Страница 34 из 34
Наш поцелуй становится жарче, но тут Падме, как обычно, начинает выть. Бен отстраняется, чтобы успокоить её, не обращая внимания на сына, который так и вырубился с кулаком во рту. Энакин буквально жрал краску. (И что? В ней ведь не было свинца.) Дети неистребимы.
Я смотрю на часы, и у меня вырывается стон.
— Ладно, мне пора. Поставь автокресла в Бэтмобиль, но, если кто-нибудь вздумает блевать, высунь его головой в окно. Если, конечно, не собираешься чистить тачку за свой счёт.
— Мама доверяет папе свою машину за восемьдесят тысяч долларов! — Бен ахает, глядя на близнецов, которые смотрят на него, разинув рты. — Помните, как он разбил предыдущую машину, и мама целый месяц с ним не играла? Конечно, вы не помните, это было до того, как мы набухались на Новый год и зачали вас.
— Вот будешь говорить подобную херню, и Энакин точно начнёт наряжаться в платья.
Я хватаю сумочку и целую близнецов в лобики. Бен накрывает их уши ладонями и прижимает друг к другу головами, чтобы не слушали.
— Рей, это была шутка, — говорит он, внезапно посерьёзнев. — Энакин может делать всё, что захочет.
Три пары тёмных глаз смотрят на меня, моргая. Я быстренько их фоткаю, чтобы не упустить момент, и смеюсь, глядя на то, что получилось. Поставлю на заставку телефона.
Энакин играется с титановым обручальным кольцом Бена, когда возвращается механик Джерри. Наконец-то моя машина готова, и в переносе автокресел нет нужды. Пока я расплачиваюсь, Бен опирается на стойку, и все шесть карих глаз изучающе глядят на дрожащего беднягу Джерри.
Мы выходим на улицу, навстречу солнечному Лос-Анджелесскому дню, все в солнцезащитных очках. Свои Энакин жуёт, а Падме, кажется, сейчас расплачется из-за тех, что на ней. Лея, сидя вместе с Ханом на лавке со столиком, неистово машет нам и чуть не роняет свой рожок с мороженым. Я улыбаюсь, глядя, как механик подгоняет мою тачку.
— До вечера? — спрашиваю я, будто не знаю ответ.
Бен наклоняется и целует мою метку единения.
— До вечера.
Я обнимаю его за шею и прижимаю к себе так крепко, что дети начинают пищать. Стоит мне отвернуться, и Бен шлёпает меня по заднице, но я показываю ему средний палец — так, чтобы Лея не увидела. Она снова мне машет и роняет-таки мороженое, но они с дедом лишь смеются над этим.
На мгновение я задерживаюсь у двери машины, наблюдая, как силуэты моих родных сливаются с тенью. Это были долгие тринадцать лет с Беном, и мы не всегда жили вместе, но каждый раз возвращались друг к другу. Теперь мы остепенились и довольны всем так, как я и мечтать не могла.
Он оглядывается, садясь рядом с Леей, и она льнёт к его плечу. На ней, кстати, точно такие же дурацкие солнечные очки.
— Сфоткай нас! Мы так ещё посидим, — кричит он.
— Уже, придурок! — отвечаю я.
Бен смеётся, пока я усаживаюсь в свою Ауди. Какой же он говнюк! И всё-таки он — мой говнюк.