Страница 16 из 58
После того как я оплачиваю сэндвич с индейкой, который подается с печеными картофельными чипсами и содовой, я ищу пустой стол. Полдень — худшее время, для того чтобы поесть; это место настолько переполнено, что я даже не слышу свои собственные мысли.
Когда захожу за угол, вижу знакомое лицо. Сэм, моя соседка, ест совсем одна. Или, скорее всего, она вообще не ест. Сидит с учебником, лежащим перед ней, и выглядит скучающей, как никогда. Эти уродливые черные очки с толстой оправой прячут половину ее лба. Она смотрит вверх и замечает меня. Ее губы растягиваются в длинную линию, которая, думаю, является ее фирменной версией улыбки.
Плюхаюсь напротив нее.
— Привет, Сэм!
— Привет. — Она опускает взгляд на мой сэндвич.
Это не остается незамеченным.
— Что учишь? — спрашиваю я, открывая упаковку.
— Теорию.
Сэндвич разрезан на две половины, и я подношу одну из них ко рту и кусаю.
— Здесь чертовски много народу, — жалуюсь я с полным ртом. — И так громко!
— Да. — Она сглатывает, глядя на мои руки.
— Ты уже поела? — спрашиваю я.
— Да. Я… позавтракала.
Не знаю как, но внезапно я понимаю, что моя соседка пропускает приемы пищи, чтобы сэкономить каждый цент, который у нее есть. Может быть, еженедельное или ежемесячное пособие, которое ей отправляют родители, достаточно скудное. Может быть, на самом деле она не ела.
— Знаешь, я не смогу съесть это одна, — признаюсь я. — Хочешь вторую половину моего сэндвича?
— О. — Сэм ерзает на своем стуле. — Нет, всё… всё в порядке. Я не настолько голодна.
— Ну, думаю, вторая половина пропадет впустую.
Она смотрит на сэндвич с сомнением. Я подталкиваю половинку, которую планировала съесть, к ней. Спустя мгновение колебания она поднимает его и кусает. По тому, как она ест, понятно, насколько она голодна.
Не говоря уже о том, что вид того, насколько она наслаждается сэндвичем — самая прекрасная вещь, которую я когда-либо видела. Я страдаю, глядя на пятнышко майонеза на ее подбородке в течение пяти минут, прежде чем она вытирает его и слизывает с пальца.
Как раз перед тем, как откусить последний кусочек, я вижу Клейтона сквозь толпу людей в кафетерии.
Черт. Он здесь.
Я никогда его не видела в кампусе, кроме театра.
Внутри все сжимается. Последний вкусный кусочек моего ланча оказывается забытым на столе. Мой взгляд прикован к тому единственному, что существует для меня в мире — мускулистому телу Клейтона.
И как объяснить свою реакцию?
— Что случилось? — спрашивает Сэм.
— Я скоро вернусь.
Бросаюсь из-за стола и рассекаю толпу, мои ноги практически парят, как будто под ними нет пола.
Маневрирую мимо всех раздражающих столов, стоящих между мной и Клейтоном. Ноги почти запутываются в ремне рюкзака какого-то парня, который лежит у его ног. Локтем ударяю девушку, которая кричит мне в спину, но я ее не слышу.
Клейтон стоит возле двойных стеклянных дверей у входа в кафетерий, солнечный свет пробивается сквозь них, окрашивая его лицо в оттенки белого и желтого, превращая его темноту во что-то красивое и потустороннее. Он смотрит в свой телефон, его бицепсы четко очерчены светом, исходящим от экрана. Обычная черная футболка обтягивает каждый контур его тела, сужаясь, чтобы встретиться с сексуальными джинсами, порванными на коленях.
Он — секс в человеческом обличии. Боже…
Он поднимает голову, и когда наши взгляды встречаются, воздух словно электризуется. Убейте меня прямо сейчас. Он меняется в лице, и его тяжелый темный взгляд проникает в меня. Вся та уверенность, что была у меня минуту назад, застревает в горле, не позволяя мне дышать. Он такой сексуальный. У него особая красота плохого парня, щеки покрыты щетиной, а в глазах преломляется свет, из-за чего они становятся похожими на мерцающие осколки стекла.
Мое сердце колотится в груди.
Пришло время представления.
Я поднимаю руку и машу ему, улыбаясь.
После мгновения пристального взгляда, Клейтон отвечает едва заметным кивком.
«Ты хорошо справляешься, — мотивирую я себя. — Он признал тебя. Продолжай в том же духе!».
С волнением, наполняющим всё мое тело, я подношу кулак к груди, затем медленно тру его по кругу:
— Извини.
Клейтон не реагирует, его взгляд прикован к моему лицу, как будто он просто не видел, что я пыталась извиниться перед ним.
Просто продолжай, Деззи. Я подношу раскрытую ладонь к груди:
— Мое, — двумя пальцами одной руки я стучу по двум пальцам другой, — имя, — затем правой рукой тщательно формирую то, что, как я надеюсь, будет правильными буквами — Д, Е, З, З, И. — Когда заканчиваю, сжимаю руки вместе, гордая собой, и снова улыбаюсь.
Лицо Клейтона застывает. Изучая меня, он сжимает губы, из-за чего его сексуальные щеки втягиваются. Вот черт. Я все сделала неправильно? Я только что назвала его мудаком или оскорбила его мать, или случайно сказала, что я фиолетовая лягушка? Может быть, мне стоило узнать чье-нибудь мнение, прежде чем практиковать язык жестов — который я изучала с помощью Гугла — на Клейтоне.
Нисколько не расслабив жесткое выражение лица, он снова кивает мне, а затем переводит взгляд на свой телефон и коротко что-то печатает.
Я Клейтон
Вздыхаю с облегчением.
— Я знаю, — говорю вслух, а потом с ужасом понимаю, что больше не знаю никаких жестов. Я искала, как сказать другие слова, но они вылетели у меня из головы.
Черт. Я больше не знаю как с ним разговаривать.
Кажется, это не имеет значения. Клейтон, наконец-то расслабив челюсть, еще раз кивает мне и коротко машет, прежде чем развернуться и покинуть здание. За ним закрываются стеклянные двери.
Смотрю ему вслед, и пульс отзывается в ушах.
Затем все мои страхи и сомнения вновь сменяются непримиримым ликованием. Я только что разговаривала с Клейтоном. Вау. Я только что разговаривала с Клейтоном с помощью моих рук.
Есть несколько других способов, которыми я хотела бы пообщаться с Клейтоном своими руками.
Чувствуя себя в двадцать раз легче, чем прежде, возвращаюсь за свой столик и закидываю последний кусочек сэндвича в рот. Не могу поверить, что я только что сделала, и что это вообще произошло.
— Он твой друг?
Я смотрю на Сэм, у которой на лице еще одна капля майонеза, прямо у губ. Меня это не волнует. Это даже очаровательно.
— Можно так сказать, — отвечаю я с глупой улыбкой.
— Он глухой?
— Ага.
Открываю упаковку чипсов, которую даже не хочу. Закидываю один в рот, а затем бросаю пакет через стол к своей соседке по комнате, которую даже не нужно спрашивать.
— Он похож на кое-кого, из старшей школы, — говорит она. — Он может быть участником хэви-метал группы.
— Сексуальный барабанщик, — говорю я мечтательно. Первое, что я сделаю, когда доберусь до общежития, изучу все жесты, которые смогу. — Гитарист, — продолжаю я, задаваясь вопросом, как показать фразу: «Я хочу, чтобы ты прижал меня к стене и засунул свой член внутрь меня». — Очень сексуальный гитарист.
— То, что он барабанщик, имеет смысл, — рассуждает Сэм. — Вибрации и все такое…
— Вибрации, — соглашаюсь я, фантазируя о том, какие вибрации я хочу почувствовать сегодня между своих ног. Я думаю о том, какие жесты мне нужно выучить, чтобы показать фразу: «Нагни меня над столом и вколачивайся в меня, пока я не забуду свое имя».
Глядя на остатки картофельных чипсов, я теряюсь в мыслях о нем… и о той магии, которую могу делать своими руками.
Глава 8
Клейтон
Что, черт возьми, это было?
Я едва могу сосредоточиться, даже когда за кулисами разбираюсь с фиксаторами весов и переношу чертовы доски. Команда осветителей Дика была настолько эффективна этим утром, что на сегодня-завтра мне почти не осталось дел. Этот факт поддерживает мое тело в постоянном рабочем состоянии, но разум пойман в ловушку мыслей об этой девушке.