Страница 4 из 11
Я вышла за Эдварда, осталась в Скарборо, отказавшись от своих «капризов и детских желаний». Не скажу, что я жалею об этом, Подруга. Но и не скажу, что счастлива.
***
– О чем задумалась? Джесс? – Эд помахал у меня перед лицом ладонью, – Опять витаешь в облаках?
– Просто задумалась о докторе.
Отчасти это ложь. Я устала думать о болезни и больнице. Не хочу больше. В то же время эти мысли почти полностью занимают мою голову.
– Все будет хорошо. Ты ведь нормально себя чувствуешь?
– Отлично.
– Вот и чудно. Уверен, что результаты хорошие, – он улыбнулся, стараясь меня подбодрить.
В ответ я выдала вежливое подобие улыбки и устало потерла переносицу.
– Нам пора собираться. Кто побудет на регистрации, пока нас нет?
– Джейк. Так что волноваться не о чем.
Джейк – сын наших соседей. Ему семнадцать, мы взяли его помощником. Он подрабатывает у нас во время каникул и после школы. Через год собирается поступать в Чикаго. Он целеустремленный, упертый и веселый, жутко напоминает меня в его возрасте. Каждый день я молюсь, чтобы его не постигла та же участь. Пусть у него все получится так, как он хочет.
***
– Полгода.
Это слово из уст доктора Вудсбена прозвучало как приговор. Единственная эмоция, на которую я оказалась способна – удивление собственному спокойствию. Я хорошо себя чувствую, но где-то на подсознательном уровне знала, что все сложится именно так, Подруга. Я не сомневалась в результатах, хоть и смела надеяться на другой исход.
– Миссис Истбрук? Вы в порядке?
Равнодушно пожав плечами, кивнула. Вместо меня голос подал Эд:
– Полгода? Вы уверены?
– К сожалению, да. Все было ясно еще после первых анализов. Но мы решили перепроверить. Полгода – максимум. Которого можно достичь, лишь соблюдая строжайший режим. И… – он сделал паузу, перевел на меня виноватый взгляд, – Химиотерапия.
От ужаса я содрогнулась всем телом.
– Нет! Нет, никакой химиотерапии.
– Миссис Истбрук…
– Нет, нет и нет. Эд, скажи ему. Я не буду тратить последние месяцы своей жизни на блевание по углам, тошноту от любых запахов и облысение. Нет. Без обсуждений.
Мой муж сидел, поставив локти на колени, и яростно взъерошивал свои шоколадно-каштановые волосы, тронутые первой сединой. На него новости доктора подействовали явно сильнее, чем на меня.
– Миссис Истбрук, я понимаю, терапия очень тяжелая. Но прошлой ремиссией мы обязаны именно ей.
– Вы сказали, что в этот раз ремиссии не будет. Я все равно умру. Месяцем раньше, месяцем позже, какая разница.
– Джесс! – возмущенно-обиженный тон Эда оборвал мою речь, – Ты не можешь отказаться.
– С чего бы это!
– Доктор, мы сделаем все, что нужно. Пройдем любую терапию, купим любые лекарства. Даже не сомневайтесь.
Вудсбен принялся заполнять карточку и выписывать рецепт.
– Не утруждайтесь, я не пойду на химиотерапию.
Док и ухом не повел. Я бросила злобный взгляд на Эдварда, но он сделал вид, что меня здесь нет. Ненавижу это, Подруга. Каждый раз, когда он не согласен со мной, но уверен, что будет так, как решил он, включается бойкот. Мне пришлось промолчать, чтобы не устраивать ссору в кабинете врача.
– Вам нужно будет сдать еще кое-какие анализы. Мы подозреваем, что могут быть метастазы.
Я развела руками.
– Анализы – сколько угодно. Хоть всю кровь выпейте.
***
Едва мы выехали из Портленда, Эд завел песню, которую я ждала. Он старался говорить непринужденно, но был слишком взволнован для этого.
– Нужно записаться в парикмахерскую. Пусть Линда сделает тебе эту модную короткую стрижку. Как у Шарлиз Терон, тебе же нравится.
– Думаю, нам стоит вернуться в больницу.
– В чем дело? Тебе нехорошо? – испуганно спросил он.
– Нет. Нужно отвести тебя к отоларингологу. Кажется, у тебя начинаются проблемы со слухом.
– С моим слухом все в порядке, – Эд начал злиться.
– Тогда странно, что ты не слышал мои слова в кабинете. Могу повторить. Никакой. Химиотерапии.
– Но мы должны!
– Иди сам, если тебе так хочется. Я туда не вернусь. Даже если ты потащишь меня силой. Эта дрянь меня не коснется.
– Джесс…
Его голос изменился, Эд перестроился на режим убеждения.
– О, даже не начинай. Сейчас ты начнешь взывать к моей совести, упрекать меня в эгоизме. Но вот что я скажу. День, когда узнаешь, что жить осталось несколько месяцев – лучший день, чтобы обзавестись хоть капелькой эгоизма.
– Что будет со мной, когда тебя не станет?
– Ты большой. Как-нибудь справишься.
– Джесс?! – он не поверил услышанному.
– Пора тебе начать учиться жить с мыслью, что меня скоро не будет, – грустно произнесла я. – Хочешь совет? Когда умру, думай о том, что я наблюдаю за тобой и во всем поддерживаю. Это помогает. Я до сих пор смотрю на небо и улыбаюсь родителям. Скоро буду рядом с ними.
Машина остановилась, и Эд выскочил на улицу, хлопнув дверью так, что у меня зазвенело в ушах. Я молча ждала, пока он с криком пинал заднее колесо. Когда он оперся на крышку кузова нашего пикапа, я выбралась из кабины. Подойдя к мужу, положила руку ему на плечо. Он поднял влажные от слез медовые глаза, отчего мое сердце съежилось в комок боли.
– Эд, сжалься. Дай мне насладиться последними месяцами. Химия не дает гарантий. Она не поможет, лишь продлит мои страдания и заставит чувствовать себя никчемной.
– В прошлый раз сработало, Джесс…
– В прошлый раз прогноз был куда оптимистичнее.
– Почему ты так спокойна?
– Наверное, я наконец поняла, что от судьбы не уйдешь. Мне предначертано было остаться здесь, как бы я ни желала уехать.
– Но ты никогда не переставала этого хотеть! Почему сдаешься сейчас?
– Ну и какой был толк от моего «хочу»?! – выкрикнула я, но тут же взяла себя в руки. – Я не сдаюсь. Просто готова смириться. Позволь мне прожить отведенное время нормально. Я даже не прошу увезти меня отсюда, хотя это было бы правильно. Мы останемся здесь, дома. Будем наслаждаться друг другом. Не хочу, чтобы последние мои месяцы запомнились тебе как ад. Не хочу ползать на четвереньках и плакать от того, что голодна, но любой запах заставляет организм выворачиваться наизнанку. Не хочу отказывать себе во вкусной и вредной еде. Не хочу ходить в косынке, прикрывая облысевшую голову, и носить темные очки, за которыми не видно, что у меня нет бровей и ресниц.
По моим щекам ручьем бежали слезы. У Эда задрожала нижняя губа, он непрерывно смотрел на меня.
– Я давно ни о чем тебя не просила. Знаю, ты хочешь помочь. Просто будь рядом. И все. Не вынуждай меня вновь проходить через эти пытки.
– Но это может помочь.
Убедить его в чем-то очень непросто. Я сделала глубокий вдох.
– Не поможет, – тихо произнесла я, глядя себе под ноги. Затем проводила взглядом проезжающую машину. – Я полна сил и нормально себя чувствую. Но где-то в глубине души я просто знаю, что это конец.
Эд закрыл лицо ладонями и сел на корточки.
– Не говори так.
Я начала изводиться от досады. Разве я должна его утешать? Это ведь я умираю, а он остается жить той жизнью, какую сам выбрал. Пришлось успокоить себя тем, что меня просто не станет. А он потеряет любимого человека. Мы стали друг для друга всей жизнью. Правильно это или нет – но так и есть. Я знаю, что такое потерять кого-то, кто безумно дорог тебе. Того, кто врос в твое сердце и стал твоим миром.
Я взяла мужа за руку и заставила встать. Кончиками пальцев повторила путь мокрых дорожек на его властном лице. За годы, проведенные вместе, я всего третий раз видела, как он плачет. Это выбивает из колеи, Подруга. Я провела ладонью по его щеке, желая разгладить резкие печальные морщины, что вдруг проявились от его горя.
– Дорогой. Главное – не унывать, верно?
Я обняла его за пояс и прижалась к крепкой груди. Несмотря на то, что ему уже сорок восемь, Эд сохраняет отличную форму. Регулярно ходит в зал, каждый день занимается дома.