Страница 45 из 83
- Это что за хрень?
Хельмут обернулся на возглас. В первую минуту он решил, что на светлой стене кто-то нарисовал черной краской пятно. Когда же он подошел ближе, выяснилось, что это дыра.
Пыль осела. В образовавшейся в стене дыре, в небольшом углублении стояла внушительных размеров шкатулка. Даже скорее, небольшой металлический ящик. К нему со всех сторон потянулись руки, но мгновенно оказавшийся рядом Хельмут твердо сказал:
- Я достану сам.
Ему уступили. Как хозяину квартиры. И не отрывали глаз от ящика, пока Хельмут осторожно извлекал его на свет.
Опять же на правах хозяина, Хельмут донес шкатулку до окна и поставил на подоконник. Рядом с ним, переговариваясь от возбуждения, стояли двое рабочих. Хельмута волновал лишь один - Василий Петрович. Несмотря на профессиональные качества, за которые его и ценили, мужик на редкость рисковый.
Вот почему Хельмут замешкался, соображая, как бы заглянуть в ящик, не ожидая удара по голове. Вряд ли при блеске золота, например, Василий Петрович надумает вступать в переговоры - бесполезно будет объяснять, кто в доме хозяин. Более того, и уйти с ящиком Хельмуту не дадут. Когда на кону стоят не просто деньги, а большие деньги, в расчет берутся другие чувства.
Все эти мысли промелькнули в его голове, пока он лихорадочно соображал как поступить дальше.
- Ломиком давай, я подцеплю. - У Василия Петровича слова не расходились с делом: в руках тотчас возник ломик.
Шкатулка видимых замков не имела. Хельмут попытался открыть ее, но у него ничего не получилось. Он медленно провел рукой под крышкой. Слева он обнаружил что-то вроде прямоугольной коробочки.
- Не открывается. Василий Петрович, сходи, посмотри, может там в дыре и ключ какой-нибудь есть, - не попросил, а приказал Хельмут.
Он надеялся на то, что подсознательно сработает его авторитет хозяина и не ошибся. Рабочие, во главе с Василием Петровичем послушно отошли к стене
В то же мгновенье, Хельмут нажал на коробочку. К его облегчению, крышка отскочила. Вполне возможно, окажись там золото и бриллианты, ему дорого бы обошлась эта находка.
Открывая шкатулку, боковым зрением, Хельмут отметил молоток, лежащий на полу в нескольких шагах от него. Успеет ли, вот вопрос?
В ящике лежала бумага. Точнее, старые письма.
Хельмут в тот момент не взялся бы определить, какое из двух чувств главенствовало: разочарование оттого, что не обнаружились в шкатулке сокровища, или облегчение оттого, что удалось избежать смертельной опасности.
Они уже стояли рядом, пожирая глазами внутренности открытой шкатулки.
- Хрень какая-то, - разочарованно протянул Василий Петрович. - Ты получше посмотри, хозяин, может там еще что-то есть.
Кроме писем с рыжими от времени чернилами, в шкатулке ничего не оказалось.
Хельмут не удержался, взял в руки письмо. Оно превосходно сохранилось. Только чернила стали светло-коричневыми, однако текст читался. С трудом вспоминая, как раньше писались те или иные буквы, Хельмут пробежался по нему глазами.
'Предсмертная записка. Долгое служение, в которое превратилась моя жизнь, заполненная беспокойством о вверенной мне судьбе великой тайны, близится к концу. Ни малой толики сожаления я не испытываю в то время, как смерть уже заглянула в мои глаза. Я предчувствую то, что произойдет вскоре, но более всего меня повергает в радостное нетерпение мысль о том, что моя тайна умрет вместе со мной. Никто из тех, кто много лет назад оплакал мою смерть и не подозревал, что я остался здесь же, в доме моего отца в качестве приживалы. Отец пережил мою мнимую смерть на полгода, а мать, будучи женщиной доброй оставила порядок в доме без изменений. Искусство перевоплощения, коему я научился в молодые годы, позволило мне с легкостью обманывать домашних. Меня согревало воспоминание о том, что здесь же, в недрах дома, погребена без сомнения навсегда моя тайна. Связь между нами не прерывалась. Я позволял ей питаться моими чувствами и питался же ее силой. Я ухожу с чувством выполненного долга, покойный, ибо жизнь моя удалась'.
Находясь под впечатлением прочитанного, Хельмут убрал письмо в шкатулку, закрыл ее и понес к двери. Кроме старинной вещи, которая радовала своей тяжестью, он уносил в душе твердую уверенность в том, что ему будет чем заняться в ближайшее время.
Никто из рабочих не препятствовал ему. Для тех, кто привык иметь дело с реальными ценностями, не имели значения ценности иные.
Тайна, к которой он прикоснулся, поселилась в нем как болезнь. Порой Хельмут впадал в странное состояние, стоило ему открыть крышку шкатулки. Как будто стоял на краю десятиметровой вышки в бассейне, и все не мог решиться прыгнуть вниз. Сердце замирало от предчувствия и напряженные мышцы требовали движения. Вот-вот должно было это произойти, но всякий раз, когда он давал себе команду, что-то его останавливало.