Будущее непределенное

Она оперлась рукой о спинку еще одного стула и склонилась над следующим столом, включив улыбку. Снова только один человек…

— Элиэль?

О боги! На мгновение она отвернулась, борясь с желанием убежать. Потом заставила себя встретить его взгляд, хоть внутри ее все сжалось.

Пиол Поэт. Как же он постарел! Маленький, сморщенный, словно ему тысяча лет. Его лицо было таким же белым, как редкие волосы, худое-прехудое. Он склонился над столом, стиснув тонкими пальцами стакан — бутылки видно не было. Обычно ему не дали бы занимать целый столик с таким скудным заказом, но клиентов в этот вечер так мало, что радовались, наверное, и ему. Он поднял на нее глаза, и Элиэль прочитала в них мольбу.

Она заставила себя снова улыбнуться.

— Пиол! — Она опустилась на свободный стул рядом с ним, не в силах стоять. — Сколько лет! Как ты?

— Я в порядке, — задыхаясь, проговорил он. По голосу ясно было, что он далеко не в порядке. Да и по виду тоже. — А ты?

— О… у меня все хорошо!

Публика восторженно взревела и заколотила кулаками и кружками по столам

— еще большая часть Ельсиол открылась взглядам. Полтстит сбился с ритма, поправился и продолжал играть.

— Чем ты занят сейчас? — поспешно спросила Элиэль. — Кто играет твои пьесы? — Интересно, каждый ли день он ест?

Он несколько раз моргнул.

— В настоящий момент никто. Над несколькими вроде бы работают. Я надеюсь услышать вскоре о двух или трех. Можешь не сомневаться, на следующих же Празднествах Тиона мое имя прозвучит снова.

— Это замечательно! — Замечательный вздор. Пьесы Пиола мало стоили без Тронга, а Тронга больше нет в живых.

Старик порылся за пазухой.

— И у меня вышла книга. Вот — я принес тебе экземпляр.

Она взяла книгу, поблагодарила и поздравила его. Насколько она помнила, Пиол всегда презирал печатные книги. Подобно автору, книжка была довольно тощей.

— Я с удовольствием почитаю. Можно часть их положить на музыку?

— Возможно. Можешь использовать стихи по своему усмотрению. — Его сухие губы неуверенно улыбнулись. — А что ты?

— О… Целая вечность пройдет, пока о тебе заговорят. Но за последние две недели я дала несколько концертов. — Тоже вздор. Она небрежно отмахнулась от «Цветущей вишни». — Это так, чтобы не терять форму. Без этого мне скучно. — «Если только в мозгах старого Пиола осталась хоть одна извилина, он поймет, что заработать деньги на музыке можно, только исполняя драматические роли, а певице-калеке нечего и надеяться на сценический успех».

— Я помню, как ты пела во дворце у короля, — вздохнул он.

— Только как член труппы. Ничего, я еще пробьюсь туда сама. — Не раньше чем реки потекут вспять. — Э… Что слышно об остальных наших?

Он вздохнул и покачал головой — хотя вряд ли можно было назвать «головой» обтянутый кожей череп, который, казалось, вот-вот упадет с тонкой, морщинистой шеи.

— Слышала, что Гольфрен вернулся к крестьянскому труду? Испольщиком, конечно. И что Утиам наконец-то подарила ему сына? Клип вступил в Лаппинскую армию.

Какие это новости… Только подумать, Утиам — красавица, замечательная актриса — работает в поле, растит детей! Возможно, она растолстела, как Ельсиол. Гэртол умер. До Элиэль даже доходили слухи, будто бы молодой Клип погиб в какой-то местной заварухе, но она не слишком-то доверяла досужим сплетням. Интересно, сколько плохих новостей Пиол от нее утаивает?

— Славные были времена! — Она мечтательно вздохнула.

Труппа Тронга… да… но вовсе не ее дед удерживал всех их вместе. Никто особенно и не задумывался над этим до тех пор, пока Амбрия в одночасье не умерла от лихорадки и вся труппа не лопнула, как перезревший гриб-дождевик. Тронг умер — сердце не выдержало. Труппа заменяла Элиэль семью, другой она и не знала. У них никогда не было денег, даже в лучшие времена, но они были дружны и радовались этому.

— В твоем возрасте самые лучшие дни еще впереди, Элиэль, дорогая.

— Надеюсь, — рассмеялась она. Не то чтобы дни были так уж плохи, но вот ночи…

Ельсиол разошлась вовсю, прыгая по сцене в облаках пыли и криках ободрения. Ей осталось скинуть с себя каких-нибудь два лоскутка. Элиэль пора идти и приветствовать поклонников. Деликатничать некогда.

— Ты ешь нормально? Где ты живешь? Тебе нужны деньги, Пиол?

Он отчаянно замотал головой, раздвинув губы в подобии улыбки.

— Нет, нет! Со мной все в порядке!

— Послушай, это не бог весть какое место, но платят здесь неплохо. Ты уверен…

Он опять качнул головой, ткнув в книгу, которую она все еще держала в руках.

— У меня комната над печатной мастерской… помогаю набирать, иногда проверяю набор.

Раздался оглушительный рев. Ельсиол разоблачилась почти до нитки. Элиэль отодвинула стул.

— Мой выход! Замечательно было встретить тебя, Пиол. — Она не кривила душой, хотя было бы лучше, если бы ее не видели в таком месте. Интересно, как Пиол нашел ее и сколько других бывших членов труппы знают об этом? — Я хочу как следует поговорить с тобой, правда.

Он улыбнулся:

— Мне не терпится услышать, как ты поешь, Элиэль. Возвращайся сюда после того, как закончишь, ладно? — Для человека, некогда считавшегося литературным гением, Пиол всегда отличался почти детской наивностью.

— Э… не сегодня, боюсь. Я… я договорилась с приятелем. Извини. Может, лучше как-нибудь днем?

Его ответ потонул в реве — Ельсиол осталась в чем мать родила. Несколько ее поклонников вскочили с мест и бросились вперед, не дожидаясь конца аплодисментов — в надежде навестить звезду в ее гримерной и поздравить ее, конечно, как и положено поклонникам. Элиэль надеялась, что кто-нибудь придет навестить и ее. Условия Тигурб'ла Трактирщика на эту ночь будут довольно умеренными.

Элиэль похлопала Пиола по костлявой, бородавчатой руке и поднялась.

— Заходи как-нибудь днем! — крикнула она и повернулась, чтобы идти на сцену.

Он изогнулся и протянул к ней руку:

— Элиэль!

Она обернулась. Ей уже пора было выходить.

— Элиэль… — Голос Пиола дрогнул. — Я забыл тебе сказать. Ты слыхала новости об Освободителе?

Она пошатнулась, словно он ударил ее.

— О ком?