Страница 7 из 9
Елена чувствовала, что задыхается, сознание начало мутиться.
– Я задушу тебя прямо здесь, в этом и будет твоя свобода, – Лейв оскалил зубы, радуясь своей садисткой выдумке.
Но тут кто-то одним рывком оторвал Лейва от Елены и повалил на землю. В тусклом ночном свете Елена узнала фигуру Кольбейна.
– Все никак не успокоишься, Лейв?! – сказал он резко. – Возвращайся в зал и продолжай изображать инвалида.
Лейв поднялся и кинулся на брата, но тот одним движением оказался за его спиной, скрутив руку брата до хруста костей и принуждая встать на колени.
– А! – взвыл от боли Лейв, падая на землю перед потрясенной и все еще кашляющей Еленой.
– Не зли меня, братец, а то ведь я могу, чего доброго, и впрямь тебя инвалидом сделать, – прошептал Кольбейн ему на ухо.
– А! Отпусти! – взмолился Лейв.
Тогда Кольбейн резко толкнул его вперед, одновременно выпуская руку из тисков. Лейв упал и трусливо пополз по земле, а затем, вскочив на ноги и побежал в сторону дворца.
– Ох, уж эти родственнички, чтоб их, – выругался Кольбейн, с отвращением глядя на удирающего Лейва.
Елена все еще не могла восстановить дыхание, одной рукой она опиралась о беседку, другой держала свое горящее горло. Кольбейн перевел на нее взгляд, но не стал подходить. Лишь сложил руки за спиной и молча наблюдал за тем, как она приходит в себя. Елена надеялась, что ее сердце билось, как сумасшедшее из-за пережитого страха. Но нет, этот неистовый трепет в груди был из-за Кольбейна, из-за того, что она чувствовала его взгляд.
– Благодарю вас, ваша светлость, – прошептала наконец она, все еще держась за горло, и посмотрела на него.
Но сердце ее тут же упало. Как холодно и отстраненно он смотрел, словно чужой.
– Не стоит благодарностей, сударыня. Мы в некотором смысле теперь квиты, ведь так?
Он повернулся, собираясь уходить.
«Что же делать? – лихорадочно думала Елена. – Что же делать?»
Кольбейн пошел было вперед по тропинке, но тут что-то попалось ему под ногу, он остановился и посмотрел на землю. Это был свиток с вольной. Герцог поднял его и, развернув, стал читать вслух:
– Данный документ выдан Елене в подтверждении того, что она является вольной крестьянкой. – Кольбейн зло усмехнулся. – Странный текст. По мне так какая разница, что крепостная крестьянка, что вольная?
Елене не понравились его слова, она нагнулась и подняла с земли второй свиток и бумагу на Смуглого.
– Для вас, ваша светлость, это и правда может ничего не значить, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос не сильно дрожал от гнева, – но для простой девушки, как я, это означает, что ее судьба изменилась.
Она подошла к герцогу и хотела было забрать бумагу. Но он не дал, а лишь вытянул кверху руку настолько высоко, чтобы Елена не могла дотянуться, так что девушке пришлось прыгать в попытке достать вольную, но безрезультатно.
– И ради этой вот судьбы вы продали меня? – говорил Кольбейн, все еще держа руку поднятой. – Это стоило того?
Совершенно выбившись из сил из-за тщетных попыток достать вольную, Елена зло взглянула на герцога. Он издевательски улыбался, наблюдая за ней. Синие глаза смеялись, его явно забавляла ее слабость. Волна гнева захлестнула Елену, она подошла вплотную к Кольбейну и со всей силы наступила ему на ногу.
– Ай! – крикнул он от боли, прихрамывая на отдавленную конечность и роняя вольную.
«Это мой шанс!» – быстро смекнула Елена, схватила упавшую бумагу и пустилась бежать вниз по дорожке по направлению к заднему двору.
– Ах, ты маленькая злючка! – крикнул, морщась от боли, Кольбейн и погнался за ней.
Девушка понимала, что герцог догонит ее раньше, чем она добежит до заднего двора. Единственный шанс для нее спастись от погони – это скрыться где-то в темноте сада и подождать, пока он не уйдет. Она нырнула в кусты камелий, росших вдоль дорожки, забежала поглубже и затаилась, прислушиваясь к шагам. Она пыталась унять учащенное от бега сердцебиение и дышать, как можно тише. Вокруг была непроглядная тьма, не было слышно ни звука. «Он ушел? – спросила себя Елена. – Нет! Лучше подождать», – и зарылась получше в листву.
Прошло несколько минут, но ничего не было ни слышно, ни видно. Елена перевела дух и решилась наконец покинуть свое убежище. Она вышла на дорожку и побежала к калитке. Но вдруг наткнулась на что-то твердое и больно ударилась головой. Это оказалась широкая грудь Кольбейна.
– Вы и правда думали, что я так и ушел ни с чем? – весело спросил он, смотря на растерянную Елену.
– Вас, видимо, очень забавляет издеваться надо мной? – проговорила она, потирая ушибленный лоб.
Герцог наклонился и заглянул ей в глаза.
– О да, считайте это моей маленькой местью за ваше бессердечное поведение по отношению ко мне.
Елена удивленно посмотрела на него.
– В чем же мое бессердечное поведение проявилось? В том что я не хочу быть крепостной?
– О нет, – ответил Кольбейн, переходя на шепот, – а в том, что пытаешься сбежать от меня, Елена. Уйти, оставив одного.
И тут же он резко дернул Елену на себя и прижал ее руки, держащие свитки, ко своей груди.
– Хочешь уйти так, словно не замечаешь того, что происходит между нами, – прошептал пылко Кольбейн.
– Отпустите меня, ваша светлость… – взмолилась она. Но герцог лишь сильнее прижал ее к себе.
– Отпустите меня! Слышите?! – закричала Елена.
Она начала колотить Кольбейна изо всех сил в грудь. Ей казалось еще немного, и она потеряет сознание.
– Елена, Елена, скажи, ты любишь меня? Скажи, прошу тебя, скажи мне, – он прижался губами к ее лбу.
Елена не могла ничего ответить, ее душили рыдания, по щекам катились слезы.
– Зачем вы спрашиваете? – проговорила она чуть слышно. – Вы разве не видите моих чувств к вам?
– Скажи это, я хочу услышать это от тебя! – голос герцога дрожал от волнения.
– Да, я люблю вас! – прокричала она в отчаянии, роняя свитки и закрывая руками свое лицо. – Но что же я могу поделать, если нам невозможно быть вместе! Отпустите меня!
Елена уперлась руками в грудь герцога и снова попыталась вырваться.
– Я не могу, не могу отпустить тебя, – прошептал Кольбейн, наклонился и поцеловал ее.
Она вся замерла, сердце забилось так сильно, словно готово было выпрыгнуть из груди, пальцы судорожно цеплялись за золотые пуговицы на бархатном камзоле герцога. Его горячие губы были настойчивыми и нежными, сводя с ума, заключая в сладкий плен. «О, если бы он никогда не отпускал меня! – молило ее сердце. – Если бы только это мгновение длилось вечность!»
– Мне по-настоящему нужна лишь ты одна, – страстно шептал Кольбейн, все еще касаясь ее губ, – я понял, что, если приобрету весь мир, все, чего я так долго жаждал, но тебя не будет со мной, все это будет просто ничтожно, превратится в какую-то бессмысленную пустоту, в которой я буду один. Лишь ты единственная наполняешь мою жизнь настоящим смыслом, лишь с тобой я чувствую себя живым.
– Ваша светлость, нам нельзя этого делать, – прошептала в ответ Елена, просыпаясь от сладостного дурмана, – ваше общество, ваши родители никогда не примут меня, безродную крестьянку.
– Все это будет неважно, когда я стану императором. Тогда ты воссядешь рядом со мной на золотом троне Альнаара, Елена. Ты станешь моей императрицей. Я поставлю тебя выше всего и всех.
Услышав это, Елена отстранилась от Кольбейна. Быть может, она ослышалась?
– Что? Что вы такое говорите, ваша светлость? Откуда вы знаете, что станете императором?
Он смотрел на нее все теми же глазами, но в то же время что-то странное и страшное затаилось в их глубине, чего Елена не могла до конца понять. Она так много хотела ему сказать: что ей совсем не нужен трон, не нужна власть, нужен только он один, все остальное не имеет никакого значения. Но тут неожиданно послышались чьи-то торопливые шаги, кто-то бежал по дорожке, проходящей мимо кустов камелий, которыми со всех сторон были окружены Елена с Кольбейном.