Coagulopathies (ЛП)

— Извините, — выпаливая я.

— Вам действительно жаль?

Я быстро киваю. Нет, конечно.

Кайло кивает мне в ответ, и, сложив ладони вместе, постукивает кончиками пальцев друг о друга, сверля меня тяжелым взглядом сквозь очки. Он может связать мне руки своим галстуком? Люди так делают?

— Заприте дверь.

Я суматошно защелкиваю замок, вся настолько на взводе, что приходится обернуться, чтобы удостовериться, что сделала все правильно. А когда оборачиваюсь на Кайло, он все еще пялится на меня таким взглядом, что все внутри переворачивается. И чего я так нервничаю? Мне будто хочется сбежать отсюда. Но я не хочу… не думаю, что действительно хочу этого.

Он молча манит меня к себе указательным пальцем. Я колеблюсь, и Рен прищелкивает языком.

— Разве вы не хотели свой телефон обратно, мисс Ниима? Чтобы вы могли и дальше переписываться с мальчиками?

Я киваю, и он кивает мне в ответ. На тяжелых, негнущихся ногах я подхожу к его столу, огибая сбоку, и Рен поворачивается вместе с креслом.

Он протягивает мне руку, и я беру его ладонь — а затем внезапно раскручивает меня, усаживая к себе на колени, так резко, что голова разрывается от всевозможных тревожных звоночков. Я хрипло вздыхаю, хотя больше это похоже на взволнованный рык, и извиваюсь, пытаясь соскочить, но Рен быстро придвигается вместе со мной на колене к столу, загоняя меня в эту ловушку. Я в ловушке. В ловушке. Я точно в ловушке.

— Ш-ш-ш, тише, тише, — длинная рука обвивает мою талию, и я чувствую дыхание на затылке. — Все хорошо. Я просто собираюсь заняться с тобой репетиторством, о котором ты так умоляла.

Меня бросает в холодный пот, когда Рен отодвигает наши телефоны в сторону и открывает учебник по математике. Мои пальцы дрожат, вцепившись в край стола, и я широко открытыми глазами пялюсь на то, как он перелистывает страницы в поисках домашнего задания на сегодня. Это не похоже на обычное наказание.

Он открывает ящик стола, все еще крепко удерживая меня другой рукой поперек талии, и достает бумагу и карандаш. Карандаш достается мне, и я осторожно беру его. Что за…

Кончиками пальцев Кайло гладит меня по ноге, и я замираю, напрягшись и стиснув карандаш в кулаке. Его губы касаются моего уха, и он шикает, стоит мне удивленно всхлипнуть, когда его ладонь поднимается выше к внутренней поверхности бедра. Твою мать твою мать…

— Что не так? — шепчет он. Его ладонь гладит меня между ног, и я со всей силы прикусываю нижнюю губу. — Не ты ли хотела репетиторства наедине?

— Я… я…

— Ш-ш-ш, — он нежно прикусывает мочку моего уха. — Мы же не хотим, чтобы кто-то еще слышал, как мы тут занимаемся.

Кровь пульсирует в венах: он трогает меня, два пальца легонько поглаживают меня через леггинсы, и я не могу нормально думать. Математические уравнения размываются перед моими глазами, а я вся дрожу, двигая бедрами, чтобы прижаться к его ладони посильнее; изнывая по разрядке, чтобы избавиться от напряжения, собравшегося внизу живота. Профессор Рен трогает меня. Боже мой.

Свободной рукой он обхватывает меня за колено, помогая держать ноги раздвинутыми. На самом деле поддержка мне уже не очень нужна, но мне просто нравится ощущение его горячей ладони, прижавшейся к ноге. Большой палец неторопливо описывает круги по клитору, а средний проходится вдоль по щели и обратно.

— Тебе уже нужна помощь? — спрашивает Рен. Я кое-как трясу головой, а руки дрожат. — Тогда почему бы тебе не начать заниматься?

Прямо сейчас трудно думать о математике. Я пытаюсь сосредоточиться на уравнении, но он снова обводит клитор пальцами, так легко, что это просто гребаная пытка. Я хнычу, наверное, даже слишком громко, нависая над столом. Какого хрена! И как я вообще должна… я не могу, не сейчас, когда он прикасается ко мне.

Кайло вздыхает и убирает руки. Я расстроенно рычу снова, унизительный звук вырывается из моего горла раньше, чем я успеваю заткнуться.

— Я же говорил тебе вести себя тихо, Альфа, — слышно, как шуршит развязывающаяся ткань. — Открой рот.

Я рычу, извиваясь у него на коленях, но послушно открываю рот, и что-то прижимается к губам. Где-то через секунду я осознаю, что он пропихивает свой галстук через зубы, словно кляп, и от этого голова взрывается от целого вихря совершенно новых эмоций. Мне это нравится? Или нет?

Его пальцы возвращаются обратно, жадно забираясь под резинку леггинсов и трусиков. Я закатываю глаза, чувствуя, как его грубые, шершавые пальцы гладят вдоль складок, и он шумно и довольно дышит мне в затылок, отчего по позвоночнику бегут мурашки.

— Дерьмо, — выдыхает он.

Его рука вся трясется, но он трогает меня с интересом и возбуждением, а не пытаясь просто заставить меня кончить. Кайло двигает запястьем под леггинсами, нежно проводя пальцами по щели от клитора и до входа. Он пытается толкнуться глубже, но из-за того, что я согнулась над столом под самым неудобным углом… он тянет меня назад, заставляя прислониться к его груди, и, когда я вижу очертания его ладони, двигающейся в моих леггинсах, то чуть не сгораю от смущения. Боже, какие же у него здоровенные руки. Охренеть.

Кайло высвобождает руку и сует пальцы в рот, обсасывая. И стонет, свободной рукой залезая ко мне под рубашку, чтобы удержать на месте. Почти трогая мою грудь.

— Хорошая девочка, — напряженно говорит он и снова засовывает руку в мои леггинсы, поцеловав в макушку. — Такая милая и тихая.

Учебник забыт — думаю, он тоже сейчас слишком отвлечен, вовсю раздразнивая меня прикосновениями к клитору. Я впиваюсь зубами в галстук и ухватываю Кайло за ладонь, укладывая свои пальцы поверх его, чтобы показать, как мне больше нравится, и он дрожит, прижимаясь лицом к моей шее. Костяшки его пальцев так и ходят под моей ладонью, а я извиваюсь у него на колене, учащенно дыша и закатывая глаза. Теперь мне точно не хочется никуда сбегать.

Он обнимает меня сильнее, говоря низким и хриплым голосом:

— Вот так… еще немного. Еще чуть-чуть.

Его ласкового поощрения достаточно. Я вонзаю ногти в его ладонь, кончая, вовсю извиваясь на его колене и пытаясь не слишком сильно шуметь. Кайло удерживает меня, чтобы я не свалилась на пол, как долбаная идиотка, и я стараюсь сдерживать громкие стоны, как могу. Мышцы внутри сжимаются до боли, будто пытаются сомкнуться на чем-то, чего нет, и я могу только жалобно морщиться и трясти головой. Ауч… Ауч…

— Тише, я понимаю, — Кайло успокаивает мое раздраженное нытье, медленно вводя в меня два пальца. — Все хорошо. Просто расслабься… расслабься.

Этого не совсем хватает, и все же его пальцы достаточно толстые, чтобы я могла сжать их, и это немного облегчает боль. Никогда ничего подобного не испытывала раньше, так что я смущаюсь и злюсь, а еще трясусь, потею и внезапно снова на взводе. Он целует меня… а я хочу, чтобы он просто отвалил нахрен от меня. Мне нужно пространство. Много пространства.

Я ежусь, зажевывая галстук, и снова пытаюсь зарычать, чувствуя, как у меня все болит. Не трогай меня. Убирайся прочь.

— Все хорошо, — повторяет Кайло все тем же успокаивающим голосом. Он воркует, уткнувшись носом мне в шею. — Это просто я, Рей. Я знаю, ты злишься, но попробуй сделать несколько… блядь, погоди.

Он сдергивает кляп мне на подбородок, и теперь я могу жалобно скулить и рычать, сколько влезет. Но я слишком громкая, поэтому он закрывает мне рот ладонью, так что я скулю и извиваюсь уже в знак протеста. Я на взводе. Я разобью его гребаное лицо, как только смогу дотянуться.

Он пытается немного вытащить пальцы, и меня накрывает паникой, когда я понимаю, что дальше никак не получается. Этот Альфа узел… все плохо, все охренеть, как плохо.

— Дыши глубоко, — Кайло говорит мне прямо на ухо, мягко. — Это всего лишь на пару минут.

Все, что мне остается, это глубоко дышать через нос. Я закрываю глаза и пытаюсь расслабиться, но каждый раз, когда я чувствую как трепещут мышцы, стискивая его пальцы, я только больше волнуюсь. Да что со мной происходит: неужели мое гребаное тело и без этого недостаточно стремное?