Кровь лета (ЛП)

У его губ был вкус мятной жвачки, а язык казался толстым и большим, что внезапно навело меня на мысль о том, насколько большим может быть его член. Впрочем, гадать не требовалось — этот стояк ощутимо терся о мой живот, сквозь его тонкие шорты и мой мешковатый свитер… Дрянной старый свитер, который должен был удержать мальчишку на расстоянии. Это безрассудство… Полное безрассудство!..

Отшатнувшись, я затрясла головой.

— Все. Все, мне пора.

Бен без слов перешел к моей шее. Он покусывал кожу, впечатав меня в дверь, и огромными руками неуклюже пытался приподнять меня, усадить к себе на бедра.

Боже… Я затрепыхалась, когда ему удалось приподнять мое колено, и его твердокаменный, более чем реальный член уперся в меня, и я нутром поняла, что он просто огромный. Бен прерывисто вздохнул, вдавливая меня в дверь. Черт, какой же он сильный… Что за хрень?

Мне следует быть взрослой, притормозить, пока не поздно! Я должна остановиться, прежде чем мы пройдем точку невозврата. Или до того, как это сделаю я.

— Стой… стой, — я трясущимися руками уперлась ему в плечи. — Бен, ты должен остановиться.

Он заворчал, но, когда я дернула бедрами, недвусмысленно пытаясь вырваться, он разжал руки и позволил мне освободиться.

Я избегала его взгляда. У меня кружилась голова — я знала, что возбуждена, что Бен — самое простое и заманчивое решение этой проблемы. Он провел рукой по волосам и положил руку на дверную ручку, дыша так же судорожно, как я.

— Шампунь и все, что надо, в душе. О, погоди…

Он потянулся куда-то мне за спину и вытащил… фонарик?.. Открутив крышку, показал мне содержимое, и я ошеломленно сообразила, что это штука для мастурбации.

— Срань господня, Бен! — зашипела я, закрывая глаза.

— Что? Хочешь потрогать? — Юнец пихнул эту дрянь мне, а я шарахнулась, как от проказы. — Засунь туда пальцы. Прям как настоящая вагина! Наука!

— О, помилуйте меня… Забери это гребаное чудовище, пока я совсем не слетела с катушек!

— Да ладно тебе. Потрогай — я зову ее Роксанн! — Бен заглянул в душ, когда я, вскрикнув, заскочила туда. — Рокса-а-анн! Еще рано включать красный свет! Ну же, Ним, разве тебе не нравятся «Police»?

Я врезалась в стену — на пол с грохотом полетели флаконы шампуня, геля, крема для бритья, но мне удалось выбить это из его руки. Бен загоготал и задернул занавеску, оставив меня наконец в покое, пусть даже с этой мерзкой штуковиной.

Мне давно пора уходить отсюда. Я встала под холодные брызги, стремительно трезвея. Я должна уйти.

Но я не ушла. После душа, смыв с себя пот и тщательно ополоснув волосы, я сложила грязное полотенце, собираясь постирать его дома. Не оставлять же это на Бена. Мы вместе не спали, и не ему разбираться… с последствиями.

Невнятно ругая себя под нос, я спрятала полотенце в сумку и переоделась в свежие леггинсы и свободную футболку, предусмотрительно прихваченные с собой. Я подавила в себе желание заглянуть в шкафчики и ящики и поспешила вниз, полная решимости бежать.

— Куда торопишься?

Я развернулась и столкнулась с голой грудью Бена. Он был мокрый, от его отброшенных назад черных волос пахло фруктовым шампунем. Похоже, тоже успел помыться.

В его руках призывно покачивался глубокий поднос с пицца-роллами — Бен словно баюкал миску, но я отмахнулась, покачав головой. Ни в коем случае. Меня будет тошнить всю ночь, если я съем хоть один.

Бен повел бровями в сторону гостиной.

— Я включил шоу «Братья-Призраки». Забавная ебанина, но мы можем посмотреть все, что захочешь.

— Я иду домой. Это был сложный день.

— Ну и что? — фыркнул он. — Скажи это моим…

— Твоим яйцам, я помню. Я помню, что твои яички страдают.

— Страдали, — ухмыльнулся Бен и прищурился. Я покраснела. — Я скоро полностью вернусь в изначальную форму, если твои соски будут и дальше оттопыривать футболку.

Сукин сын! Я посмотрела вниз, но не увидела ничего предосудительного, а через секунду Бен заржал, довольный, что развел меня. И разумно отскочил, когда я шлепнула его по бицепсу.

— Значит, хочешь что-нибудь другое? — крикнул он, ретировавшись на кухню. — Из замороженных продуктов, если можно! Я ленив и готовлю только для девочек, которые дают.

— Я в порядке, достаточно принести воды.

В гостиной мерцал телевизор. Было неестественно тихо и спокойно, даже для дома в пригороде, и уютно, как в катакомбах. Я плюхнулась на диван и уставилась на экран, где компания молодых людей носилась в потемках, как в типичном шоу об охоте на призраков. Меня слегка зазнобило, и я натянула плед до подбородка.

Вскоре Бен запрыгнул ко мне из-за спинки дивана, спружинившего под его весом, и едва не опрокинул миску с пицца-роллами. Он протянул мне бутылку с водой.

— Извольте отведать, миледи.

Я поежилась, но с удовольствием отпила.

— Фу. Перестань.

Он засмеялся и, пожав плечами, взялся за свой край пледа, чтобы прикрыть колени. Солнце уже садилось, и темнота опускалась на наш сонный пригород.

Не прошло и десяти минут, как Бен принялся за старое. Его рука проползла под пледом к моему бедру, и я, шикнув, стукнула по ней. Его мизинец полез дальше, а затем он перебрался всеми пальцами к нежной коже на внутренней стороне бедра.

— Классные леггинсы, Ним, — сказал он, слегка потянув мою ногу.

— Боже, ты неисправим, — я потерла глаза и шлепнула его по руке еще раз, — Бен.

Он наклонил голову и приник губами к моей шее, наваливаясь на меня и дергая за ногу, пока я не повернулась к нему. Все происходило слишком быстро, я чувствовала себя какой-то заторможенной. После тренировки меня клонило в сон.

Мы повалились на диван, наши руки и ноги то сплетались, то расплетались, пока Бен не очутился позади меня — и обхватил меня за талию, пристраивая мою задницу к своему паху.

Я вздохнула, чувствуя, как горят щеки. У него опять был стояк. Ну конечно же был, и он упирался мне в ягодицы, будто ожидая приглашения.

Мои волосы заглушили тихий стон Бена, когда я заерзала в его руках. Это же просто смешно… Такой теплый, непомерно сильный для семнадцатилетнего парнишки, — и его пальцы намекающе водили по поясу моих леггинсов. Это смешно.

— Бен, — я проглотила ком в горле, — Бен.

Он просунул средний палец под ткань, проводя по моей бедренной косточке, и затем накрыл ее своей огромной ладонью. Мое тело охватила дрожь, жар непрошеным гостем поднимался вверх по спине. Тепло… От него пахло жвачкой. Шампунем.

Бен привалился ко мне сзади, прижался губами к уху, будто кто-то мог нас услышать. Притиснув меня к своей груди, он зашептал глубоким голосом, дрожащим от необходимости сдерживаться:

— Я хочу быть внутри тебя.

У меня душа ушла в пятки: он пробормотал это снова, и мне показалось, что он тянется к моим внутренностям, проворачивает их в кулаке. «Я хочу быть внутри тебя». Так просто. По-человечески доверительная просьба — под наслоениями чего-то гораздо более темного.

«Я хочу увидеть тебя изнутри».

Содрогнувшись, я столкнула его руку со своего бедра.

— Мне нужно идти.

Мне действительно было пора.

— Вот как? Так уж нужно?

Тошнота подбиралась к горлу. Я ответила кивком и, должно быть, рванулась на волю особенно активно, потому что он четко осознал, что я не играю в недотрогу. Бен отпустил меня и сел, наблюдая, как я, запнувшись об угол дивана, хватаюсь за голову, — потому что на внутренней стороне моих век заплясали картины крови и смерти.

Какое же я беспросветное говно — рассиживаюсь на программе защиты свидетелей за счет честных налогоплательщиков и дурачусь с сыном-подростком моего начальника, как в отпуске… Я заслужила, чтобы мне выпустили кишки. Что, черт возьми, со мной не так?! Неужто я всегда была таким ничтожеством?

Бен, взволнованный, поспешил за мной.

— Прости, Рей! Как ты себя чувствуешь? Можешь полежать в гостевой комнате, если…

— Хорошо, — солгала я, прервав его. — Мне надо домой.

Комната завертелась перед глазами, сбив мой и без того ослабевший контроль над окружающей реальностью и тинейджером, пытающимся помочь. Он поддержал меня, когда я споткнулась, — я снова пробормотала, что мне надо домой, но вцепилась в него, испугавшись, что меня вырвет, что меня унесет, если я… отпущу.