Глаз вихря

Телдин удивленно заморгал. — Не имею ни малейшего представления, на что он рассчитывал! — резко ответил он, чувствуя, что теряет самообладание. — Вы что, не слышали, что я сказал? Неоги хотят получить этот плащ! Они убили из-за него больше людей, чем я могу сосчитать, и они полны решимости — убить и меня. Охваченный гневом, Телдин протянул руку и расстегнул пуговицы на рубашке, обнажив грудь и десятки глубоких огненно-красных шрамов, пересекавших ее. Глаза нескольких эльфов расширились от ужаса.

— Я получил их от неогов, — почти выплюнул Телдин. — Я был на их мясницких столах. Я сбежал от наемников, драконидов и пиратов. На меня нападали и предали из-за этого плаща, и я видел десятки людей, убитых из-за него. Неоги сказали, что если они получат этот плащ, то его силами смогут уничтожить или поработить миры, и эльфийские миры среди них, я думаю. Я не знаю, что вы можете сделать для меня, но вы могли бы сделать гораздо больше для меня и для вашего народа, чем делаете сейчас.

С огромным усилием Телдин проглотил следующие слова. Он быстро пожалел о том, что сказал, но он все еще был слишком зол, чтобы обращать на это внимание. Если они и захотят его вышвырнуть, то, по крайней мере, теперь у них был для этого хороший повод. Ему никогда не нравилось иметь дело с большинством офицеров и авторитетных типов, даже когда он служил в армии во время Войны Копий. Они чаще были глупцами, чем настоящими лидерами, за исключением нескольких, которые были либо справедливы и бесхитростны, либо слишком циничны, чтобы представлять что-то иное, кроме честности.

Пока Телдин говорил, взгляд Сираторна стал отстраненным. Он ничего не сказал, когда Телдин закончил, хотя некоторые из его сотрудников придвинулись поближе, чтобы пошептаться друг с другом. Новый ветерок взъерошил плащи и волосы.

— Я помню Аэрлофалин, — бесстрастно сказал Сираторн. Остальные эльфы сразу замолчали. — Это мир, о котором вы никогда не слышали, Телдин Мур. Аэрофалин был миром-садом в другой сфере, миром ветра и воздуха, по которому, словно листья на яркой поверхности реки, плыли огромные острова и континенты. Отец моего отца был родом из Аэрлофалина, а до него — его отец, и каждые десять лет моя семья собиралась в поместьях на острове для пира и празднования, которое длилось сто дней. Отец моего отца женился там, как и все его отцы до него. Это был настоящий рай.

Остальные эльфы уставились на адмирала, словно статуи. Сираторн смотрел на Телдина, но, казалось, не видел его.

— Я не сомневаюсь, что вы слышали о Нечеловеческой Войне, — продолжал адмирал. — Так она называется среди вашего народа, потому что люди чувствовали, что она имеет очень мало общего с ними. Грабежи гоблинов по разным сферам имели мало значения для человеческих масс на земле. Не обижайтесь, Телдин Мур, если я скажу, что подобное отношение типично для вашего вида. Люди редко заботятся о судьбе других.

Лицо Телдина вспыхнуло, и он крепко сжал кулаки. Он был на грани того, чтобы назвать эльфа лжецом и даже хуже, когда Сираторн медленно направился к нему. — Во времена отца моего отца на Аэрофалин напал вражеский военный флот. В последний час моего отца вместе с сестрами отправили на секретном корабле в другую сферу, где они остановились у родственников. Он вернулся в Аэрофалин через семь лет в авангарде собственного военного флота. Он высадился на острове, где родился, где научился говорить, где собирался взять жену. Там он похоронил кости всех, кто не смог улететь. Он хоронил сожженные кости, кости, которые были сломаны, кости, которые были обглоданы. Он похоронил целый мир и родословную. Название Аэрлофалин редко произносится нашим народом, разве что в наших воспоминаниях и когда мы собираемся, чтобы вспомнить мертвых и все, что прошло.

Сираторн остановился. Теперь он казался выше, хотя это могло быть только игрой света. — Я был в Аэрлофалине, Телдин Мур. Я знаю об убитых мирах. Теперь раз в десять лет я направляюсь туда, как и мой отец, и сто дней скорблю.

Телдин и Сираторн уставились друг на друга. Внезапно эльф очнулся и увидел Телдина, словно тот только что появился перед ним. — Мы оказались плохими хозяевами и просим у вас прощения. Пожалуйста, присоединяйтесь к нашей следующей трапезе. Мы поедим вместе в мире и поговорим о вашем плаще и ваших заботах. Не дожидаясь ответа Телдина, Сираторн обернулся и крикнул в сторону леса: — Сиол тат, алве доу мэйт. Когда он снова повернулся к Телдину, небо потемнело, словно туча закрыла лицо солнца.

— Простите и наши фантазии, Телдин Мур, — сказал эльф, когда весь лес вокруг них погрузился во тьму. Телдин дико озирался по сторонам, пока эльф невозмутимо продолжал говорить. — Мы стали созданиями прошлого, связанными нашими воспоминаниями. Этот лес был таким, каким когда-то был дом отца моего отца, возрожденный через магию иллюзии. Это слабость, которой я предаюсь ради того, чтобы произвести впечатление на окружающих.

Теперь Телдин увидел смутные далекие стены, изгибающиеся над его головой вместо неба, будто он стоял под огромной перевернутой чашей, потолок которой был усеян крошечными звездообразными огоньками, испускающими свет все большей яркости. Телдин мог видеть огромные узоры, вырезанные на самом потолке, сплетающиеся вокруг незнакомых созвездий, изображенных там. Скала позади него поблекла и превратилась в деревянную дверь, которая, как он теперь мог понять, была окована железом и расписана символами.

— Это наша реальность, — сказал Сираторн, обводя вокруг себя рукой. — Мы укрыты в старой скале под поверхностью «Рок-оф-Брал». Дверь на поверхности привела вас сюда с помощью нашей магии, своего рода телепортации. Вы можете говорить и отдыхать в безопасности, как я уже сказал. Мои слуги покажут вам комнату, где вы сможете принять ванну и надеть новую одежду, если пожелаете. Вы наш гость.

Телдин снова обрел голос. — Пожалуй, мне не помешает принять ванну, — сказал он. — Мой корабль простоит в доках еще несколько дней. Не думаю, что меня сразу хватятся. Пока он говорил, до него дошло, что он говорит так, словно приглашает себя остаться здесь. Это было не совсем то, что он имел в виду.

Казалось, это не имело никакого значения. Сираторн, шурша одеждой, уже повернулся, чтобы покинуть куполообразный зал, жестом приказав одному из своих слуг остаться, а остальным следовать за ним. — Мы рады видеть вас, Телдин Мур, — сказал адмирал, выходя. — Ваш визит должен быть очень познавательным для всех нас.

*****

Стройная, молодая эльфийка с блестящими черными волосами провела Телдина по увитому виноградом каменному коридору. Свет лился из стеклянных статуэток размером с ладонь, установленных на потолке; каждая из них напоминала летящую птицу. Толкнув дубовую дверь за первым же поворотом коридора, эльфийка показала Телдину комнату. Она была размером с самую большую комнату в гостинице, которую Телдин когда-либо видел, и в ней стояли утопленная ванна, кровать, несколько столов и мягких стульев, несколько тонких книг и свернутых свитков на полке, и шкаф, заполненный одеждой всех размеров.

Молодая девушка в некоторых отношениях была неприятно похожа на Гею, но ее интересовало только то, как работает насос для ванны, где он может найти столовую и где находятся санитарные помещения. Она кивнула и ушла, когда Телдин сказал, что больше ему ничего не нужно.

Воспоминание о Гее напомнило ему кое-что еще, и Телдин проверил свои поясные кошельки и карманы, чтобы выяснить, что кендер «позаимствовала» у него. К его удивлению, у него все было на месте. Ни один кендер, о котором он когда-либо слышал, не устоял бы перед возможностью залезть в карман. Он дважды просмотрел свой инвентарь, но ничего пропавшего не обнаружил. Он пожал плечами и решил, что перед переодеванием надо принять ванну.

Час спустя, когда он стоял возле светящейся лампы в виде лебедя, рассматривая том гравюр на дереве с пейзажами и портретами, дверь снова открылась. Это был Сираторн. Телдин не сразу узнал его, так как эльф тоже переоделся. Теперь он был одет в сверкающие серебром пластинчатые доспехи, поверх которых был накинут черный плащ, украшенный сложным узором в виде разноцветной бабочки на звездном фоне. Эльф был без шлема, но в шелковых черных перчатках и высоких, усыпанных звездами, черных сапогах.