Наследница по кривой

– А сколько не жалко, я ведь отдавать не собираюсь, – нахально улыбнулась Галина и повернула голову. В её печальных коровьих глазах горело отчаяние. – Не жмись, Чичерина, муженёк и «не заметит потери бойца».

Ах, как жалко Кире было своих денег, ах как жалко! – но ничего объяснять про далеко небогатого мужа и чужую престижную машину она не стала, молча открыла сумочку, отсчитала из похудевшей пачки тысячу долларов и, не пододвигаясь, протянула их Галине.

Та изогнулась на сиденье, жадно схватила деньги и быстро пересчитала, шевеля не накрашенными губами.

– Щедра, ты мать, – с долей ехидства прокомментировала Галина, пряча полученные деньги в объёмистую потрепанную сумку.

– Я тебе не мать, а ты мне не дочь. И давай на этом расстанемся.

Ей неприятна была эта женщина, и вовсе не потому, что буквально требовала денег, а потому, что, прожив почти половину своей жизни, благодарить и ценить хорошее отношение Галина так и не научилась. Столько лет они бок о бок тренировались в спортивной школе, встречались на соревнованиях, Кира – не считаясь с приметами – не раз выручала соперницу: то перчатки одолжит, то шпоры, но никогда не слышала слов благодарности. Галка Бутырина всегда принимала это, как должное…

– У ближайшего метро высадите, – попросила Галина водителя, прервав Кирины неприятные воспоминания.

Некоторое время они ехали молча.

– Скажи мне на прощанье, Чичерина, – не выдержала Галина и снова обернулась к бывшей сопернице. – Ты чего тогда на соревнование не явилась? Меня испугалась? А ведь я тогда «бронзу» взяла и «Мастера» получила.

«– И правда, почему я тогда не явилась? – подумала Кира и вспомнила. – Ах да, Пашка Шубин! Погасло солнышко в моей душе…»

И опять обжигающая тоска опалила ей сердце.

От этой щемящей, не проходящей тоски по упущенному времени и по заветной, так и неосуществившейся мечте стать мастером спорта она расстроилась так сильно, что слёзы выступили на её глазах. Опустив голову, Кира покопалась в сумочке, достала очки от солнца, быстро одела их и только сквозь тёмные стёкла, скрывшие её истинные чувства, посмотрела на бывшую соперницу.

– Важные дела помешали, – холодно ответила она, а могла промолчать и нагрубить: ведь перед ней сидела та самая ненавистная Бутырина, которая подложила верблюжью колючку под вальтрап Красавице, и Кира упала на соревнованиях, и не смогла потом сесть в седло – лошадь брыкалась и кусалась от боли, и их сняли с дистанции.

– Что может быть важнее приза? – искренне удивилась Галина.

– Жизнь! – коротко ответила Кира. Не глядя, схватила с полки у заднего стекла первый попавшийся под руку журнал и уткнулась в глянцевые страницы.

13

Машина остановилась у метро, и Галина нехотя покинула прохладный салон, но, прежде чем захлопнуть дверь, наклонившись, предложила:

– Чичерина, купи у меня жеребца.

– Нет, спасибо, – не отрываясь от журнала, сухо ответила Кира, давая понять, что разговор окончен.

– Хороший жеребец, девятилетний ахалтекинец…

– Нет, спасибо.

– Ты думаешь, я тебе барахло какое-нибудь предлагаю? Для себя покупала, для разведения. Его и четырех кобыл, – продолжала уговаривать Галина, всё больше вдвигаясь в салон. – Купи, Чичерина, за полцены отдам…

Кира раздражённо захлопнула журнал и подняла голову. Ей хотелось кричать, ругаться, топать ногами, но ничего этого она, конечно же, не сделала, лишь покрепче сжала кулаки и подождала, пока боль от впившихся в ладони ногтей вытеснит из её души обиду и раздражение.

– Не справлюсь я с жеребцом, Галь. Понимаешь? Столько лет прошло… – с ноткой усталости произнесла она.

– Ты и не справишься? – недоверчиво переспросила Галина и тут же сделала новое предложение: – Тогда кобылу купи! Чистокровки, красавицы.

– Такие же, как моя Красавица, или лучше? – не удержалась, уколола Кира неприятным воспоминанием.

Лицо Галины посерело, губы сжались в тонкую линию, но она не уходила.

– Вот здесь на карточке мобильный телефон и адрес моей конюшни. Надумаешь, приезжай. Любую лошадь тебе и твоим друзьям за полцены продам. Лучше в эти выходные приезжайте, в понедельник с утра вороньё слетится…

Слушая эти отчаянные уговоры, Кира сжалилась над бывшей соперницей и пообещала приехать.

– Но сразу предупреждаю, лошадь мне не нужна.

Галина нервно дёрнула головой, положила на сиденье визитную карточку и, не прощаясь, захлопнула дверь.

Машина уже ехала по проспекту, а Кира всё ещё смотрела в окно и видела за тонированным стеклом удаляющуюся к метро ссутулившуюся фигуру. Галина ушла, а часть её беды осталась в этой «престижной» машине, перебралась на заднее сиденье и устроилась у Киры на плечах, свесив тонкие кривоватые ножки.

– Ну и наглая же баба, – не удержался Арсен от комментария, когда «Ауди» послушно нырнула в тоннель. – Простите, не баба, а женщина, но всё равно наглая!

Он часто высказывал в слух своё мнение в присутствии шефа, и Дмитрий Викторович относился к этому весьма лояльно – отчасти оттого, чтобы не прослыть «медведем, бурбоном, монстром», но главное затем, чтобы быть в курсе всех событий и сплетен на фирме, сыпавшимися из Арсена, как из рога изобилия.

Кира промолчала, сняла очки и задумчиво повертела их в руках.

– Зря вы ей такие деньги отдали, – осуждающе покачал головой водитель, и, поймав в зеркале заднего вида укоризненный взгляд пассажирки, засомневался: – Или не зря?

– Галка просила не для себя, а для своей семьи, Арсен. Чувствуете разницу: для себя – для своей семьи, – со вздохом умудрённого жизнью старца произнесла Кира, убирая теперь уже ненужные очки в сумку. – Для себя денег она никогда бы не попросила, тем более у меня – я для неё почти враг. Значит, дела у неё совсем плохи, раз она решилась на такой отчаянный шаг. Вот если бы ваши дети голодали, попросили бы вы денег у своего врага?

Такие воображаемые, неконкретные вопросы Арсен не любил. Живя одним днём, он предпочитал решать насущные проблемы и не задумываться о будущем, что очень не нравилось его новой девушке. С девушкой ему сказочно повезло: Алевтина была москвичкой, умной, воспитанной и работала в банке (что было немало важным фактором) на перспективной должности. Романы и родственность на фирме Дмитрий Викторович жестоко пресекал, и служащие не роптали, предпочитая оставаться на хорошо оплачиваемой работе и заводя любовные связи на стороне. А вот Арсену с любовными связями «не фартило»: он постоянно влюблялся в высоких длинноногих секретарш фирмы, а те, завидев знаки его внимания, становились ледяными и неприступными, боясь за своё доходное место – водитель находился на особом положении и увольнение, в отличие от объекта его воздыхания, ему не грозило. Работа и заочный институт отнимали у Арсена уйму времени, и познакомиться вне работы с умной приличной девушкой не было никакой возможности – по музеям он не ходил, библиотеки не посещал, в метро не ездил. Помог случай: Дмитрий Викторович попросил его отвезти в аэропорт дочь одного из юристов фирмы. Всю дорогу они с Алевтиной проговорили, а через месяц, после её возвращения, начали встречаться.

– Не знаю… – помедлив, ответил водитель, с трудом отгоняя образ курносенькой блондинки.

Ему трудно было представить своих детей, которых у него ещё не было, голодными и оборванными, но слова пассажирки зародили крупицу сомнения в его гордом сердце. На что же способен мужчина ради любимой женщины и своих детей? Настоящий мужчина способен на многое!

– Не знаете! – устало произнесла Кира. – А вот она стояла и просила… Для некоторых животные намного лучше людей – они не обманывают, не предают, отвечают любовью на заботу и ласку, и им совсем не важно, как ты выглядишь – главное для них твоя душа… Галка одна из таких фанатов.

– А она, правда, мастер спорта по конному спорту?

– Правда.

– А по виду не скажешь, – удивился Арсен. – А вы?

– А я нет, – без особого энтузиазма ответила Кира. – До мастера чуть-чуть не дотянула.