Холодная

— С чего вдруг? — Меня это удивляет еще больше.

— Это очень долгая и болезненная история. Может быть, когда-нибудь Кристина признает в тебе брата, и сама расскажет.

Я безразлично машу рукой:

— Да мне не очень-то и интересно. Просто я к тому, что Кристина вообще не из тех людей, которые проявляют любовь, ласку, заботу. От нее же холодом веет за километр.

— Ну да, ты прав…

— Так что, я думаю, тут дело совсем не в тебе, а в ней. Просто она такой человек. Ты либо принимаешь ее такой, какая она есть, либо нет. Но в любом случае, Егор, из всех парней она выбрала именно тебя, — я произношу последние слова и словно делаю себе выстрел в голову. Хлопаю приятеля пару раз по плечу и говорю, — пойдем внутрь? Холодно.

Мы заходим обратно, и я без сил опускаюсь на диван. Друг идет к Кристине, пытается ее обнять, но она выворачивается из его объятий.

— Егор, ты пьян!

— Ну и что? Обними меня, любимая. — Он снова пытается заключить свою девушку в объятия. Кристина выворачивается.

— Обниму, когда протрезвеешь!

— Кристина, ну, пожалуйста! Если ты меня сейчас не обнимешь, я умру, клянусь!

Она закатывает глаза, но все-таки обнимает парня. Однако уже через несколько секунд снова вырывается. Егор беспомощно хнычет.

— Кристина, ну почему ты такая?

— Протрезвеешь и будем обниматься.

В этот момент к ним подлетает Вика.

— Егор, а спой нам на гитаре!

— Прямо сейчас?

— Ну да, а что?

— Ну давай.

Вика выносит ему гитару и выключает музыку, делая объявление.

— Ребята, а сейчас Егор Кузнецов споет нам на гитаре! — И хлопает в ладоши.

Народ отвлекается от своих дел и поворачивается в сторону Егора, который сел на стул в центре гостиной. Кристина подошла к одному из диванов и облокотилась на спинку.

Кузнецов почесал за затылком, видимо, думая, что спеть, провел несколько раз по струнам, прочистил горло и начал, глядя на Кристину.

Холодна, как лед, и неласкова

Эта девушка, и напрасно я

О любви прошу. Ночь длиннее дня,

Если нет ее, значит нет меня. 

Если нет ее, я не знаю сна,

Без волшебных глаз в пропасти без дна.

Но когда она говорит со мной,

Замерзаю я даже в летний зной.

Стал от снега белым город, я свой дом не узнаю,

На моем окне узоры, хоть за окнами июль.

И пускай дыханьем нежным я согрел в своих словах

Каждый звук, но безнадежно слово стынет на губах.

Холодна, как лед, и неласкова

Эта девушка, и напрасно я

О любви прошу. Ночь длиннее дня,

Если нет ее, значит нет меня. 

Если нет ее, значит нет меня.

Я знаю эту песню. Ее исполняет малоизвестная группа «Сегодня ночью». Я не знаю, поняли ли окружающие, кому Кузнецов ее посвятил, но для меня это очевидно. Да уж, песня действительно про Морозову. Когда Кузнецов заканчивает, присутствующие бурно аплодируют и свистят ему, а Кристина, тяжело вздохнув, уходит куда-то вглубь пентхауса. Егор опускает гитару и идет за ней. Толпа в гостиной возвращается к своим делам.

— Мда, жалко Кузнецова. Хороший парень, но не ту полюбил.

Я поворачиваю голову на голос, рядом со мной на диван опустилась Оля. Она мне по-доброму улыбается. Знала бы ты, Оля, что я тоже не ту полюбил.

— Ну как тебе тут? — Спрашивает она меня.

Я пожимаю плечами:

— Туса как туса.

— Ты часто на них ходишь?

— В Москве первый раз. В своем родном городе мы с друзьями часто так собирались у кого-нибудь дома. Менее пафосно, конечно, но всегда с душой. — Я возвращаю Оле улыбку.

Я замечаю, как Кристина возвращается в гостиную, но без Егора, и смотрит на нас с Олей. Я отвожу глаза первым.

— А ты в Москве прямо совсем недавно?

— Да, я приехал за три дня до того, как пришел в школу.

— А где ты живешь?

— В «Золотом ручье». Это недалеко от Москвы.

Оля удивленно вскидывает бровь.

— Соседствуешь с Морозовой и Кузнецовым?

— Ага.

— То-то я думаю, почему ты в школу с ними ездишь.

— А ты где живешь?

— На Патриках.

— Где? — Я не понимаю ее ответ.

— На Патриарших прудах. Это в центре Москвы.

Мне это название кажется смутно знакомым, и я быстро вспоминаю.

— Патриаршие пруды — это те самые, которые в «Мастере и Маргарите» Булгакова?

— Ага, они.

— И как там? Все, как писал Булгаков? — Я улыбаюсь.

— Не совсем. Трамвайных путей там нет и никогда не было. Так что непонятно, как и где Аннушка могла разлить масло. — Оля смеется в ответ. — А ты что же, никогда не был на Патриках?

— Неа, я в Москве вообще кроме Красной площади и пары мест вокруг нее нигде не был.

— Да ладно! — Оля чуть не подпрыгивает на месте. — Самойлов, ты же тут уже почти два месяца!

— Угу. Но все некогда, да и особо не с кем сходить.

— А с соседями по «Золотому ручью» в свободное от учебы время ты не выбираешься никуда?

— Нет. — Я пожимаю плечами. — Нас связывают только поездки до школы и обратно в поселок.

— Слушай, но ты должен обязательно увидеть Патрики! Это же священное место! Давай я что ли тебе покажу?

— А ты можешь? Я правда был бы очень рад!

— Да без проблем. Хоть завтра. Или в воскресенье. У меня выходные свободны.

— Можно и завтра, по воскресеньям у меня английский, — я снова ей улыбаюсь.

Оля очень милая девушка. Светло-русые волосы падают до плеч, открытый добрый взгляд серых глаз, широкая улыбка. Она невысокая и очень худенькая. И как-то не совсем вписывается в компашку мажоров, которыми наполнена школа. Вот и сейчас в отличие от всех девушек в платьях и на лабутенах, она одета в джинсы и кеды.

— Слушай, можно я тебе задам вопрос? Заранее извини, если он покажется бестактным, — Оля немного засмущалась.

Я пожал плечами:

— Задавай.

Она в стеснении закусила губу:

— Можешь не отвечать, если не хочешь. Ведь это действительно не мое дело. А что у тебя с Морозовой?

— Не понял, — я правда опешил от ее вопроса.

— Ну… — Девушка смущенно протянула, — Она в школе все время так на тебя смотрит. Ты же сидишь прямо за мной, поэтому я вижу, как она поворачивает голову в нашу сторону. Я сначала было подумала, что это она на меня смотрит и первое время очень удивлялась. С чего вдруг Морозова стала обращать на меня внимание? Я учусь в этой школе с 9 класса и за все два года, если она два раза со мной словом обмолвилась, то хорошо. А тут вдруг ни с того ни с сего каждые 10 минут взгляд на меня. Но потом до меня дошло, что она смотрит не на меня, а на тебя. И вот прямо сейчас на этой тусовке я в этом окончательно убедилась.

Я выпал в осадок и потерял дар речи.

— Ты уверена? — Мне правда было сложно поверить в слова Оли.

— Абсолютно. Когда ты стоял на террасе с Егором, она не сводила с вас глаз. Но тут можно предположить, что она пасла своего парня. Но вот сейчас мы с тобой сидим на диване и разговариваем, Егор стоит в углу у стола с алкоголем, а Кристина каждые несколько минут зыркает отнюдь не на своего мужика, а на нас.

Честно признаться, я и сам в школе чувствовал на себе взгляды Кристины, замечал их боковым зрением. Но часто на уроках я углублялся в новый материал и абстрагировался от внешней среды. А сейчас в накуренной гостиной с толпой пьяных людей вообще все слилось в месиво.

— Я не знаю, что тебе ответить, Оля.

И это была чистая правда. Я аккуратно скосил глаза в сторону Кристины. Она говорила с какой-то девушкой, но поверх ее плеча действительно смотрела в нашу с Олей сторону.

— Ну, у меня есть предположение, но оно может показаться тебе диким, Максим.

— Более диким, чем внимание Морозовой ко мне? Вряд ли, — я засмеялся.

— Я думаю, ты ей нравишься.

— Это исключено! — Я ответил, наверное, слишком резко, чем следовало.