Танец со зверем

Люди удивляются, узнав о том, какой высокий уровень преступности в Ниагара-Фоллс. Однако это правда, наш город действительно располагается на вершине списка самых опасных городов штата. Ниагара-Фоллс безопаснее, чем всего лишь два процента городов в Соединённых Штатах. Здесь у одного человека из восьмидесяти четырёх есть шанс стать жертвой насилия. Многие боятся ходить по городу ночью. Я – не исключение.

Если хотите наведаться в гости, мой вам совет: приезжайте днём.

– Нора, – говорит Джерри, хозяин кафе, и его рука мягко ложится мне на плечо. – Сегодня можешь уйти пораньше.

– Спасибо, Джер, – я улыбаюсь.

Джерри хороший парень. Сам тянет на себе эту забегаловку, работая за троих. Кроме меня и него здесь работают ещё двое ребят. Джерри очень лояльно ко мне относится. Каюсь, я иногда этим пользуюсь, ведь я знаю, что нравлюсь ему. Но у меня нет времени на отношения. Даже если бы и было, Джерри совсем не в моём вкусе. Он милый, тихий паренёк. Высокий, худой и нескладный. Рыжие волосы, ореховые глаза. А мне всегда хотелось чего-то большего. Парадокс: я – трусиха, которую завораживают фильмы об агентах ЦРУ, киллерах и мафиози. Я смотрю на экран, открыв рот, когда очередной харизматичный красавчик-герой уделывает с десяток противников.

Фильмы вдохновляют, жаль сейчас у меня нет на них времени. Моя жизнь скучна и однообразна. Во мне нет ничего особенного: средний рост, каштановые волосы и голубые глаза. Да, мне многие говорят, что я красива, но я себя такой не считаю. Я вполне обычная. Для меня красота – это ухоженность, а ухоженность – всегда вопрос денег. Денег, которых вечно не хватает. Я покупаю дешёвую косметику и шмотки на распродаже. Разве могу я себя чувствовать красивой? Хорошо хоть с фигурой всё в порядке.

Хотя я давно перестала заморачиваться насчёт внешнего вида. Мне некогда. Да и не для кого. У меня уже довольно долго никого нет. Раньше был парень. Мы с ним были вместе чуть больше четырёх лет. А я думала, что это навсегда… Наш роман начался после старшей школы. Мы хотели уехать в Нью-Йорк, копили деньги, но потом заболел мой отец. Джексон в итоге всё-таки уехал, а я осталась. Других мужчин у меня не было. Прошло уже больше года.

Я благодарна, что Джерри разрешил мне уйти сегодня пораньше. Отцу стало хуже. Иногда я с ужасом осознаю, что хочу, чтобы всё быстрее закончилось. Я одна тяну на себе это. Майкл совсем перестал помогать. Он больше не живёт с нами. За последние два месяца я видела его один раз. Он просил у меня денег. Денег, которых у меня нет.

Я будто хожу по кругу: встаю в пять утра, готовлю завтрак себе и отцу, кормлю его, встречаю сиделку, иду на работу, оттуда – на другую работу. Вечером я прихожу домой и падаю на кровать, даже не смыв с себя запах дешёвых бургеров и пива. А с утра всё начинается сначала. Меня всё больше засасывает в это болото. Иногда я думаю, что останусь здесь навсегда.

ГЛАВА 2

В глаза словно набросали песка. С трудом открываю их и иду в душ. Спускаюсь вниз и готовлю завтрак себе и папе. Сиделка скоро должна прийти. Я проспала сегодня. Вряд ли успею покормить его сама.

За окном хмурится уже второй день. Октябрь только начался, странно, что погода так испортилась. Не люблю такую осень. Нагоняет тоску. Холодно и промозгло. Ветер задувает в пальто, а ботинки давно просят каши. Если погода не наладится, придётся срочно покупать новую обувь. Вот бы сегодня были чаевые, надо подкопить денег. Всё равно скоро нужно будет купить ботинки или сапоги на зиму, надоело ходить с сырыми ногами. Не хватало ещё схватить простуду.

Торопливо ем овсянку, приготовленную на воде. Молоко закончилось. Папа зовёт меня слабым голосом. Иду в гостиную и мысленно содрогаюсь. Здесь всё пропахло упадком. Когда человек болеет, даже воздух вокруг него становится тяжёлым. Мне трудно находиться здесь, но я должна.

Я привезла отца из больницы три недели назад. Ему нужен особый уход, но у меня нет денег, чтобы оплачивать палату в клинике. Их хватает только на лекарства, зарплату сиделке, оплату коммунальных счетов и кое-какие продукты.

– Норабелль, подойди, – тихо просит он.

Только папа называет меня полным именем. Родители где-то вычитали, что оно означает «красивый свет», и решили меня так назвать. Странное решение. Я подхожу и беру его за руку.

– Ты такая красивая, дочка, – почти шепчет он. – Я люблю тебя.

На глаза наворачиваются слёзы, но я заставляю себя улыбнуться.

– Я тебя тоже, пап. Я тоже.

Наклоняюсь и целую его в лоб. Губы отца дёргаются в слабой улыбке. Боже, у него нет сил даже на это. Но ещё рано отчаиваться. Врачи говорят, это нормально. Должно стать лучше. Должно.

Раздаётся стук в дверь. Пришла сиделка. Впускаю её в дом и начинаю собирать сумку. Перед выходом ещё раз захожу к отцу. Она кормит его жидкой кашей. Незаметно смахиваю слёзы, посылаю ему воздушный поцелуй и выхожу из дома.

Балетная школа находится на другом конце города, в хорошем районе. Я веду четыре группы: две младших, одну среднюю и одну старшую. Смотря на этих детей, я вспоминаю себя. Танец был моей жизнью, моей мечтой. Балетный мир прекрасен, но жесток. За красотой и лёгкостью движений скрываются годы тренировок, пот, слёзы и кровь. Но ничто не сравнится с ощущением полёта, когда ты отрываешься от пола в мощном прыжке. Ничто не сравнится с тем чувством, когда ты растворяешься в музыке, полностью отдаваясь танцу. Я была самым счастливым человеком, когда выходила на сцену школьного театра. Но моя сказка закончилась. Теперь я лишь преподаватель, не танцовщица.

Урок классического танца в балетной школе длится полтора часа. Между каждой группой перерыв десять минут. Я приезжаю сюда к восьми утра, заканчиваю работу в половине третьего, принимаю душ и снова возвращаюсь в свой стрёмный район, чтобы с четырёх до десяти вечера принимать заказы и разносить дешёвую еду и напитки.

Я больше не мечтаю. Такова теперь моя жизнь. Ко всему привыкаешь. Это самое страшное.

Моя смена в кафе почти подходит к концу, когда в кармане начинает вибрировать телефон. Достаю его и хмурюсь. Это Майкл. Наверное, ему снова нужны деньги, которых у меня нет. Отвечаю на звонок.

– Привет, сестрёнка! – раздаётся в трубке. – Как дела? Не хочешь вечером встретиться, выпить по пиву? Я угощаю.

– Майкл, ты же знаешь, что не могу.

– Я заберу тебя с работы, потом отвезу домой. Ну же, соглашайся. Мы так давно не виделись. Больше никогда не буду просить у тебя денег, обещаю. Я соскучился, мартышка.

Колеблюсь всего секунду. Я по нему тоже скучаю.

– Ладно. Подъезжай через полчаса. Но я ненадолго. Максимум на час.

– Конечно, мартышка.

Майкл сбрасывает звонок. Вздыхаю. Слишком уж он бодрый и довольный. Мне бы его оптимизм. Засовываю руку в карман, там всего лишь двадцатка. Мне срочно нужны новые ботинки. Может, занять у кого-нибудь? Нет. В жизни денег ни у кого не просила. И не собираюсь начинать. Я – не мой брат. Я люблю Майкла, но иногда он бывает таким придурком.

Заканчиваю смену, вешаю фартук в шкафчик и выхожу на улицу. Его машина припаркована у входа. Удивительно, как эта развалюха ещё ездит. И где он вообще её нашёл? Со свалки спёр, что ли…

Сажусь в машину. Майкл обнимает меня и целует в щёку. Улыбаюсь ему. Я скучала. Он, конечно, засранец, но у меня больше никого нет. Только он и отец.

– Как папа?

– Приходи его проведать и узнаешь.

– Зайду на днях, обещаю.

Он заводит машину.

– Куда мы едем? – спрашиваю я.

– Давай к водопадам. Так давно не был там ночью.

– Вот не надо в уши лить. Ты постоянно там околачиваешься.

– Но не на смотровой площадке.

– Майкл… Когда ты перестанешь играть?

Он вздыхает и трогается с места. По пути вспоминаем какие-то истории из детства. Я впервые за несколько месяцев смеюсь. Мне так хорошо с ним. Я люблю своего старшего брата. Иногда мне за него страшно. Я боюсь его потерять. Он выбрал слишком скользкую дорожку.