала. Она и боится, и насмехается над ним одновременно! Однажды уже показав ей свою власть, теперь он не станет терпеть отказов, даже несмотря на ее высокое происхождение.
– Ну и вонь от тебя исходит, – спокойно промолвила госпожа Хоши, будто умышленно еще больше распаляя его агрессию. – И вши наверняка есть.
– Сука! Сейчас я с тобой разделаюсь по-свойски!
Взбешенный Джеро вдруг оттолкнул от себя женщину и она, не удержавшись на ногах, полетела на доски палубы. Вспоминая об этом позже, Шинджу готова была бы поклясться, что моряк собирался избить ее, как последнюю портовую шлюху. Но в следующее мгновение случилось невероятное – рука Джеро оказалась пригвожденной к мачте стрелой. Матрос взвыл от невыносимой боли и попытался вырвать древко из плоти. Однако прошившее его кость и прочно засевшее в дереве острие никак не вынималось.
Шинджу отползла подальше, не сводя глаз с корчившегося в муках человека. Алый шелк ее кимоно казался растекшейся лужей крови. Когда еще одна стрела вонзилась мужчине в шею, и он в последнем судорожном движении схватился за горло, пытаясь защититься, госпожа Хоши вскрикнула и зажала рот ладонью. Однако это не помогло остановить приступ рвоты.
Пережитое в окруженном людьми Токугавы дворце Иоири вновь всплыло пред глазами. Шинджу стала проваливаться в какую-то бездну темноты, не осознавая, что просто теряет сознание. Она не видела, как человек, только что причинивший ей боль, повис, удерживаемый проткнувшей его предплечье стрелой, будто изувеченное на охоте грузное животное. По его одежде растекалась карминными разводами кровь из раны в горле, а из раскрытого рта Джеро обильно текла слюна.
Ихара вряд ли мог бы объяснить, что так взбесило его в тот момент. Да, он видел, как матрос сначала прижимал его любовницу к себе, а потом швырнул оземь. Но столько лет его учили, что самурай должен действовать не эмоциями, а холодным разумом, что ни один его поступок не может быть спонтанным, тем более когда речь идет об оружии. И вот оказалось, что он в мгновение способен потерять самообладание. Учитель всегда говорил ему, что он слишком горяч и ему, более чем кому-либо, следует уметь держать себя в руках. Неужели он так и не усвоил эти уроки и ему не быть настоящим воином?
Касэн осмотрелся по сторонам. Свидетели случившегося – несколько матросов, поправлявших паруса – глядели то на испустившего дух Джеро, то на замершего с луком в руке Ихару.
– Он пытался обесчестить женщину, – коротко и четко произнес тот, ни разу не запнувшись.
Тело Джеро по морскому обычаю опустили в воду. Так как его бесчестный поступок засвидетельствовали несколько человек, капитан предпочел не разбираться дальше в этом деле. Тем более что попытка изнасилования на корабле уже была.
Глядя, как тело ненавистного ей человека погружается в волны, Шинджу внутренне ликовала. «Самая подходящая кончина для такого негодяя!» – думала она. Теперь никто не сможет ничего сказать против нее. Женщина покосилась на застывшего в отдалении молодого самурая. Он стоял обособлено, в стороне от иезуитов и купцов, тоже вышедших на палубу. Те перешептывались, обсуждая произошедшее.
Отправляясь на запад, она хотела сбежать от позора и пережитого ужаса, но все это настигло ее и здесь. Наверное, любая другая уже давно бы проткнула себя мечом. Может быть, и сама она хотела это сделать, даже порывалась уже не раз. Но холодный, сковывающий волю, ужас останавливал. А еще нужно было отомстить за себя и за дочь…
Шинджу вновь поглядела на Ихару. Несмотря на свое истинное отношение к Касэну, госпожа Хоши чувствовала сладкое томление, разливавшееся у нее внизу живота при виде него.
Следующей ночью, когда она лежала на его широкой груди, покрытой темными завитками, то выглядела странно беззащитной. Рука ее нежно гладила его твердый подбородок, а потом коснулась волос, в беспорядке рассыпанных по подушке. Они были мягкими, вились и совершенно не походили на прямые жесткие волосы мужчин, которых она знала ранее.