Страница 28 из 35
За окнами было уже совсем светло. Но мои соседи еще спали. Я встал и выглянул в коридор. Все та же рыжая медсестра раскладывала лекарства в ячеистый ящик.
– Доброе утро, – сказал я как можно дружелюбнее. – А Николай еще не сменился?
– Какой Николай? – насупилась в ответ медсестра.
– Врач, что дежурил ночью.
– Ночью дежурила Маргарита Сергеевна, – буркнула медсестра. – А Николаев у нас вообще никаких нет.
Я вернулся в палату. Снова сел на кровать и облокотился о стену. Мне стало вдруг очень смешно. Но вовсе не потому, что я окончательно рехнулся, хотя, признаюсь, такая мысль и промелькнула сначала в мозгу. Но я сразу отбросил ее, как и предположение об очень связном и дословно запомнившемся сне. Нет. Я понял, что со мной сыграли в поддавки. Не знаю уж только зачем. Пожалели, или понравился я им? Но кому «им»? И зачем со мной во что-то играть? А может, это и не игра вовсе… Просто решили использовать меня в виде этакого программного дебаггера-отладчика? Или, например, бета-тестера. Да какая разница! Главное, мне дали понять, что я на верном пути.
– Ха! Николай, блин! – хохотнул я. – Юный программист-любитель.
На удивление, меня выписали почти без разговоров. Только потребовали дать расписку, что я настоял на досрочной выписке сам. Выдали одежду, вернули документы и даже деньги. Я не помнил, конечно, сколько их у меня оставалось, но и того что было вполне хватало на билет домой.
Я подумал, не заехать ли в деревню за оставленными вещами, но терять времени так не хотелось! Да и какие там вещи. И остались ли они вообще? Немного жаль было только спиннинг, но рыбачить в ближайшее время я все равно не собирался. Тем более, если я вернусь на месяц назад и «перепишу» программу – все в таком случае изменится.
И я поехал сразу домой. А уже подходя к дому, внезапно почувствовал страх. Необъяснимый, но почти физически ощутимый. Говорят, «душа ушла в пятки». У меня же, напротив, нечто холодное и липкое поднялось от пяток до самой макушки, буквально заставив на ней шевельнуться волосы. Чего я испугался? Того, что погибшая Ольга окажется дома? Или наоборот, что мертвая пустота квартиры, дарившей когда-то тепло и счастье нам двоим, сожмет ледяными тисками мое сердце и раздавит его?
Я не стал заниматься психологическим самокопанием, а просто развернулся и пошел к Валентине Ивановне.
Теща была дома. За этот месяц она очень постарела. Еще совсем недавно Валентина Ивановна гордилась тем, что ей не нужно подкрашивать волосы – седина почти не трогала их. Теперь же Олина мама была совершенно седой.
Она кинулась ко мне, прижалась к груди и тихо заплакала, вздрагивая худенькими плечами. Я не знал, что сказать, куда деть руки.
Впрочем, это продолжалось недолго. Валентина Ивановна отстранилась, заглянула мне в глаза, провела по небритой щеке ладонью.
– Похудел-то как, Сашенька!
– Ничего, Валентина Ивановна, ничего… – забормотал я. – Как вы?
– А что со мной будет? – дернула плечами теща. А потом взмахнула руками и потянула меня к дивану: – Садись! Садись давай! Ведь ты же и не долечился, наверное? Сбежал? Признайся!
– Да нет, почему? – смутился я, усаживаясь на диван. – Я выздоровел, выписали вот.
Валентина Ивановна присела рядом, положила мне на плечо руку.
– Я ведь была у тебя. Не пустили. Совсем ты плох был, дружочек!
– Да, мне говорили, что вы приходили. Спасибо, что навестили.
Так мы и говорили – долго и ни о чем. Боясь подступиться к страшной для нас обоих теме и в то же время страстно желая этого.
Первой не выдержала теща:
– Сашенька… Ты ведь оттуда… Не слышно чего-нибудь об Оле? Не нашли ее?
– Нет, – сказал я, опуская глаза. А потом решительно дернул головой, посмотрел на Валентину Ивановну и выпалил: – Я ведь тоже у вас хочу об Ольге спросить. То, что она лучше всех на свете, я знаю. И вы тоже знаете. Но она ведь не просто лучше, потому что она наша с вами… что она родная… любимая… Она ведь – настоящее чудо, правда? Добрая волшебница!
Я привел это сравнение совершенно случайно, не вкладывая в него никакого двойного смысла. Но Валентина Ивановна внезапно вздрогнула, вскочила с дивана и посмотрела на меня так, словно я и впрямь воскрес из мертвых.
– Т-ты знаешь? – прошептала она трясущимися губами.
– Что? – Я тоже поднялся. – Что я должен знать?
– Нет, ничего, – опомнилась теща и устало опустилась на диван. – Ничего. – Она снова подскочила и метнулась на кухню. – Ой, заговорила я тебя, а ты ведь голодный с дороги! Сейчас я, Сашенька, сейчас… Вот у меня и супчик сварен, и рыбки я нажарила. Как будто чувствовала, что ты приедешь.