Осени тёмная даль

Проснулся Тим так же внезапно, как и заснул. Перед ним стоял Сергей.

- Кофе будешь?

Тим посмотрел на часы.

- Бла! Вот это часики! - присвистнул Сергей. - Разбогател, братишка?

- Птичка принесла. А это мой тебе подарок.

Тим расстегнул молнию на кармашке комбинезона, вынул часы, протянул Сергею.

- Умереть - не встать! Теперь у меня часы почти как у нашего президента! - Сергей надел часы, отставил руку, любуясь. - Три штуки баксов точно за них дадут.

- Не продешеви, - усмехнулся Тим.

- Эх! Загуляю! Раздам долги, мамаше вышлю! Может, женюсь.

- Тим чуть не подавился кофе. Откашлявшись, он уставился на Сергея.

- Я что-то пропустил?

- Думаешь, только у тебя - женского любимчика, могут быть отношения с женщинами? Да, ладно, - Сергей отхлебнул кофе, подмигнул Тиму. - Не парься. Это я так...Повело чего-то. - Он опустил глаза, подул на коричневую пенку.

С удивлением в душе Тим ощутил напряжение, возникшее между ним и другом. Оно было едва ощутимым, словно уплотнился воздух. Тим искоса бросил взгляд на молчаливого Сергея. Тот отрешенно смотрел перед собой, прихлёбывая из чашки, и внезапно мысль, что теряет друга, можно сказать - единственного друга, потрясла его. Откуда возникла эта мысль, из каких глубин подсознания выползла словно змея, Тим не мог объяснить.

Прошло почти полчаса, пока Тим не осознал, что никто не придёт. Телефон тоже молчал. Вот так, внезапно его клиент исчез. Наверное, его переехала пожарная машина, - думал Тим со злорадством в душе, но в груди опять завибрировал нерв, причиняя почти физическую боль. Что-то не укладывалось в стройную систему "я - тебе, ты - мне". Он еще какое-то время стоял, наблюдая за студентами, которые словно стая одуревших ворон, носились мимо него с шумом и криками. И направился к парковке, где оставил машину.

Три дня он валялся дома на кровати в своей квартирке - студии, поедая пиццу. Поправиться он не боялся из-за бешеного метаболизма - предмета зависти Томи, которая периодически садилась на какие-то диеты. По кабельному проносились без звука кадры из фильма "Привидение". Глядя, на открывающую рот Деми Мур, он произнёс писклявым голосом:

- Тим! Ты тупой баклан! Ты еще здесь? На этой планете? А не хочешь, чтобы тебя пи*данули на Альфа Центавра? Скажи мне по секрету. Какого чёрта вся эта возня с картиной? Которая, нахрен никому не нужна? Не знаешь? Тогда ты точно - баклан!

Патрик Суэйзи поцеловал Деми. Наверное, ему понравилось то, что он услышал. Рассмеявшись, Тим выключил телевизор и уставился на потолок, наблюдая за лопастями вентилятора, бесшумно разгоняющими воздух. Затем взгляд переместился на полотно Матисса.

Отнести что ли бабуле, - думал отрешенно. Копию, что позаимствовал у художника, он вернул. Зачем доводить человека до инфаркта? Ему понравилась мастерская этого мазилы: просторная, с высоким застеклённым потолком и окнами во всю стену на восток и запад. Создавалось ощущение простора и воздуха. Он тогда подумал, если выбросить весь этот художественный хлам, а в центре поставить огромную кровать, то ночью можно наблюдать за звёздами...

Вздохнув, Тим свесил ноги с кровати. Какое-то время разглядывал затейливый узор ковра. Потом взгляд его опять переместился на картину. Что-то было не так, только он не мог понять - что. Тим подошел к картине, приблизил лицо к холсту - почти уткнулся носом. Внезапно его пронзила мысль. За двенадцать лет по каким только стенам он не лазил - гранит, песчаник, травертин, кирпич, бетон... Он мог по фактуре и блеску определить покрытие стен здания даже в темноте. Картина, что стояла перед ним блестела не так, как та, которую он взял у чиновника. Тим приблизил лицо к холсту, закрыл глаза. Казалось, прошла вечность, он даже почувствовал легкое головокружение от сковавшей его тело неподвижности, когда внезапно ощутил... Нет, это было не ощущение: на какое-то мгновение аромат пихты вошел в него легким туманом и исчез без следа. Тим открыл глаза, отстранился от холста, подошел к окну. В сумраке надвигающейся ночи струи дождя безжалостно секли по стеклу, размывая здание 'высотки' напротив, делая ее похожей на могильный зиккурат.

- Ты? - Сергей смотрел на него оторопело, словно Тим застал своего друга за неблаговидным занятием. - Не ждал... Что-то случилось?

- Лак с маслом пихты, - коротко ответил Тим.

Сергей подался назад, пропуская. Они молча вошли в комнату, сели за стол напротив друг друга. Каждый ждал, кто первый начнёт говорить. Тим разглядывал друга, будто впервые видел. Сергей сменил прическу. Теперь вместо длинных волос, которые тот подбирал в хвост, остался маленький на темени, как у знаменитого футболиста. Виски были гладко выбриты, отчего большие оттопыренные уши казались еще больше. Прическа не вязалась с мягкими, почти женственными чертами лица, ямочкой на подбородке и всегда улыбчивым взглядом серых с желтыми крапинками глаз.

- Ты похож на Голлума. Тот тоже страдал раздвоением личности, - прервал молчание Тим.

- Я сделал это не для себя, а для Тамары

Тиму показалось, что под ним качнулся стул. Перед глазами закрутились осколки мозаики, складываясь в целостную картину. Не хватало только самого важного фрагмента.

- Продолжай, - глухо произнёс он, с трудом выталкивая слова из горла.

- Тамара пришла ко мне год назад. Да, был ноябрь. Точно. Принесла фотографию картины Матисса, попросила сделать подделку. Именно подделку, а не копию. Попросила не говорить тебе. Впрочем, ты и не спрашивал. Картину я сделал. Конечно, далась она мне нелегко...

- Пропустим трогательный эпизод о трудностях живописания, - оборвал Тим Сергея. - Продолжай.

- Отдал картину. И, собственно, забыл, пока ты не пришел ко мне и не принёс тот холст. Я покорпел над ним и понял, что это настоящий Матисс.