Страница 21 из 60
— Вы будете пить?
— Да, а что?
Он закатывает глаза и закрывает ящик стола. Ну что? Мне восемнадцать, и я студентка; конечно, я собираюсь напиться со своими друзьями.
Я скрещиваю руки на груди, будто обороняясь:
— Мы просто посидим в баре. Это безопасно.
— Я беспокоюсь о вашем поведении больше, чем о ком-то еще, — профессор Рен стучит по телефону, и я краснею, вспомнив. — Вы не умеете пить.
— Это было всего один раз, и Роуз меня подначивала!
— Поэтому вы и дальше хотите рисковать всем?
— Я просто не хочу быть отшельником вроде вас и провести остаток дней взаперти, — огрызаюсь я.
На секунду он ошеломлен, а затем моргает и хмурится еще сильнее. Упс. Вот это было очень жестоко, я же совсем его не знаю.
Рен проводит рукой по отросшим волосам, кончиками прядей достающим до плеч, а затем качает головой и трет рот ладонью. Я пытаюсь извиниться, но он обрывает меня.
— Вы избалованная, ленивая… считаете, вам все можно? Точно такая же, как заносчивые Альфы, с которыми я рос.
— Мне очень жаль.
Он смотрит на меня, стиснув зубы:
— Не предлагайте мне еще одно свое лицемерное извинение, мисс Ниима. Вам не жаль. Вам никогда не жаль, — его ладони с хлопком опускаются на стол, и он наклоняется ко мне. — Я знаю, о чем вы думаете каждый раз, когда выдаете мне свое «извините». Я знаю, каким вы на самом деле меня считаете.
Сердце в груди бешено колотится. Это все действительно происходит, прямо сейчас. Меня злит, что он не может просто заткнуться и принять мои извинения, как подобает правильному Омеге, и я не вижу ничего плохого в том, чтобы критиковать его стиль жизни. Он должен заткнуться.
— Ничего не могу с собой поделать, — хрипло бормочу я.
— Можете, но вы настолько ленивы, что даже подумать не хотите об этом, — он вздергивает брови. — Собираетесь плыть по течению, не прилагая к этому никаких усилий, и все твердите, что ничего не можете поделать, чтобы свалить вину за свое поведение на кого-нибудь еще. Вы эгоистичная, избалованная Альфа.
— Я не избалованная. Я выросла в нищете… и у меня никого не было…
Он бьет кулаком по столу, и я подпрыгиваю от неожиданности.
— Вы Альфа, — профессор Рен скалится. — И привилегии, которыми вы обладаете, поистине безграничны.
Привилегии? Да какие это привилегии?
Меня накрывает так, что я ничего не вижу, просто сжимаю губы, пока они не превращаются в тонкую полоску, и старательно отвожу взгляд в пол, сражаясь с желанием посмотреть ему в глаза. Привилегии? Нет у меня никаких чертовых привилегий. В голосовых сообщения я вроде бы все ему рассказала, как росла в приюте, так что не думаю, что это дало мне хоть какое-то преимущество.
Униженная, я разворачиваюсь, собираясь уйти. Но стоит только открыть дверь, как Рен захлопывает ее, навалившись позади меня.
— Простите, — бормочет он.
Я пялюсь на дверную ручку, в которую вцепилась трясущимися пальцами. Да мне плевать на его извинения. Я устала от того, что он проецирует все свое недовольство на меня.
— Вы жестокий человек, — я справляюсь с желанием заплакать.
— Я знаю. Я проецирую.
Мы так и стоим не двигаясь с минуту. Я пытаюсь держать гнев под контролем, потому что больше всего мне хочется развернуться и врезать ему в горло. Уверена, это вполне нормально после того, как тебя так оскорбили.
Его дыхание касается моего виска:
— Можете ударить меня за это.
Черт подери, он что, читает мои мысли?
— Нет, не могу, — я шмыгаю носом. — Это против правил.
Профессор Рен стоит так близко позади меня, что я чувствую, как его грудь прижимается к моей спине. Его рука соскальзывает с двери, и он придвигается еще ближе, а у меня мурашки по коже, потому что в этот момент он нюхает мои волосы.
Кончики его пальцев гладят мою ладонь, вцепившуюся в дверную ручку.
— Вы правы, мисс Ниима, — он мягко отрывает мою руку от дверной ручки и сжимает ее в кулак, прячущийся в его ладони. Черт подери, какие же здоровенные у него руки. — Но я думаю, наедине мы можем сделать исключение, — его голос делается еще ниже и звучит мне прямо в ухо. — Я никому не скажу, если вы не скажете.
Так странно, когда тебя уговаривают ударить кого-то. Я сглатываю, и гнев превращается в возбужденный трепет и нервозность, когда он сжимает мою руку. Его хватка ослабевает, и кончики пальцев скользят вверх по предплечью, всему в мурашках. Прикосновение к плечу такое легкое, что я даже не уверена, что это мне не кажется.
Но я чувствую, как он подбирается ближе к моему затылку. И тыкается носом в волосы, когда я замираю — меня тут же охватывает первобытный страх, жажда убрать его подальше от уязвимой части моего тела.
Я рычу. В буквальном смысле. Звук рвется из моего горла, и я оскаливаюсь, дрожа, смущенная и расстроенная смешанными сигналами, которые посылает мне мое собственное тело. Я хочу его, но одновременно и не хочу. Меня пугает его близость, но все же мне хочется, чтобы он подошел еще ближе.
Мое рычание, кажется, разрушает чары. Профессор Рен резко отшатывается, и я вылетаю из его кабинета, слишком смущенная, чтобы оглядываться на выражение его лица. О господи. Мои эротические сны о нем теперь станут значительно разнообразнее.
***
— О да, конечно, у тебя есть привилегии.
Пару часов спустя я сижу в баре с Финном и Роуз, и все еще никак не могу отойти от разговора с профессором Реном, считающим, что у меня есть «привилегии». Я начинаю спорить с Роуз, но она поднимает руку, требуя заткнуться, и сердито щурится. Ну окей. Справедливо, хотя я все равно не думаю, что в ее словах есть смысл.
Это неплохое место, оживленное, но не грязное и не переполненное людьми. Пахнет пивом и лизолом, и это так себе сочетание. Я очень рада увидеть Роуз снова, даже если уже совсем достала ее.
— Я была бедной, — я настаиваю. — Да я все еще без денег.
— Это не соревнование, — она хрустит начосом, пожимая плечами и переглядываясь с Финном. — Думаю, если бы это все же было соревнованием, я бы выиграла, да?
— О да, ты бы победила, детка.
Я фыркаю, игнорируя свою маргариту. Мне даже пить ее не хочется, как будто я из-за этого разочарую своего тупого, мудачного, привилегированного препода.
Роуз наклоняется к Финну:
— Даже если тебе придется зарегистрироваться, ты все равно Альфа, Рей. Альфы получают все, что хотят, а Омегам достается самая короткая соломинка. Ты просто не понимаешь этого, потому что не росла с этим, как Кайло.
— У него богатые родители, — добавляет Финн. Он расплывается в улыбке и начинает ржать. — А кстати забавно получилось, что вы типа полностью противоположны, да?
— Ага, прям охренеть, как забавно, — я сердито глотаю свою маргариту. — Я просто не понимаю, кем он себя возомнил.
— Да господи, Рей, — вздыхает Роуз. — Я только что рассказала тебе, почему он такой. Быть Омегой тяжело, не важно кто ты или в каком окружении воспитывался. Эти предрассудки идут из глубин древности, — она подцепливает еще один начос и скармливает его Финну. — Я имею в виду, мне-то еще везет, но быть мужчиной Омегой действительно сложно.
— Да как будто мне не сложно быть… — я делаю паузу, оглядываясь, а затем наклоняюсь к ним и шепчу. — А кто там я?
Финн фыркает в свое пиво, а Роуз делает большой глоток, будто это единственное, что удерживает ее от того, чтобы попросить меня заткнуться нахрен. Наверное, мне бы и стоило.
Она опускает бокал и хлопает Финна по ляжке:
— Ты прав. Она безнадежна.
Она встает и уходит за добавкой, а я по-прежнему сижу над своей маргаритой и тихо киплю. Нет у меня привилегий. Ну ладно, может, быть самую малость — я белая, гетеросексуальная девушка — но ведь даже в мире полулюдей я и профессор Рен, мы оба изгои. И он такой мудак. Ненавижу его, и как он пахнет, и его дурацкие емэйлы, и дурацкие губы, на которые я бы в жизни никогда не пялилась.
Финн поднимает брови, уложив руку на спинку пустого стула Роуз:
— Я смотрю, ты реально паришься над этим, Рей. Может, поделишься со всем Тумблером мыслями?